— Что ты имеешь в виду?

— Ведь никому и в голову не придет, что это сделали пять женщин, правда?

— О Боже! — вскричала Мойра. — Тереза, смотри — грузовик с фабрики! Они увидят машину!

К вилле подъезжал один из грузовиков Лучано, чтобы забрать ящики на хранение. Тереза быстро обернулась к Луке:

— Спрячь машину. Отгони ее через задний двор, скорей! А потом тебе придется сжечь всю свою одежду. Не вздумай в таком виде попасться на глаза Грациелле!

Лука не мог отогнать машину слишком далеко, потому что потом ему надо было возвращаться на виллу. Петляя переулками, он подъехал к многоэтажной стоянке на окраине Палермо, купил парковочный билет и поставил «ягуар» на пятом этаже. Он уже выходил из машины, как внезапно в салоне зазвонил телефон. Он испуганно вздрогнул, но затем улыбнулся и снял трубку.

Из-за бетонных стен здания голос сначала звучал искаженно.

— Джозеф, это ты?

—  Si…

— Где ты был, твою мать? Алло! Слушай, выброси на хрен свой аппарат — ни черта же не слышно! Я тебе давно говорил: купи такой же, как у меня… Рокко? Ты меня слышишь?

—  Si…я должен уехать из города на несколько дней.

— Ты что, шутишь?

Лука засмеялся и сказал громко, нараспев:

— Я шучу-у…

В трубке замолчали. Потом мужчина спросил:

— Кто это, твою мать?

— Оставьте женщин Лучано в покое. Не трогайте их. Они под защитой, ясно? Джозеф Рокко мертв.

Два часа спустя Роза, Мойра и Тереза уехали с виллы. Все ящики были вывезены, и они еще укладывались в намеченный график. Лука сжег в саду свою окровавленную одежду, а заодно и одеяло. Увидев костер, Грациелла нисколько не удивилась: она знала, что в кабинете дона осталось много писем и бумаг, которые надо уничтожить.

Прежде чем уехать вслед за остальными, Грациелла, София и Лука дали Адине последние наставления.

Горничная комкала в руке свой мокрый носовой платок. Она знала: это конец целой эпохи.

—  Arrivederci-i,синьора Лучано, — завыла она, — arrivederci-i!

Грациелла слабо взмахнула рукой.

— До свидания, Адина.

София развернула машину и медленно поехала по дорожке. Адина отчаянно махала им вслед.

— Пишите мне! Берегите себя… Да благословит вас Господь…

Лука обернулся с заднего сиденья, приложил пальцы к губам и послал ей воздушный поцелуй. Он не видел ее лица, не слышал, как она зарыдала, когда машина скрылась за воротами.

В последний раз Адина видела Майкла Лучано живым в день его отъезда в горное убежище. Когда «мерседес» тронулся, Майкл обернулся, поднял пальцы к губам и послал своей маме воздушный поцелуй. Сердце Адины сковало ужасом. Она была уверена, что это дурное предзнаменование.

Комиссару Джозефу Пирелли прислали из Соединенных Штатов фотографию Луки, сделанную в последнем колледже, который он посещал. Ему было тогда пятнадцать лет. После первого семестра он просто ушел и больше не появлялся.

Можно было расспросить ребят, которые знали Луку, но никто из них не поддерживал с ним отношения после того, как он бросил учебу. По мнению руководства колледжа, он плохо влиял на коллектив и явно нуждался в психиатрическом лечении.

Пирелли устроил очередное совещание, собрав всех, кто работал по этому делу. Они набились в его тесный кабинет: кто-то сидел на краю стола, кто-то стоял, подпирая спиной стены. Пирелли встал перед своей знаменитой «стеной смерти», где висели фотографии многочисленных жертв Луки.

Показав на снимки, он тихо начал:

— Я совершенно убежден и готов присягнуть своей карьерой, что во всех этих убийствах виновен один человек. Теперь в любой момент нам могут перекрыть кислород: на одно это расследование мы тратим столько людей и часов, сколько не тратится в Палермо ни на какое другое. Однако если вы поделите все эти часы на количество жертв, на каждую из них придется не так уж и много. Нам надо найти Луку Кароллу, и расследованию будет конец.

