Второе сообщение было от Стива: «Хай, беби, почему не перезвонила? Ты мне нужна. Позвони, пожалуйста».

И еще: «Слушай, беби, раз уж ты не перезвонила, я собираюсь участвовать в Национальном фестивале песни, — он закатился громоподобным смехом. — И хочу, чтобы ты со мной пела. На бэк-вокале. Это твой шанс, Мария! Это он! Ну теперь-то перезвонишь? Бай!»

Фестиваль песни. Я даже посмеялась над Стивом: месяц не прошел, как он вернулся, а уже обо всем позаботился. Я всегда считала этот фестиваль началом заката карьеры. Но если учесть, что моя карьера даже не успела начаться… Это был шанс. Маленький, но все же. Меня покажут по телевидению. Меня увидят люди из настоящего шоу-бизнеса. Я смогу просить больше денег за концерты. А если бы мы победили и поехали на «Евровидение», это был бы выход на международную сцену и огромная популярность.

Впервые за долгое время во мне проснулся слабый проблеск надежды. Уже несколько недель я не думала о будущем, главным было спрятаться и выжить, а теперь я могла за что-то уцепиться, шанс, который я ждала всю жизнь. Я могла смотреть вперед. Я поеду со Стивом на фестиваль, что бы ни случилось.

Последнее сообщение оказалось от Ван Дейка: «Мы хотели бы задать вам несколько вопросов относительно расследования причин пожара в вашем доме. Не могли бы вы как можно скорее связаться с нами?»Конец сообщения.

Одна sms-ка была от Рини, та волновалась, как у нас дела. Другая от какой-то Петры. Так звали мою мать. Видимо, это был он.

«От судьбы не уйдешь, как ни прячься».

Отправитель: Петра.

Номер: (нет номера).

Я задрожала, как будто на меня опрокинули ведро со льдом. Судьба. И какой же была моя судьба? Я должна сойти с ума, как моя мать? Он найдет и убьет меня? Ну уж нет. Не дождетесь! Моя судьба — стоять со Стивом на сцене фестиваля.

Наконец у меня было доказательство, что угрозы существуют не только у меня в голове. Я сохранила сообщение, чтобы показать его Анс, Виктору и Ван Дейку. С этим он мог бы работать.

Сегодня я поеду в Амстердам. Поговорю с Ван Дейком и посмотрю на дом. Может, позвоню Геерту и Стиву. Я достаточно провалялась бревном на диване.

Анс было невозможно убедить, что я справлюсь сама. Она настаивала, что поедет со мной. Принимая такие таблетки, нельзя садиться за руль, а моя психика не выдержит допроса в полиции.

— Я не могу тебя отпустить. Я несу за тебя ответственность. Я всеми правдами и неправдами уговорила Виктора не забирать тебя в клинику. А если по дороге что-нибудь случится! А если ты перепугаешься вопросов в полиции! И меня не будет рядом, чтобы тебя защитить! И не позволить отправить тебя в сумасшедший дом! Давай я позвоню Ван Дейку и попрошу его приехать сюда…

— Анс, со мной не случится никакого припадка. Я просто хочу увидеть свой дом. Я должна что-то делать. Если ты позвонишь или поедешь со мной, они и правда подумают, что у меня не все дома. Я в порядке, правда. А те таблетки больше пить не буду. С тех пор как я стала их принимать, я чувствую себя как зомби. У меня дрожат руки, я устаю и мне ничего не хочется. Я не хочу больше задыхаться и лежать на диване. Мне надо ехать, а вечером я в целости и сохранности вернусь домой.

Она не смогла меня удержать. Я твердо решила ехать. Анс молча налила в маленький термос кофе и протянула мне:

— Будь осторожна. Позвони, как доедешь.

— Позвоню. Следи, пожалуйста, за детьми.

— Конечно.

