И рассказывалась сея небылица и пересказывалась до тех пор,

Пока все завистливые мужчины не стали Ее врагами

И не поверили, что только Евина смерть может вернуть им

Божественную сущность.

Однажды проходила Ева возле пещер, где жили люди,

И услыхала Она вой зверя, мучимого болью,

И последовала за звуками в холодное сердце горы,

И нашла там связанного дикого пса, лежащего на полу пещеры,

И был он ранен,

И истекал кровью,

И выл от боли.

И когда Ева приблизилась к псу, племя вышло из тьмы.

Мужчины били Ее дубинами и резали ножами,

Но Ева не умерла.

Мать Земля влила в Нее жизнь,

И вылечила Ее раны,

И сделала Ее сильнее.

Тогда испуганные мужчины развели огромный костер и бросили Еву в пламя,

Но кровь хлынула из Нее и погасила огонь.

И вновь не смогли люди убить Ее.

Тогда некоторые из них вышли наружу,

И нарвали ядовитых трав,

И заставили Ее съесть отраву,

Но Ева не умерла.

И с тех пор держат люди Ее в заточении,

Прячут Божественный Свет впотьмах,

Ибо боятся того, что случится, ежели Она освободится.

Хотелось бы им убить Ее,

Но не знают они как…

С ходом времени стали мужчины племени узниками чувства вины за содеянное,

И стал дом их крепостью,

В которой сокрыто знание о деле рук их.

И гора сея не священна, ибо проклята темница сея.

И томится Ева в ней,

И стала она священной тайной, названной Таинством.

Но настанет день, и Ее страданиям придет конец.

Истинный крест появится на земле,

И увидит всякий сей крест,

И будет удивлен.

144

Приглушенные звуки начали проникать в пелену, царящую в голове Аркадиана: крики взволнованных голосов и скрип резиновых подошв по твердому полу казались ему шепотом. Он хотел раскрыть глаза, но не смог. Веки будто налились свинцом. Инспектор лежал и прислушивался к шуму. Способность чувствовать вернулась в его тело, невыносимая боль сменила ноющий зуд в груди и плече.

Вздохнув, Аркадиан собрал волю в кулак и постарался открыть глаза. Веки вздрогнули, но затем он снова зажмурился.

Свет был ярок… болезненно ярок… На сетчатой оболочке глаз запечатлелась шахматная доска подвесного потолка и карниз, с которого свешивалась штора. Полицейский понял, что находится в больнице.

Потом он вспомнил, почему попал сюда.

Аркадиан рванулся вперед, пытаясь подняться с постели, но чья-то сильная рука удержала его на месте.

— С вами все будет в порядке, — произнес мужской голос. — Я как раз осматриваю рану. Что с вами стряслось?

Аркадиан попытался вспомнить. В горле пересохло, и язык едва двигался во рту.

— В меня… — наконец вымолвил он.

—.. стреляли, — закончил за него парамедик. — Это уж точно.

— Нет… — качнул Аркадиан головой и сразу же пожалел о своей опрометчивости.

Полицейский перевел дыхание и подождал, пока под ним перестанет качаться кровать.

— Мне вкололи что-то… Не знаю что…

— Мы проведем анализ вашей крови. Возможно, нам придется перед операцией сделать вам болеутоляющий укол.

— Нет! — снова покачал головой Аркадиан.

На этот раз комната кружилась не так быстро.

— Мне надо позвонить.

Полицейский разомкнул веки и зажмурился, не выдержав яркого света в палате экстренной медицинской помощи.

Штора отодвинулась в сторону, и к кровати раненого подошла низкорослая худощавая женщина в белом халате. Схватив висящий в ногах каталки планшет, она начала читать сделанные парамедиком записи.

— Спящий красавец проснулся, — поправляя прядь упавших на глаза волос платинового цвета, пошутила женщина.

На приколотой к груди табличке Аркадиан прочитал, что ее зовут доктор Кулин.

