— София с вами говорила? — Тереза покачала головой, и он продолжил: — Тогда почему? Почему вы на меня ополчились? Не понимаю. Я же вам нужен!

Тереза потерла виски.

— Извини, наверное, я просто растерялась. Ты прав, я совершила ошибку.

— Да, именно так.

Она смерила его ледяным взглядом и поправила очки.

— Но ты не имеешь права меня обвинять. Откуда ты столько знаешь, Джонни? Ведь ты еще очень молод. Мы тебе доверились, а что нам известно про тебя? Ты сделал нас с Мойрой соучастницами убийства.

Он удивленно всплеснул руками.

— Вы прекрасно знаете, почему я совершил это убийство. Если уж на то пошло, вы все соучастницы убийства, которое произошло здесь, в этой квартире. А что вы от меня хотели? Чтобы я убежал, бросил вас? Я же спас вам жизнь!

Тереза вздохнула:

— Знаю, знаю… Просто я чувствую себя в ответе за все, что с нами происходит. Ситуация вышла из-под контроля, Джонни. Мне кажется, я не смогу уладить все в одиночку. Мне приходится многое решать самой, остальные делают только то, что я им говорю. Я все время к тебе прислушиваюсь, но…

Он сидел на краю стола и покачивал ногой.

— Я завишу от вас точно так же, как вы от меня, Тереза. Если вы погорите, то и я вместе с вами. А что касается моей осведомленности, то я был посыльным — мальчиком на побегушках. Прислушивался, приглядывался, все подмечал. Мой отец состоял в мафии, хоть и был мелкой сошкой. Я начал на них работать, когда мне не было и тринадцати, — мыл машины, бегал по поручениям… Но я умел держать язык за зубами, поэтому я им нравился.

Тереза сняла очки.

— «Им»… Кому «им», Джонни? Назови имена.

— Ну, одно время я работал на семью Дженнаро, а они передали меня другим. Примерно год назад меня отправили на Сицилию курьером. Я должен был возить наркотики. К тому времени мой отец умер. Я здорово влип с этим Данте. Теперь мне нет пути назад. Я сорвал сделку, они меня пристрелят. Все вышло из-за героина, я вам уже говорил. Без вас мне бы ни за что не выбраться с Сицилии. Так что, как видите, вы мне тоже нужны. Вы наняли меня, я на вас работаю. Я в полном вашем распоряжении: если захотите, вы в любой момент можете сдать меня полиции.

— Так же, как и ты нас, Джонни.

— Верно, но я не собираюсь вас предавать. Я выполню любой ваш приказ. Я хочу у вас работать. Вы стали моей семьей. У меня больше никого нет.

В кабинет вошла София, и он обернулся. Она прислонилась к дверному косяку.

— Три часа ночи. По-моему, Джонни пора идти.

Лука быстро соскочил с края стола и, не глядя на Софию, пробормотал, что придет завтра — отвезет их на встречу с Барзини.

— Я провожу тебя, Джонни. Мне надо подышать свежим воздухом, — сказала Тереза.

София видела из окна, как они стоят у подъезда. Задернув штору, она обернулась к Грациелле:

— Хочешь принять снотворное?

— Нет… Доживи до моих лет, и тебе не понадобится много спать. Насыщенный был денек, да?

София засмеялась, скрестив руки на груди.

— Мне кажется, это слишком мягко сказано, мама. У тебя есть таблетки? Мои, оказывается, уже кончились.

Грациелла открыла выдвижной ящик своего ночного столика и достала пузырек. София протянула руку и тут увидела фотографию Майкла.

— Он был твоим любимцем?

Грациелла закрыла глаза.

— Он был моей отрадой и моей болью. Говорят, первенец для матери дороже всех. Наверное, все дело в том, что первый ребенок — это так страшно… и так прекрасно…

Она замолчала, увидев, что София вышла из комнаты.

София налила полную рюмку виски и села за кухонный стол. Она выпила сначала одну таблетку, потом вторую и тут ощутила руку на плече. Грациелла взяла пузырек с таблетками, аккуратно завинтила крышку и подсела к Софии, потянувшись к ее руке. Она чувствовала, что на душе у невестки скребут кошки, но не могла придумать слов утешения.

