«Аспирантами» режиссер Саныч, а за ним и все остальные, именовал сценаристов, причем произносил это слово с неким оттенком презрения. Саша как-то спросил, почему так? Не Саныча спросил, а Валентина. Тот оказался в курсе, пояснил, мол, сценарий — полное фуфло, больше для какого-нибудь индийского фильма подходящий, с потерей главным героем памяти, с разлученными в детстве сестрами-близнецами, короче, «Зита и Гита». Ничего другого сценаристы («аспиранты», ха!) придумать не могли. Но оказались то ли родственниками, то ли хорошими знакомыми одного из продюсеров, вот он и порадел родным человечкам, пристроил к работе, даже сюда, в Тунис, взял, хотя толку тут от них было, как от козла молока.

— Так почему «аспиранты»-то? — допытывался Александр.

— Да потому — Валентин с шумом откупорил бутылку — Один из них в какой-то районной газетке работал, а там у них, в районе, съезд эсперантистов проходил, на международном уровне. Наш типчик слышал звон, да не знал, где он, однако статейку махнул. Правда, эсперантистов с аспирантами перепутал, так вот заголовок и выдал: «Молодые аспиранты съезжаются в наши края!»

— Да зачем журналистам в чем-то разбираться- то? Это и невозможно, они ведь обо всем пишут, — неожиданно усмехнулся Лешенька, — Я вот раньше следаком работал, после школы милиции.

— Чего?! — Сашка чуть стакан не выронил от такой новости, — Ты — и в ментовке?

— А что? Думаешь, сразу Робертом де Ниро родился? Три года отпахал как миленький, чтоб в армию не идти. Так с тех пор вообще газеты читать не могу. Ты наливай, Валентин, чего смотришь?

— А? Сейчас-сейчас…

Похоже, и для осветителя прошлое гламурной звезды было новостью из разряда тех, про которые пишут в таблоидах. Осушив стакан одним глотком, Лешенька снова подставил его Валентину:

— Наливай, не спи!

И снова опрокинул. Этак никакого вина не напасешься! Закурил:

— Читаешь криминальные статьи — просто уши вянут. Про голимую кражу пишут — «ограбление», про грабеж — «обокрали». Ну, я понимаю, конечно, что все не охватишь, что не Достоевские, но в том, о чем пишешь, разбираться-то надо, хотя бы чуть-чуть. А то вот еще напишут: «Завели дело на Пупкина»! Заводят дешевую шлюху в номер! Или патефон. Уголовные дела не «заводят», их «возбуждают». Что, трудно написать: «Возбуждено уголовное дело в отношении Пупкина», или там — «по факту кражи»? Или вот еще: «Дело закрыто»! «Прекращено» надо говорить, а «закрыто» — это винный магазин, а не дело. Вот уж точно — «аспиранты». И главное, учиться ничему не хотят! Хотя, с другой стороны, может, оно и правильно? Может, у них установка такая? Зачем законопослушному обывателю знать, как функционируют милиция и прокуратура?

— Ай, Лешка, что ты заводишься-то? — усмехнулась Леночка. — Ты на наших сценаристов посмотри. Ладно. Пойду вниз спущусь, за стаканами.

— Так есть же два!

— Ну вот еще, по очереди, что ли, пить будем?

Она вышла, мягко прикрыв дверь.

— Красивая баба. — Бросив недокуренную сигарету в горшок с цветком, Лешенька с некоторым цинизмом в глазах взглянул на Сашу: — Ты ее, что ли, трахаешь? Извини за вопрос.

За такие вопросы вообще-то нормальным мужикам морды бьют, но этому… Да он, похоже, и вовсе не ждал ответа. Уже третью бутылку пил, можно сказать, в одну харю. Снова закурил, подошел к окну, сплюнул:

— А мне так не дала, жопа с ушами! Говорит, ты вечно пьяный и вообще не в моем вкусе. Надо же, слова какие знают… Начитаются всяких Коэлий, потом строят из себя «битте-дритте фрау-мадам».

Валентин с Сашей удивленно переглянулись:

— Не дала?! Тебе?! Так ты же… гм…

— Хотите сказать — «голубой»? — Суперстар неожиданно расхохотался, — А вот фиг вам! Прикидываюсь просто. Вы даже представить себе не можете, какие в гей-сообществе бабки крутятся, какие там связи! Без их помощи мне бы ни за что в актеры не выбиться. Сидел бы сейчас в райотделе, расследовал бы с утра до позднего вечера всякую гнусь за зарплату в двенадцать восемьсот. В конце концов спился бы и помер. Что смотрите? Сейчас-то я почти и не пью. Ну пять-шесть бутылок вина в день — это я не считаю, вино не водка. Давай, Валентин, наливай.