Взглянув на рану, врач поинтересовалась:

— Как она?

— Рана чистая, — сказал парамедик, — кровоточит, но ничего серьезного не задето. Пуля прошла навылет.

— Хорошо.

Врач отстранилась от планшета с бумагами.

— Перебинтуй и поскорее увези его отсюда.

— Зачем? — спросил Аркадиан.

Женщина удивилась.

— Зачем вас перебинтовывать?.. Да затем, что в вас стреляли. Рана еще кровоточит.

— Нет. Зачем вам нужна палата?

Доктор Кулин перевела взгляд на полицейский значок, засунутый за пояс раненого. Таковы уж правила: если в одну и ту же больницу после перестрелки привозят раненых, врачи всегда отличат плохих парней от хороших и в первую очередь окажут медицинскую помощь хорошим парням.

— Был взрыв. Много раненых. Судя по тому, что я слышала, большинство ран куда серьезнее вашей.

— Где был взрыв? — все же спросил Аркадиан, хотя уже знал ответ.

Шум в коридоре отвлек врача.

— У старой городской стены… — задергивая штору, ответила доктор Кулин, — неподалеку от Цитадели…

В открывшийся просвет Аркадиан увидел быстро проезжающую мимо каталку. На ней лежал истекающий кровью мужчина, одетый в такую же сутану, что и поступивший в морг два дня назад самоубийца.

Аркадиан зажмурился. В нос ударил запах крови и дезинфицирующих средств. Внезапно он почувствовал сильную усталость. То, чему он хотел помешать, все же случилось. Как бы ему хотелось поговорить сейчас с женой, услышать ее мягкий голос, а не раздающиеся вокруг крики боли. Аркадиану хотелось сказать: «Я тебя люблю», — и услышать то же самое в ответ. Он бы успокоил ее, сказал, что с ним все в порядке и скоро его выпишут домой. Потом полицейский подумал о Лив Адамсен, о Габриеле и о незнакомой женщине… Интересно, кто-нибудь из них остался в живых?

145

Доктор Кулин последовала за первой каталкой в смотровую и остановилась, будто громом пораженная. Она работала в «скорой помощи» более десяти лет, но никогда прежде не видела ничего подобного. Торс мужчины покрывали глубокие, прямые, сильно кровоточащие порезы. Их явно сделали умышленно. Кровь пропитала распоротое на груди зеленое одеяние. Ее было так много, что казалось, мужчину окатили кровью с ног до головы.

Врач оглянулась на парамедика, который привез раненого.

— А говорили, там был взрыв?!

— Точно… был. В подножии горы образовалась огромная выбоина. Этот парень из Цитадели.

— Ты шутишь?

— Я сам вытащил его оттуда.

Доктор Кулин осторожно нагнулась над телом и посветила маленьким фонариком монаху в глаз.

— Привет. Вы меня слышите?

Человек покачал годовой из стороны в сторону. Глубокий порез на шее открылся.

— Как вас зовут?

Монах прошептал что-то невразумительное. Врач нагнулась ниже и почувствовала его дыхание. Мужчина снова зашептал. Кулин разобрала: «Ego Sanctus» [41]Бедолага явно бредил.

— Вы пытались остановить кровотечение? — выпрямившись, спросила она.

— Аэрозольная упаковка и переливание плазмы. Ничего не помогает.

— Давление?

— Шестьдесят два на сорок и продолжает падать.

«Не особо опасно, но как знать».

Кардиомонитор пикнул, когда парамедик приложил к груди монаха электроды. Замедленное сердцебиение. Слишком замедленное. Доктор Кулин посмотрела на раны. Кровь не свертывалась. Возможно, раненый страдает гемофилией. Ее помощи ждали другие пострадавшие. Приходилось срочно принимать решение.

— Пятьсот ME [42]протромбина [43]и двадцать промилле [44]витамина К. И побыстрее определи его группу крови, а не то он скоро умрет от ее потери.