— Мне хочется уснуть, мама, и никогда не просыпаться. Я больше не выдержу. Нас настигло какое-то безумие.

Грациелла вздохнула:

— Да, мне самой не верится, что все это происходит с нами наяву. Иногда по ночам я лежу без сна и мне кажется, что я нахожусь в каком-то другом мире… Должно быть, так оно и есть: я в Америке, а прошлое осталось далеко позади. Но, знаешь, я часто вспоминаю старые добрые времена, и они служат мне утешением.

София тронула ее за руку.

— Мама, есть кое-что, о чем я тебе никогда не рассказывала — все было не к месту. Да наверное, в моей жизни все было не к месту. Помнишь ту ночь, когда Альфредо принес меня на виллу? После того как сбил на дороге? Я приехала в Палермо из Чефалу, потому что…

София замолчала. В дверях появилась Мойра. Заплаканная, без косметики, она напоминала заблудившегося ребенка.

— Я не могу заснуть. Мне так страшно! Я никак не могу заснуть…

София вздохнула, а Грациелла подала Мойре руку и усадила ее за стол.

— Где мама? — спросила Роза, заходя в кухню с бледным, осунувшимся лицом.

Грациелла похлопала себя по коленям, обращаясь с Розой как с маленькой девочкой. Роза села к бабушке на колени и уткнулась лицом ей в плечо.

— Бабушка, я так рада, что ты здесь!

Грациелла улыбнулась. Окруженная дочерьми, она чувствовала, что любима, и самое главное — она чувствовала, что кому-то нужна.

— Ты знаешь, какой сегодня день, бабушка?

Мойра вскочила:

— Рождество! Сегодня же Рождество!

Она выбежала из кухни и вернулась с маленькими подарками, которые купила для всех них.

— Счастливого Рождества, София!

София приняла яркий сверточек. Она изо всех сил пыталась улыбнуться, но лицо ее внезапно исказилось, и она зарыдала.

У Розы задрожали губы.

— Не плачь, София, не плачь! — проговорила она и сама разразилась слезами.

Мойра, которая еле держалась весь вечер, тоже пустилась в рев. Грациелла молча переводила взгляд с одной на другую, потом принялась покачивать Розу, сидевшую у нее на коленях, и затянула песню.

Тереза плотнее запахнулась в шубку Софии. Они долго шли пешком и невзначай добрели до грузовой компании, которая по-прежнему стояла на замке, огороженная сверху мрачной колючей проволокой.

— Здесь работал мой муж. Это единственное предприятие, которое я не включила в список на продажу. Сначала я и сама не понимала почему. Мало того, я сохранила за собой права на аренду складских помещений.

Лука оглядел неосвещенные пакгаузы и засунул руки глубже в карманы брюк.

Тереза улыбнулась:

— Ты сочтешь меня ненормальной, если я скажу тебе, что хочу открыть собственный бизнес? Я собираюсь вложить свою часть денег в это предприятие и возродить его. Конечно, мне понадобятся помощники — люди, которым я могу доверять.

— Как насчет профсоюзов?

— Ох, профсоюзы — это вчерашний день, Джонни. Все меняется. Мафия практически задушила профсоюзы. Раньше сюда свозился весь бензин, и ты можешь себе представить, какие это были огромные деньги… Ведь семья Лучано получала свой процент с каждого проданного галлона. У них было так много фиктивных компаний, что отследить все было просто нереально. Старенький папа Лучано любил говорить, что занимается законным бизнесом, но я-то знаю: он наваривал миллионы на одном только бензине.

Для Луки это был темный лес. Он понятия не имел, о чем она говорит, но его подкупала ее искренность. Тереза стояла перед ним, съежившись от холода, с покрасневшим носом.

— Деньги — вот главное, Джонни. У нас есть этот пирс, и мы можем начать честную, законную торговлю. Но если ради достижения успеха мне придется применить другие методы, то я это сделаю. Хочешь быть моим партнером?

Он засмеялся:

— Вы хотите возродить бизнес Лучано?

Она опустила глаза и поковыряла носком туфли асфальт.

— Я должна узнать, что за люди работают с Барзини и чем они занимаются. Ты мог бы это выяснить?

Лука кивнул, хотя совершенно не представлял, как это можно сделать.