— Ну ты ведь к ним тоже недавно заходила? Рассказать, что я совсем свихнулась!

Я закурила. Анс подошла к столу, собрала кофейные чашки и кружки со стола и в сердцах поставила их на поднос.

— Такого я им не говорила. Я только попросила их оставить тебя в покое. А потом они задали мне пару вопросов.

— А почему ты мне об этом не рассказала?

— Я не хотела тебя беспокоить.

Она вышла из комнаты с подносом в руках.

— Мария, но ты ведь понимаешь, что Анс беспокоилась? Тебя не было целый день. И вчера вечером ты не приняла лекарство… — Виктор по-отечески склонился ко мне и накрыл мою руку своей ладонью.

— А что вы здесь делаете, собственно говоря?

— Анс мне позвонила. Она была сильно взволнованна. Я сразу же пришел. По правде говоря, я чувствовал себя тоже немного виноватым. Если с вами что-то случится, я тоже несу за это ответственность. Я в конце концов согласился оказывать вам помощь на дому.

— Виктор, мне не нужны таблетки. Сегодня я в кои-то веки чувствую себя хорошо. Без этой гадости. Я видела свой дом, поговорила со своим бывшим. Была на допросе в полиции. Все это я смогла выдержать без лекарств.

— Вы до сих пор чувствуете, что вам угрожают?

— Мне действительно угрожают. — Я показала ему сообщения на моем телефоне. — Петра — это имя моей матери. Видите? Я не знаю, что он собирается сделать со мной, но я точно знаю, что ему это не удастся. Я буду бороться. Что бы вы об этом ни думали.

Анс снова вошла в комнату. Она явно взяла себя в руки. Волосы снова связаны в аккуратный хвост, она подправила макияж и улыбалась.

— Прости, Мария. Я действительно очень волновалась. Особенно когда пошел снег. Я думала, ты приедешь часа через три. Мы с детьми украсили комнату, поставили елку, приготовили вкусную еду. Мы хотели тебя удивить. А ты все не приезжала. Мейрел даже пробовала тебе позвонить, но твой телефон был выключен.

— Не может быть. Он был включен целый день…

— Но ты ведь и сама могла нам позвонить? Это не так сложно.

Конечно, могла. Почему я об этом не подумала? Я возвращалась из Амстердама все еще под впечатлением от моего разоренного дома и трудного разговора с Ван Дейком. И потом эта встреча с Геертом…

— Анс, я взрослая женщина. Я не должна перед тобой отчитываться.

— Передо мной не должна. Но ты несешь ответственность за детей.

Виктор отдал мне мой телефон. Анс с удивлением перевела взгляд с него на меня, и я протянула мобильный ей.

— Он опять дал о себе знать.

Она прочитала сообщение. После этого посмотрела на Виктора. Он пожал плечами и озабоченно посмотрел на нее.

Анс положила телефон на стол.

— Я не соображаю в таких вещах. Не может получиться, что кто-то по ошибке отправил тебе это? Что-то вроде «неправильно набран номер»?

— Господи, ну что же должно случиться, чтобы вы мне поверили? Как это может быть случайностью? Петра — это же имя моей матери? «От судьбы не убежишь, как ни прячься». Случайность?

— Милая, половину голландских женщин зовут Петра. И эта фраза может значить все что угодно. Я не считаю, что она звучит угрожающе.

— Все дело в вашем восприятии, — встрял Виктор. — Мы вам верим, Мария. Анс просто хочет вас успокоить. Ваш страх реален. Это ваша действительность.

— К черту вашу «мою действительность»! Пойду сделаю себе яичницу и лягу спать. Без таблеток. Спокойной ночи.

Они не удерживали меня. Я чувствовала спиной их взгляды, когда выходила из комнаты. Как только я закрою за собой дверь, сразу начнут шушукаться. Обо мне. Как скоро они смогут упрятать меня в психушку. Мне нельзя терять самообладание.

Бекон шипел на сковороде. Я разбила яйцо о край сковороды, налила в кружку кипятка и положила пакетик «Эрл грея». Положила на тарелку два кусочка хлеба и взяла газету.

Когда я подняла глаза, то увидела Виктора, который стоял на пороге и рассматривал меня.

— Яйцо пригорает, — сказал он и показал на плиту.

