Литмир - Электронная Библиотека

Кто-то в шутку предложил воздвигнуть памятник мухе цеце потому, что это маленькое насекомое сохраняет диких животных Африки, не позволяя заниматься сельским хозяйством и животноводством во многих районах. Муха цеце питается кровью диких животных, в которой живут смертоносные простейшие — трипанозомы. Дикие животные выработали иммунитет, но у домашнего скота трипанозомы вызывают смертельную болезнь — нагану. Другая разновидность мухи цеце — носитель сонной болезни, смертельной для человека. Однако эта болезнь теперь в основном побеждена и находится, под контролем. В течение долгого времени местные правительства пытались уничтожить муху цеце и дать людям возможность поселиться в ряде районов. Пытались истребить всех диких животных в надежде, что мухе цеце будет нечем питаться и не будет среды для размножения трипанозом. Недавно за два с половиной года в одном из районов Уганды было уничтожено двадцать восемь тысяч антилоп — водяных козлов, лесных антилоп, дукеров и других животных — все это ради истребления мухи цеце. Мясом этих животных никто не воспользовался. По той же причине в Южной Родезии за двадцать пять лет было уничтожено более полумиллиона голов диких животных. В Уганде в период между 1927 и 1958 годами по различным санитарным соображениям было отстрелено 31 966 слонов, а за это же время охотники, имеющие специальные разрешения, добыли только 8170 слонов. Недавно проведенные исследования показали, что трипанозомы обитают также и в крови различных мелких зверьков, что и они подвергаются укусам мухи цеце. Теперь можно считать, что почти поголовное истребление крупных животных весьма сомнительный способ борьбы с этой мухой.

Там, где живет человек, количество крупных диких животных резко уменьшается: на них охотятся, места их обитания подвергаются коренным изменениям. Сэр Джулиан Гексли высказал мнение, что равнины, саванны, леса, растущие в доступных местностях, и другие места обитания животных в Африке настолько неустойчивы в экологическом отношении, что интенсивное земледелие и скотоводство быстро превращает эти районы в пустыню, непригодную ни для человека, ни для животных. Население Африки растет и распространяется все дальше и дальше, занимая все уменьшающиеся районы обитания диких животных. Что можно сделать, чтобы спасти то немногое, что осталось?

Сохранение животного мира зависит в конечном счете от самих африканцев. Нельзя требовать, чтобы человек, занимающийся сельским хозяйством, оберегал дикую фауну, — ему нужна земля, нужно мясо, и ради сохранения собственной жизни он не потерпит на своих полях слонов и буйволов. Для скотовода его коровы и козы дороже всего, и, чтобы сохранить пастбища для своего скота, он будет истреблять других животных.

Трагическое положение, в котором очутились крупные дикие животные Африки, привлекло к себе внимание всего мира. Специалисты по сохранению поголовья диких животных, такие, как Гржимек (ФРГ), Дарлинг и Гексли (Англия), Бехнер, Петрид, Тальбот, Лонгхэрст (Америка) и другие, посещали Африку в надежде найти выход из создавшегося положения. В Найроби было образовано Кенийское Общество охраны природы, а Нью-Йоркское Зоологическое Общество создало для этого специальный фонд. Еще несколько лет тому назад будущее животного мира выглядело весьма мрачным, однако хотя и запоздалые, но интенсивные усилия ученых принесли некоторые результаты, могущие, как я полагаю, обеспечить хотя бы частичное сохранение неповторимо своеобразной, уникальной африканской фауны.

Следует исходить из того, что африканцы будут сохранять диких животных только в том случае, если смогут извлекать из этого прямую материальную выгоду и будут помнить, что Дикие животные представляют собой значительный природный ресурс, требующий правильного использования. Было наглядно доказано, что во многих районах можно получить больший доход от диких животных, чем от домашних. Например, одно земельное владение в Южной Родезии дает четыре фунта мяса дичи с каждого акра земли и только три фунта мяса домашних животных. В Уганде было установлено, что буйволы прекрасно развиваются и нагуливают вес на природных пастбищах, непригодных для домашнего скота. Ежегодный отстрел, так сказать «сбор урожая» диких животных на мясо, производимый за счет прироста числа животных, не уменьшающий их постоянное количество и осуществляемый совместно с африканцами, кажется нам наилучшим способом сохранения поголовья животных, находящихся вне пределов национальных парков. Порядок, при котором вся добыча поступает африканцам, дает им возможность получать мясо и шкуры и в то же время сохранять в нерушимости природные условия. Племена, живущие около областей, в которых действует такая система, будут получать дополнительные выгоды и от туризма. Например, в Кении туризм является вторым по размеру источником национального дохода. Сафари, организуемые для охоты или фотографирования, принесут дополнительные средства.

