Жоаннес едва сдерживал себя. Один, без оружия, среди наглых, беспрерывно жующих, пьющих и орущих бандитов, юноша делал над собой невероятные усилия, чтобы не взорваться, не броситься на всю эту гнусную ораву, повинуясь велению сердца и благородной крови, бурлящей в его жилах.

Жестокая схватка не пугала его. При других обстоятельствах он так бы и поступил, – привлек на свою сторону молодых сильных деревенских парней, которые сейчас с усердием скребли и чистили во дворе чужих лошадей. Но теперь он был в ответе не только за себя. Если его убьют, кто тогда защитит это дорогое, обожаемое им существо, в страхе жавшееся к нему, пока жестокий албанец бесстрастно продолжал омерзительный торг? Но чего Жоаннесу стоило сдержаться!

Потом у него мелькнула мысль искать помощи на стороне. Ведь Приштина – вот она, совсем рядом. За два лье [38]отсюда виднеются купола ее минаретов [39], дымится высокая труба гарнизонной мукомольни… В этом провинциальном центре, где правит Хатем-паша, тоже живут люди. В городе есть жандармы, ружья, пушки, шесть тысяч солдат, а командует всем этим генерал, бывший выпускник военной школы в Сен-Сире [40].

Достаточно приказать, и простого патруля хватило бы, чтобы разогнать свору негодяев, как стаю воробьев.

Вдруг, словно желая укрепить в нем надежду, столько раз уже сменявшуюся разочарованием, послышался конский топот. Через окно Жоаннес с облегчением увидел, как к дому подъезжает оттоманский кавалерийский отряд под командой двух офицеров. Он узнал униформу жандармов, их было не менее тридцати.

– Наконец-то! Теперь эти мерзавцы ответят за все!

Возле дома, где бесчинствовали грабители, отряд перешел на шаг. Офицеры и солдаты одновременно заметили водруженный у входа штандарт Марко. Готовый уже броситься к ним, взывая о помощи, молодой человек вдруг с отвращением и гневом услышал, как предводитель отряда сказал своему спутнику:

– Здесь Марко, не стоит ему мешать.

Приветственно подняв оружие при виде развевающегося конского хвоста с полумесяцем, жандармы быстро ускакали прочь, прекрасно зная, что при следующей встрече атаман разбойников щедро вознаградит их.

Никея, в отличие от супруга, не питала никаких иллюзий, по опыту зная, что за спиной обездоленных славян турки и албанцы, как воры на ярмарке, отлично ладят между собой.

Девушка выступила вперед и гордо встала перед Марко. Сорвав золотые монеты, что покачивались у нее надо лбом, она бросила их на стол и презрительно сказала:

– Я думала, ты – разбойник, а ты – обыкновенный мошенник.

Марко побледнел и сжал кулаки. Бросив на дерзкую девчонку грозный взгляд, он глухо произнес:

– Сейчас ты узнаешь, разбойник я или нет.

Тогда все подруги Никеи, испуганные, но движимые внезапным чувством солидарности, подошли вслед за ней к столу. Дрожа одновременно от страха и негодования, они посрывали свои золотые цехины, скромные фамильные украшения, и тоже кинули их албанцу. Потом девушки окружили старика, счастливые тем, что помогли выручить его.

Однако Марко не двигался с места. Видя, что он не собирается уходить, Грегорио сказал:

– Эти девочки пожертвовали ради моего спасения своими украшениями, отдали последнее, чтобы заплатить выкуп. Вы получили даже больше, чем хотели. У меня ничего не осталось, но теперь мы в расчете. Чего же вы ждете?

Бросив на него взгляд, не предвещавший ничего хорошего, Марко возразил:

– Да, я взял почти все, но я хочу кое-что еще.

– Боже милостивый! Что ему еще нужно? – заплакал старик, предчувствуя новую беду.

– Твоя дочь – красавица. И какая смелая! Мне нравятся такие. Пожалуй, я возьму ее в жены.

– Вы шутите, сеньор Марко! Как же это можно?! Ведь только сегодня утром Никея обвенчалась с Жоаннесом!

– Я – мусульманин и не признаю христианского брака. К тому же она будет счастлива со мной. Ты ведь знаешь наши обычаи. Мы относимся к женщине с самым глубоким уважением. У нас женщина – госпожа в доме, хранительница семейного очага. Тебе также должно быть известно, что мы выбираем себе невест на стороне и всегда похищаем их [41].

