Сердце ожесточенно стучало у него в груди. Кутлар слышал приглушенные звуки перестрелки. Потом повисла тишина, которую нарушили два взрыва. Кого-то наверняка убили. Возможно, убийца Серко уже мертв. Без свидетелей у него есть все шансы выбраться сухим из воды. Надо только добраться до будки охранника и вызвать полицию.

Свет передних фар осветил Кутлара, когда до проходной оставалось каких-то тридцать ярдов. Кровь стучала в висках так громко, что заглушала шум двигателя. Кутлара охватила паника. Он попробовал бежать, но споткнулся и чуть было не упал. Последние швы разошлись.

Фары осветили стену проходной. До нее оставалось футов двадцать, не больше. На стене виднелись пятна крови. Охранник не потянулся за пистолетом, но он наверняка вооружен. Если он доберется до оружия, то не все потеряно.

Несмотря на оглушительное сердцебиение, Кутлар слышал шум двигателя мчащейся на него машины. До будки оставалось пятнадцать футов.

Еще десять преисполненных болью шагов.

Восемь футов.

Семь.

Корнелиус ехал в полицейской машине на Кутлара. Автомобиль тряхнуло. Тело предателя подбросило в воздух. Голова ударилась о ветровое стекло, которое в мгновение ока покрылось паутиной мелких трещин. Труп перелетел через полицейскую машину.

Посмотрев в зеркало заднего вида, Корнелиус увидел, как тело Кутлара упало головой вниз на асфальт. Руки безжизненно болтались, ноги были неестественно повернуты. Монах ударил по тормозам и дал задний ход. Он не хотел оставлять Кутлару ни единого шанса выжить или быть опознанным.

Корнелиус нажал на педаль газа. Двигатель взревел. Груда из плоти и одежды все росла. Корнелиус затормозил на расстоянии метра от трупа, нажал открывающую багажник кнопку и вылез из машины, сжимая в руке пистолет. Убийца надеялся, что жертва еще жива. Его радовала мысль, что остаток жизни Кутлар проведет беспомощным калекой, который будет пить из соломинки и испражнятся в полиэтиленовые кульки. Но Корнелиуса ждало разочарование: на него смотрели мертвые, остекленевшие глаза.

Нагнувшись, он быстро поднял безжизненное тело с асфальта. Сломанные кости хрустнули. Корнелиус втиснул труп в багажник рядом с телом водителя патрульной машины. Ему пришлось навалиться на крышку всем телом, только тогда багажник закрылся. Оглядевшись по сторонам, монах не увидел ничего подозрительного. Не было слышно воя приближающихся сирен. Корнелиус сел на водительское сиденье. Ему хотелось вернуться и «прибрать» в ангаре, но приказ есть приказ.

Корнелиус оглянулся на лежащую без сознания девушку. Ее руки были прикованы наручниками к приваренной к полу машины толстой скобе.

Наблюдая за тем, как грудь девушки поднимается и опускается, Корнелиус пришел к выводу, что удар по голове вырубил ее надолго. У него хватит времени, чтобы без проблем доставить ее на место. Не желая рисковать, монах запер все двери, а затем выжал сцепление и медленно поехал по служебной дороге подальше от аэропорта в направлении Руна.

122

— Выйдите! — приказал аббат.

Лекари удивленно уставились на того, кто посмел приказывать им в присутствии их начальника. Они нерешительно поднялись на ноги. Их глаза перебегали от прелата к оборудованию для поддержания его жизнедеятельности, от оборудования к стоящему в дверях аббату.

— Возможно, ты забыл… — прошелестел хриплый голос прелата, лежащего в «гнезде», свитом из постельного белья, — кто здесь отдает приказы?..

— Извините, отче, — произнес аббат, — но у меня срочная новость… касающаяся Таинства.

Лекари стояли в нерешительности, ожидая дальнейших приказов.

— В таком случае… — сказал прелат, — вы можете идти…

Проверив оборудование, лекари выскользнули из комнаты, прикрыв за собой дверь.