Экологи обнаружили, что в некоторых районах наличие какого-то количества диких животных улучшает пастбища домашнего скота. Разные виды копытных животных в районах своего обитания достигли удивительного природного равновесия. Некоторые из них едят один вид травы, другие — другой. Одни пасутся в низком кустарнике, другие — в высоком, тогда как домашний скот употребляет в пищу только несколько определенных видов трав. И растения, не поедаемые домашним скотом, разрастаются за счет тех, которыми он кормится.

Необходимо, чтобы африканцы как можно скорее уяснили себе ценность дикой фауны. В Америке мы можем на основании горького собственного опыта говорить о том, какая участь постигает диких животных, не взятых под охрану. Исчезли огромные стаи странствующих голубей, лабрадорских уток, лугового тетерева и других птиц; исчезли и громадные стада бизонов, под чьими копытами дрожала земля, почти не осталось карибу и баранов-толсторогов.

Гексли говорит: «Охрана природы должна стать основой всей политики. Новые африканские нации должны понять жестокую истину, что без правильной презервации почвы, вод и природной растительности их земли станут убыточными и бесплодными. Они должны помнить о высокой ценности их природных ресурсов, в том числе диких животных, и красот природы».

Собственно, вся проблема заключается в экологии человека. Человек побеждает болезни, которые в прошлом сдерживали прирост населения. Он расширяет свою власть над природой, уничтожая животных и истощая почву. Тот же склад ума, который некогда дал ему возможность одержать победу надо львом и медведем, теперь толкает его на то, чтобы окончательно подчинить себе природу, принести вечные ценности в жертву непосредственной выгоде. Разрушение земли зависит от его каприза и сноровки; человек не чувствует, не понимает того, что сам он является не чем-то особым, отличным от растений, животных, вод и земли, а, наоборот, составляет с ними неразрывное целое. Он зависит от всего этого не меньше, чем простейший организм, муха цеце и горилла. Ставя себя вне общей экологии, человек становится тираном земли, тираном, которому предстоит неизбежное падение, если он и выиграет битву за существование.

Гора Чабериму

Человек, находящийся на плоскогорье, расположенном к западу от озер Киву и Эдуарда, чувствует себя так, словно он живет не на земле, а в воздухе. Климат здесь умеренный и, даже когда полуденное солнце стоит прямо над головой, дышится легко. В этих горах поселилось много европейцев. Они выращивают чай и белоцветный пиретрум, из которого делают порошок против насекомых. На зеленых лугах пасутся стада коров гольштейнской и фризской пород и другой молочный скот.

Еще недавно на месте этих лугов шумел лес и в нем бродили гориллы. Плоскогорье покрыто толстым слоем плодородной земли. Здесь можно заниматься постоянным земледелием. Большая часть первоначальной растительности уже уничтожена; от нее остались только небольшие участки высоко на холмах или в лесных заповедниках. Однако местное население, и европейское и африканское, отвоевывает под поля земли, лежащие все выше и выше по склонам холмов. Однажды, когда Док и я в поисках горилл обследовали холмы к западу от Букаву, мы, отъехав уже много миль от ближайшего жилья, остановились у конца проселочной дороги. Вокруг были заросли бамбука. Здесь, на высоте девяти тысяч футов над уровнем моря, мы дрожали от пронизывающего холода. Неожиданно перед нами открылось обработанное поле, на нем стояла дощатая хижина. День был пасмурный, ледяной ветер гнал обрывки облаков над самой землей. В этом неприветливом уголке поселилась фламандская семья — муж с женой и тремя маленькими дочерьми, несмотря на то что бельгийское правительство не слишком поощряло таких постоянных поселенцев. Нас угостили кофе, и мы выпили его, стоя у печки. Семья пробовала разводить здесь свиней, но это им не удалось. Сейчас их судьба целиком зависела от урожая турнепса.

18
{"b":"144424","o":1}