Я выключила плиту, переложила яичницу на хлеб, села перед тарелкой и раскрыла газету. Я хотела, чтобы он проваливал отсюда. Виктор взял стул и сел напротив меня.

— Почему ты такая строптивая? — сказал он тихо, перейдя на «ты», и попробовал поймать мой взгляд.

Я посмотрела на него, прямо в его сонные карие глаза, и опять принялась за яйцо. Проткнула кончиком ножа желток. Он вытек на белок. Я разрезала бутерброд на четыре части.

— Почему ты, собственно, не идешь домой? — Я отправила кусочек в рот. Надо было побольше посолить.

— Я хотел сначала узнать, как у тебя дела.

— Прекрасно, как видишь.

— Мария, мы в самом деле беспокоимся о тебе. И боюсь, что не без оснований. Почему ты не хочешь принимать лекарства?

— Потому, что со мной все в порядке.

— Я считаю, что с тобой не все в порядке. И Анс так считает. И в полиции тоже так считают. Мы с Анс очень хотим, чтобы ты не зацикливалась на своих проблемах.

Капля пота защекотала мне подмышку. Сейчас очень важно было оставаться спокойной. Он хочет упрятать меня в психушку. Оторвать от детей. Говорить с ним было не о чем.

— А как ты думаешь, что со мной происходит?

— Ну, пока я не могу этого сказать. Для этого нам надо поговорить с тобой побольше. Я думаю, что ты испытываешь большие психические нагрузки. И ты чувствуешь, что тебе угрожают. Скажем так: твой организм постоянно находится в высшей степени напряжения. Ты подвергаешься такому стрессу, что сама не в состоянии разорвать этот замкнутый круг.

— Но мне ведь действительно кто-то угрожает. И если не он, так вы с Анс.

— Мы только хотим тебе помочь.

— Вы мне поможете. Если будете мне доверять.

— Мы доверяем тебе, Мария. Я понимаю, как ужасно ты себя чувствуешь.

— Если вы отправите меня в больницу, значит, мой враг будет доволен.

— А кто, ты думаешь, твой враг?

— Я знаю, кто это, но не могу сказать это тебе. Я сначала должна убедиться в этом сама. Для этого мне нужно несколько дней.

— Лучше всего было бы, если бы ты сама добровольно поехала со мной.

— А если я не поеду?

— Тогда придется применить насильственные методы.

— Что это значит?

— Доставить тебя под охраной.

— У вас ничего не выйдет. Я ведь не представляю угрозу для окружающих?

— Полиция подозревает, что ты сама подожгла свой собственный дом.

— Этого не может быть. Меня ведь даже не было поблизости, когда произошел пожар.

— Кто-то оставил газ открытым.

— Кто-то ведет грязную игру. — Я отодвинула тарелку. Мне больше всего хотелось швырнуть ее через всю кухню. И засунуть Виктору в глотку сигару. В голове у меня начинало стучать. Чего бы это ни стоило, я должна остаться с детьми. — А если я тебе скажу, что с этого момента начну послушно глотать все твои таблетки?

— Боюсь, что не могу еще раз тебе поверить.

— Вы ведь решили это заранее, правда? Если я не отправлюсь туда добровольно, моя сестра подпишет разрешение на принудительное лечение и меня упекут как миленькую…

Виктор пощипывал мочку уха:

— Мы хотим для тебя самого лучшего. Твоим детям здесь ничего не угрожает. Анс от них без ума. Она будет очень хорошо за ними смотреть, пока ты не поправишься.

Я должна была оставить детей здесь. Это был единственный выход. Меня загнали в тупик. У Анс Мейрел и Вольф были в безопасности.

— Хорошо. Я поеду. Дайте мне только попрощаться с детьми и собрать вещи…

— Умница. Это действительно лучше всего. И прими, пожалуйста, прямо сейчас вот это.

Он вытащил из кармана таблетку и впечатал ее мне в ладонь.

— Раствори в воде, это лучше для желудка.

У меня дрожали руки. Я схватила стакан, налила в него воды и бросила таблетку. Размешала чайной ложкой, пока она совсем не растворилась. И выпила весь стакан одним махом.

— Вот и молодец. Позову Анс, чтобы она помогла тебе собираться.

— Не надо. Я сама.

Он вышел из кухни. Я слышала, как в коридоре он набирает номер на своем мобильном. Нельзя было терять ни минуты.