— Подойди ближе… — приказал из полутьмы прелат. — Я хочу видеть твое лицо…

Аббат подошел к постели и остановился у медицинских приборов.

— Извините, что явился без предварительного уведомления, — приглушая издаваемый кардиомонитором писк, сказал он. — Но с Таинством кое-что происходит… кое-что неординарное…

Пронзительные темные глаза прелата сверлили говорящего.

— А это имеет какое-то отношение… к трем карминам… которых никто не может найти?..

— А-а-а… это, — улыбнулся аббат.

— Да. Это.

За гневным голосом старика чувствовалась скрытая мощь.

— Об этом я и хочу поговорить, — глядя сверху вниз на больного, сказал аббат.

За прошедшие с их последней встречи несколько часов прелат, казалось, постарел еще больше. Жизненная сила почти покинула его тело. Регенерация не может быть бесконечной.

— Мне только что сообщили, что сестра брата Сэмюеля найдена, — наблюдая за реакцией старика, произнес аббат. — Я приказал нашим братьям привести ее сюда… в Цитадель… ко мне.

Легкий гневный румянец появился на щеках прелата.

— Согласно обычаю только после смерти прелата… его приемник получает его полномочия…

— Извините меня, но иногда, чтобы стать лидером, надо действовать как лидер.

Аббат наклонился над стариком, словно желая поправить непослушную прядь, спадающую ему на глаза, но вместо этого схватил одной рукой подушку и со всей силы прижал ее к лицу прелата. Другой рукой он удерживал слабые запястья старика так, чтобы тот не смог оцарапать его своими ногтями. За спиной аббата пискнул сигнал тревоги, свидетельствующий об опасном изменении основных показателей. Оглянувшись на дверь, аббат прислушался. Ничего. Он душил прелата, пока худые руки старика не прекратили всякое сопротивление. Аббат убрал подушку. Глаза прелата уставились невидящим взглядом во тьму над головой. Рот приоткрылся. Аббат подошел к кардиомонитору и включил звук на полную мощность.

— Помогите! Скорее сюда! — бросаясь к постели, закричал он.

Послышался топот бегущих ног. Дверь с грохотом отворилась, и лекари влетели в покои. Один бросился к приборам, другой — к прелату.

— Он начал задыхаться, — отступив на шаг, сказал аббат. — С ним все в порядке?

Истошно завывал сигнал тревоги. Один лекарь уже делал больному массаж сердца, второй тащил дефибриллятор.

— Сделайте все, что в ваших силах! — крикнул аббат. — Я за помощью.

Выскользнув за дверь в пустой коридор, он, вместо того чтобы пойти за помощью, направился на нижние уровни горы. Следствия не будет. Теперь он займет место прелата и не позволит проводить расследование. К тому же это прискорбное событие скоро отойдет на задний план.

Аббат верил, что, устранив последнюю помеху, он исполнит свое предназначение.

123

Габриель приходил в себя постепенно.

Сначала его глаза не открывались, и он неподвижно лежал там, где упал. В воздухе пахло взрывчатыми веществами и горелым деревом. В последний раз ему довелось вдыхать эти запахи в Судане. Тогда партизаны напали из засады на один из грузовиков, развозящих гуманитарную помощь. Когда Габриель вместе с правительственными войсками прибыл на место, в воздухе стоял такой же смрад. Только увидев обгорелое тело сидящего за рулем водителя, он понял, что это за запах.

Вспомнив, что случилось, Габриель открыл глаза и огляделся. Он лежал на полу у стены ангара. Сверху на него навалилось тело матери. Габриель похлопал ее по щекам. Дрожащими от нервного напряжения пальцами он нащупал на шее Катрины пульс. Тот оказался ритмичным и вполне отчетливым.

Габриель взял мать за плечи и, осторожно отодвинув, положил ее набок. Так она быстрее придет в себя. В его мозгу пульсировала резкая боль. Превозмогая ее, Габриель прислушался. Не было слышно ни звука.