Мейрел стала топать ногами и требовать, чтобы я взяла ее с собой. Ей тоже хотелось в город, в ее комнату и к подружкам. Анс стала ее утешать и сказала, что у нее есть сюрприз. Я натянула куртку, схватила сумку, надела очки, прижала к себе Вольфа, потискала сердитую дочь и выбежала на улицу.

Было так здорово снова вести машину и видеть солнечный свет, пусть и тонкие лучики. И слушать мою музыку. With birds I share this lonely view. [5]

Я словно вырвалась из сырого подвала. Страх исчез. Ключ от офиса Мартина лежал у меня в сумке. Я стащила его, когда Анс на минуту отлучилась с кухни.

Я поставила свой рабочий диск. Песни «Супримз», Дасти Спрингфельд, Арета Франклин, Эн Пиблз, «I Will Survive»Глории Гейнер. Ее всегда на «ура» принимала женская публика, молодые и пожилые, студентки и кассирши.

Я запела. Голос был слабым и хрупким, несколько раз срывался, но становился все глубже, пока я не стала чувствовать его животом. Я кричала вместе с Глорией, выплескивая свое напряжение.

Это была песня расставания со Стивом.

Я летела по шоссе, и мне казалось, что колеса отрывались от асфальта. Я пела в собственном видеоклипе. И была так хороша. Чертовски хороша!

Я въехала в Амстердам. Смотрела, как по улицам ходят люди. Испугалась трамвайного звонка. Чем ближе я подъезжала к знакомому кварталу, тем сильнее потели ладони. Я проехала мимо булочной, где каждое утро покупала булочки и круассаны. Зеленщик. Бар, открытый двадцать четыре часа. Из школы мамы забирали одноклассников Вольфа.

Когда я свернула на свою улицу, мои мышцы сжались в панцирь, а суставы как будто скрипели при каждом движении. Парковаться было негде. На моем месте стоял новенький блестящий черный «сааб».

Я вышла из машины и посмотрела в сторону калитки перед моим домом. Кухонное окно забито фанерой. Красный кирпич закоптился, а темно-зеленые решетки обуглились. Окно спальни Мейрел и Вольфа на втором этаже было распахнуто. Их небесно-голубые занавески со звездочками печально болтались на ветру. Соседнее окно моей спальни тоже было заколочено.

Плющ отцепился от стены, и теперь его грустно трепал ветер.

Я глубоко вздохнула, положив руку на холодный металл изгороди. На двери висела записка: «Пожалуйста, кладите почту в ящик дома 2».

Должно быть, ее написала Рини. Я смахнула слезы и прикурила.

— Со стороны хуже, чем на самом деле, — сказал Ван Дейк, выходящий из черного «сааба». Он подошел ко мне и протянул руку. — Добрый день, мефрау Фос. Верхние этажи практически целы, только залиты при тушении.

Я не подала ему руки, показав пораненные пальцы.

— Ох, простите, что с вами случилось?

— Маленький несчастный случай, — ответила я и снова надела темные очки.

— М-да… Многовато у вас в последнее время неприятностей.

— Можно мне зайти?

— Да, конечно. Только обувь, боюсь, испачкаете. На кухне еще стоит вода.

— Ничего страшного. Я хочу все увидеть.

Он отомкнул навесной замок, отодвинул калитку и прошел впереди меня к входной двери. Там висел еще один замок, от которого у него тоже нашелся ключ. В холле было сантиметра на три черной воды, но Ван Дейк предусмотрительно обулся в резиновые сапоги. Мне бросилось в глаза, какие огромные у него ступни. Из кармана куртки он достал фонарик, мне пришлось снять очки, чтобы хоть что-то разглядеть. Его взгляд тут же упал на мой лиловый заплывший левый глаз.

От лестницы остался только обугленный скелет. Стены закоптились, штукатурка местами отвалилась. Фотографии наших с Геертом концертов исчезли, вместо них на стенах висели расплавленные пластмассовые нити. Вешалки тоже не было, и вереницы сапожек под ней, а на месте велосипедов Мейрел и Вольфа были только покореженные бесполезные рамы. Как будто в доме были военные действия.