– Повторяю вам, сеньор Марко, это совершенно невозможно. Она ему жена перед Богом и людьми!

– Так ты отказываешь мне, упрямец?! В таком случае я немедленно сделаю ее вдовой. Эй, ко мне!

Тут же послышались шум, ругань. Разбойники повскакивали с мест, опрокидывая в спешке посуду и бряцая оружием. С угрожающим видом они столпились вокруг атамана, обнажив кинжалы и загородив выход.

– Жоаннес, любимый! На помощь! – в ужасе закричала Никея.

Но странная вещь. Хотя Марко внимательно следил за происходящим, а леопард все время был настороже, никто не откликнулся на отчаянные призывы девушки: молодой человек исчез.

Бесполезное сопротивление. – Пленница. – Страшный шум. – Жестокое избиение лошадей. – Человек с косой. – Штандарт Марко в грязи. – Герой. – Смерть трех разбойников. – Жоаннес! – Трусы превращаются в храбрецов. – Яростный отпор. – Осаждающие и осажденные. – Два плана. – Леопард становится курьером.

Увидев, что Жоаннес исчез, Марко презрительно рассмеялся:

– Он сбежал! Трус! Чего же еще можно ждать от славянина? Все вы трусливы, как зайцы, и крикливы, как вороны.

– Ты лжешь! – возмутилась Никея.

Марко грубо схватил девушку за руку и потащил к выходу. Грегорио бросился к дочери, пытаясь защитить ее. Но сильным ударом кулака в висок бандит сбил его с ног. Оглушенный, старик свалился на пол.

Разбойники так и покатились со смеху:

– Неплохой удар, атаман! Так деревянным молотком забивают быка. Могу поспорить на свою долю добычи: он не скоро очухается. Не поджечь ли нам его штаны?

Никея, бледная, с растрепанными волосами, выхватила большой кинжал, висевший на поясе у Марко, и, размахивая им, угрожающе крикнула:

– А теперь тронь меня, если посмеешь!

Девушка была прекрасна в своем гневе. Ее отвага и решительность привели бандита в восхищение. Усмехаясь, он произнес:

– Глядите-ка, да эта красавица – настоящая героиня. Ну что ж, она составит прекрасную пару для предводителя разбойников.

Понимая всю отчаянность своего положения, Никея знала, что надеяться больше не на что, но предпочитала скорее умереть, чем оказаться пленницей этих мерзавцев и подвергнуться унизительным оскорблениям. Замахнувшись на Марко кинжалом, она ударила наотмашь со всей силой, целясь ему прямо в лицо. Албанец слегка попятился, однако столь бурный натиск нисколько не смутил его. Поднаторевший в схватках и готовый ко всяким неожиданностям, разбойник был слишком грозным и умелым противником, чтобы так сразу отступить, особенно перед женщиной.

Резким движением он оборвал завязки на своем белом плаще и, как покрывало, набросил его на строптивицу. Тяжелая шерстяная ткань окутала ее и выбила кинжал из рук. Чувствуя себя побежденной и стараясь изо всех сил освободиться, Никея со слезами в голосе кричала:

– Трус! Подлый трус! Я все равно тебя убью!

Марко торжествовал. На его губах играла ироническая усмешка, глаза блестели. Грубо расхохотавшись, он издевательски произнес:

– Ничто тебя не спасет, теперь ты моя пленница. Можешь сколько угодно кричать, ругаться и даже кусаться. Запомни, детка, Марко никого не боится. Я укрощу тебя так же, как приручил своего леопарда!

В этот момент со двора донесся страшный шум. Там происходило что-то ужасное. Лошади метались, взвивались на дыбы, испуганно ржали и храпели. Слышались глухие удары и тоскливые, душераздирающие хрипы агонизирующих животных.

Поняв, в чем дело, бандиты в ярости ринулись к выходу с криками:

– Наши лошади! Лошади! Несчастье тому, кто посмеет тронуть лошадей!

Однако проход был слишком узким для такого количества до зубов вооруженных людей с карабинами через плечо. У дверей образовалась свалка. Бандиты мешали друг другу, сталкивались, падали. Посыпались проклятия, угрозы: