Алый помолчал, потом все же решил ответить.
– Согласен. Просто я думаю… – он запнулся, словно был не уверен в том, что собирался озвучить, – Что, когда все это делают мужчины, это выглядит просто неприлично и противоестественно.
– А чем между мужчинами неприличнее-то? Не все ли равно, какая перед тобой пара?
– Мне не все равно.
– Да? Посмотрите, какие мы недотроги. А как же тот факт, что ты хочешь меня? Или все еще отрицать будешь?
И зачем я только соловье заливался и на путь истинный пытался его наставить? Последнюю мою реплику он явно пропустил мимо ушей. Потому что вдруг спросил:
– А с Нанисой… как у тебя с ней было в первый раз?
Именно в этот момент, улыбка сползла с моего лица, и я пожалел, что вообще к нему в комнату напросился.
Алый
С Машкой трудно. Я неробкого десятка, но его показная откровенность регулярно смущает меня. Как можно говорить такие вещи вслух? Не понимаю. Хотя в его исполнение это все звучит удручающе естественно. Как-то сразу понимаешь, с этим темным не получится по-другому общаться. Но это еще не означает, что он меня не бесит. Бесит. И еще как!
С какой стати он вообще ко мне заявился?! Хотя, конечно, я прекрасно понимаю, зачем он пришел. И осознаю, что, несмотря на вялую попытку выставить его за дверь, прогнать его у меня не получится. Не настолько сильно я сам хочу, чтобы он ушел. Напротив, предпочел бы, чтобы остался. Но как я могу прямо признаться в этом? Нет. Уж лучше так. Пусть он сам… Обрываю себя на середине мысли. Что-то все эти мои рассуждения трусостью попахивают. А Машка говорит, говорит… и я не знаю, чем ему ответить.
А потом все как-то само собой получается. Он все еще злит меня то одной фразой, то другой. Но мне спокойно и хорошо уже оттого, что он просто рядом сидит. Это странное чувство. Будь он девушкой, я бы уже давно поднял руку и обнял его за плечи. Но не на секунду не забываю, что рядом со мной парень. Мужчина. Такой же как я. Хотя, не совсем такой же.
Он старше. Много старше, как оказалось. Сто пятьдесят два против моих ста двух – очень много. У него за спиной брак и бессчетное количество случайных и не очень связей, за каждую из которых мне хочется придушить его в отдельности. Признаю: ревную. Так ревную, что, порой, самому страшно становится. Ни к одной из своих девушек я так не относился, а тут… он! Хотя, ни одна из моих любовниц не могла похвастаться такой обширностью любовных связей, как этот темный.
И все же, почитав книгу из мира нашего психолога, мне хочется узнать, а как у них все было. С женой, я имею в виду. Почему он с такой готовностью пошел по мужчинам? Не верю, что они изначально ему так уж сильно нравились. Просто не верю и все тут. Я ведь видел его жену. Эту… стерву. Да, стерву! Только существование их общей дочери, как-то примиряет меня с тем, что Наниса Вик-Холь была в жизни Машмула. Хотя… почему была? Она есть. И даже обещала родить ему сына.
Как же сложно все! Просто невыносимо! Порой, возникают совсем уж детские порывы, побиться головой об стену. Только вряд ли это хоть сколько-нибудь поможет. Приходиться терпеть. И жить. Спрашивать и ждать, что он ответит.
'Как у вас было с ней в первый раз?' – спросил я, и он замолчал надолго. Наверное, можно было бы его поторопить, но я не решился. Вспомнил, как первый пришел к нему, покрывая Карунда, заявившегося на светлую половину общежития в гости к Антилии. Как мы впервые поговорили по душам. И я узнал о его жене и о дочери тоже. Как меня возмутил сам факт того, что темные женщины вытворяют со своими мужчинами.
Машка тогда был непривычно тихим. Вот как сейчас. А потом он пообещал, что, если у нас с ним когда-нибудь что-то срастется, он будет нежным. Не думаю, что для отношений между двумя мужчинами подходит такое определение. Но я воспринял это как то, что Машмул будет со мной не таким, как с другими. Потому что я для него особенный. В тот момент мне это очень польстило. Признаю. А потом все так закрутилось, запуталось… И вот сейчас он молчит. А я понятие не имею, что об этом думать. Кстати, а спать он где…
– Мне было девяносто два. Самый правильный возраст для первого ритуала бракосочетания. Почему первого? Потому что после зачатия первенца по желанию Великой Матери брак может быть расторгнут и заключен следующий. Такое редко происходит. Так как молодые Владычицы предпочитаю терпеть рядом с собой уже знакомых им мужчин, чем заводить новых мужей. Но это так, к слову…
Только, когда воздуха перестало хватать, понял, что затаил дыхание. С ума сойти можно! Да, как же они… но додумать не успел. Машмул продолжил.