— Может, Леночку подождем?

— Да ну ее. Есть тут и кроме нее девки. Вон хоть Светка с Катькой, ассистентки. Честно сказать — обе хороши! Ну, будем!

— Да ты это… — выпив, Александр вытер ладонью губы, — конспиратор.

Лешенька приосанился:

— А то! Я, может быть, никудышний актер, но следователем когда-то был неплохим — логика поставлена, уж это без хвастовства. Скажу вам, опять же, не хвастаясь, я совершенно точно знаю, что надо делать, чтобы считаться звездой, — Тут артист снова отхлебнул и начал загибать пальцы: — А — дружить с газетами, в особенности с «желтой» прессой, время от времени подбрасывать им всякие дутые скандальчики, бэ — мелькать на разных закрытых тусовках, вэ — и не на закрытых тоже, типа «танцев на льду» или там «необитаемых островов». Песни опять же можно петь, что я и делаю, правда, без слуха и голоса, но это вовсе неважно, важно по ящику чаще мелькать! Не будешь мелькать — забудут, сдуется суперзвезда, и очень быстро.

— Не, не говори так, — подольстил Валентин, — У тебя же талант!

— Талант у меня к уголовным делам. Был, да весь вышел. А, что говорить, наливай! Ты, кстати, Сашок, тоже свой истинный талант в землю зарываешь. Ты ж классный повар, я знаю! Так чего в каскадеры подался? Бабла больше? Сомневаюсь. Хороший повар да в приличном кабаке бабок загребает не меньше, а пожалуй, и больше. Валентин, наливай! Эх, однова живем! Ноу фьючер! Нет будущего…

Вот так и сказал. И был абсолютно прав, ибо никакого будущего у Земли не было. Мир сжимался, медленно, но верно приближаясь к коллапсу. Кто- то из ученых говорил, что этим процессам подвержена вся Вселенная, кто-то им возражал — нет, мол, не Вселенная, а только Земля. Но в одном все соглашались: процесс идет и катастрофа неминуема. Правда, лет через тысячу или десять тысяч — тут разброс был большой.

Пришла Леночка со стаканами, налили и ей. Лешенька уже хорошо накачался и нес какой-то пьяный бред:

— О, в этом пансионе не все чисто. Я имею в виду постояльцев, хотя и хозяин — та еще бестия, палец в рот не клади. А уж жильцы…

— Да какие тут жильцы, — раздраженно фыркнула девушка, — Нет ведь никого, кроме нас.

— Нет, так были, — загадочно усмехнулся актер, — Вот, в день нашего заезда старичок один по двору шлялся. Он ведь явно кого-то боялся или скрывался. Одежду все время менял, шляпу надевал с полями, очки — в общем, вел себя как примитивные, насмотревшиеся шпионских саг дурни. Ну разве в шляпе дело? А уж темные очки только внимание привлекут. Он еще и волосинки к дверям клеил, я как-то увидел, чтобы узнать, если кто чужой в номер войдет.

— Ой, Леша. — Леночка томно потянулась — Вечно тебе невесть что мерещится. Ну старик и старик, обычный. Я так его и не запомнила вовсе. А ты, Саша?

— И я не запомнил — Каскадер пожал плечами. — Какое мне дело до каких-то стариков?

Они пили почти до самого утра и спали всего часа три-четыре. Проснувшись, Александр, как обычно, отправился на утреннюю пробежку. Постановщик и исполнитель трюков (а Саша совмещал здесь обе должности в одном лице), несмотря ни на что, должен был держать форму.

Бегал он всегда по одному и тому же маршруту: проходя через развалины тофета, начинал с улицы Суффет, добегал до терм Антонина, сворачивал на широкую авеню Хабиб Бургиба и уже по ней возвращался к пансиону. Не такой уж маленький получался кружок, и Саша всегда засекал по секундомеру время, с гордостью замечая, что с каждым днем результат все лучше, на секунду-две. Хотя, конечно, скорее всего, дело было не в нем, а во времени, точнее в пространстве. Мир вокруг вот уже несколько лет как сжимался. Это было доказано, об этом писали во всех газетах. Многие люди первое время жили в ожидании неминуемого конца света, пока в масс-медиа не появились сообщения о том, что коллапс, конечно, будет, но не сейчас, а лет как минимум через тысячу. Но что через несколько сотен лет не будет ни Земли, ни, быть может, Вселенной, осознавать было неприятно.