Пирелли опрокинул свою переполненную пепельницу в мусорную корзину и хотел продолжать, но тут зазвонил телефон. Пока он слушал, взор его медленно прояснялся. В конце концов он широко улыбнулся и повесил трубку.

— Все, ребята, можно отдыхать! — объявил он. — Охранники римского аэропорта задержали парня с билетом на имя Морено, Джонни Морено.

Самолет Терезы, Мойры и Розы уже взлетел. Они не видели, как арестовали молоденького студента. Охранники вывели его из зала отправления и оставили в таможенном отделе аэропорта дожидаться прибытия комиссара Джозефа Пирелли.

Два остальных билета первого класса, первоначально купленные для Софии и Грациеллы, Тереза отдала двум парням, которые путешествовали «автостопом». Те не могли поверить своему счастью. Однако в самолет они не сели, а поменяли билеты на рейс до Лос-Анджелеса.

За все годы работы в полиции Пирелли еще ни разу не испытывал такого сокрушительного разочарования. Только взглянув на задержанного студента, он сразу понял, что это не Лука Каролла, не Джонни Морено. С досады он яростно пнул стену ногой и угодил носком ботинка в щель деревянной переборки. Приступ жуткого кашля заставил его сесть. Он уткнулся бледным лицом в носовой платок, хрипя и брызжа слюной.

Еще не остыв от гнева, Пирелли позвонил в полицейское управление Палермо. Анкора попросил его повторить свои слова, а когда услышал, тоже испытал разочарование.

— Мне очень жаль, Джо, но это означает одно: он еще здесь, на Сицилии. Как по-твоему, почему он не сел в самолет?

— Наверное, простудился, — прорычал Пирелли.

— Ты как, сразу же обратно? — спросил Анкора.

— Да нет. Пожалуй, сперва заеду к себе домой, в Милан — переоденусь и, может быть, немного посплю. Я жутко устал.

Анкора понимающе ухмыльнулся:

— Ах ну да, конечно, поезжай. И не забудь передать от меня привет жене!

— Моя жена, толстый боров, сейчас в Палермо и останется там до тех пор, пока не кончится это проклятое расследование. Слушай, сделай мне одолжение, передай ей, что я буду поздно. Если она узнает, где я, ее хватит удар, так что лучше скажи, что я… в общем, скажи что хочешь. Пока.

Благополучно прилетев в Рим, София и Лука постелили постель Грациелле. В квартире уже виднелись признаки неминуемого отъезда Софии. Она собрала все свои личные вещи, осталось лишь подписать договор о продаже.

Луке отвели бывшую спальню сыновей Софии. Две кровати — вот все, что осталось в напоминание о погибших детях. Все игрушки и одежда были убраны.

Позже вечером, когда Грациелла готовилась ко сну, Лука проходил мимо ее двери по пути в ванную. Он остановился и стал смотреть, как она причесывается, сидя перед зеркалом в белой ситцевой ночной рубашке. Длинные косы, которые она обычно закручивала в узел, сейчас были распущены. Она положила на туалетный столик расческу в серебряной оправе и взяла в руки потрепанную черную Библию. Оставшись незамеченным, Лука бесшумно пошел дальше. Когда он помылся и почистил зубы, Грациелла уже погасила свет, но дверь в ее спальню осталась слегка приоткрытой.

София испуганно вздрогнула. Она не слышала, как Лука зашел в кухню.

— Мне не спится, — проговорила она, — хочешь выпить?

Он покачал головой и сел напротив. На столе были рюмка виски и маленький пузырек с таблетками. Лука нагнулся, чтобы прочесть этикетку, однако София взяла пузырек и спрятала его в карман.

— Вы не возражаете, если я посижу с вами? — спросил он.

Она слегка пожала плечами, взяла пепельницу, полную наполовину выкуренных сигарет, и высыпала ее в мусорное ведро.

— Роза говорила мне, что у вас большие неприятности с дизайнером. Это правда?

Она вздохнула и ополоснула пепельницу под краном. Ее распущенные волосы доходили почти до талии, как и у Грациеллы. Луку так и подмывало потрогать эти темные шелковистые пряди, но он сидел не шевелясь. Вытерев пепельницу кухонным бумажным полотенцем, София отнесла ее обратно к столу.