– Ритуал по сравнению с тем, что было когда-то, упрощен. И в половину не так жесток, как был прежде. Но все равно, тот страх, что сковал меня, стоило мне войти под своды главного храма Ллос, трудно передать. У меня никого не было. До Нанисы, я имею в виду. До года первого совершеннолетия нас держат изолировано от всего остального Дома и воспитывают младшие жрицы Ллос. Учат базовым навыкам выживания, правописанию, основным понятиям о чести и достоинстве, о правилах, которые никогда ни при каких условиях нельзя нарушать. Я знал, что если, войдя в круг к своей будущей жене, не захочу её… ты понимаешь? В физиологическом смысле…
Я кивнул, но Машмул этого даже не заметил. Он смотрел в одну точку и продолжал говорить.
– Для нее это будет страшным оскорблением. Но… я всегда был маленьким. По росту, ты же понимаешь… – горькая улыбка коснулась его губ, и я обнял его за плечи, как обнимал бы девушку, окажись она вот так в моей комнате, в моей кровати. С той лишь разницей, что к ней бы я испытывал чисто покровительственные чувства, возможно даже жалость. А с Машкой… мне просто хотелось, чтобы он чувствовал, что я рядом.
Темные помедлил и прижался щекой к моему плечу. Помолчал и продолжил.
– Я не смог. Уговаривал себя, даже рукой, до того, как под своды войти, сам себя ласкать пытался, но… когда увидел её… такую высокую, она тогда меня больше чем на полголовы выше была. Это потом я еще вытянулся. И она стояла там, недосягаемая, холодная… Стоило мне войти в круг, она скинула с себя одеяние и обнаженной легла на алтарь. Первая кровь – это всегда жертва Ллос. Поэтому все так помпезно и сложно. И никакой ласки… понимаешь? Никакой. Просто лечь на неё сверху, раздвинуть ноги коленом и… А я… я не трус. То тогда ты не представляешь, как мне было страшно! Нас воспитывают изолированно, но иногда мы пересекаемся со старшими. Кто-то что-то слышал, кто-то что-то узнал. Мне говорили, что первый раз всегда больно. И я смотрел на нее и думал, вот она – моя жена, красивая, сильная. Владычица, будущая мать моих детей. И я – такой жалкий, испуганный. У меня от ужаса даже достоинство съёжилось и как-то усохло. Мне было стыдно, а хор жриц заканчивал песнь, восхваляющую Ллос. Это было сигналом. Они все уже впали в транс, все обратились разумом к богине. Значит, я должен был поспешить, но не мог забраться на алтарь. Не мог и все тут… Дальше, я плохо помню. Кажется, Наниса схватила меня за плечо и вздернула вверх, к себе. Помню её холеное лицо, превратившееся в маску ярости и презрения. Она заставила меня навалиться на себя, но это мало помогло. У меня все равно не получилось возбудиться. Тогда она перекатилась вместе со мной прямо на алтаре и оказалась сверху. Она… помогла мне рукой и сделала все сама. От и до. Просто вскочила на меня и…
– Отымела, – сам не узнал свой голос. Но сразу понял, откуда во мне столько первозданной злобы. – Знаешь, а я ведь всерьез хотел убить её тогда… когда угрожал, был близок к тому, чтобы одурманить её правильным ароматом и все было бы кончено.
– Не надо, ладно? – вдруг попросил он и сильнее вжался в мое плечо.
Сначала не понял, о чем он. Но быстро сообразил.
– Я не жалею тебя. Я ненавижу её. Потому что, если бы не она…
– Давай, лучше книжку читать, – перебил меня Машмул, отстранился и заглянул в лицо, вымученно улыбаясь. – Я прошу.
– Хорошо.
Вот так и получилось, что я не смог прогнать его из своей комнаты даже когда мы отключили ноут и оба решили спать устраиваться. Он остался. Ничего не было. Мы даже не целовались. Просто спали в одной кровати. И я не жалею, что все было так, как было. У нас будет еще много ночей, я уверен. Но то, что я узнал о нем сегодня, все эти откровения… они только для меня, я знаю. Поэтому прекрасно понимаю, что уже не смогу от него отказаться, друг ли, любовник ли, он мой. Просто мой. Вот и все.
