— У нас есть его фотография?

Старший советник кивнул и подал Буковски распечатку факса. Буковски поблагодарил его и вернулся в гостиную.

— Когда вы говорили о сообщнике человека со шрамами, не этого ли человека вы имели в виду? — спросил он у девушки и подал ей факс.

Она внимательно рассмотрела фотографию.

— Да, это был он; он здесь очень коротко подстрижен, но я уверена, это был именно он.

— Фабрицио Сантини и Марсель Марден, — тихо пробормотал Буковски.

Жантийи, Франция…

Пригород Парижа этим пасмурным и дождливым вечером казался грязным и печальным. Жан и Яара добрались до станции Жантийи вовремя. Поль, коллега и друг Жана, уже ждал их. После учебы он остался в Париже и участвовал в нескольких исследовательских проектах в Сорбонне. Он лично знал профессора Мольера.

— Он стал немного чудаковатым и очень редко принимает гостей, — заранее предупредил он своих спутников.

— Потому мы тебя и взяли с собой, — ответил Жан. — Ты же уломаешь старого чудака.

Поль улыбнулся. Профессор Мольер жил один в многоквартирном доме на рю Робер Маршан. Поль припарковал перед зданием свой «фиат» и вышел первым.

— Позвольте мне сначала поговорить с ним.

Поль исчез в доме. Через несколько минут он вернулся и жестом подозвал Жана и Яару.

Жан вздохнул.

— Похоже, профессор готов принять гостей.

Яара кивнула.

— Это будет долгая ночь, если он таков, каким я его себе представляю.

Жан нахмурился.

— Что ты имеешь в виду?

— Пожилые люди, которые живут очень уединенно, пользуются возможностью и становятся словоохотливыми, когда у них появляются гости. Особенно если речь идет о том, что их интересует.

Рим, Ватиканская апостольская библиотека…

Отец Леонардо ждал, пока дверь за ним не закрылась на замок. Но он успел сообщить монаху, что, вероятно, проведет всю ночь в этих катакомбах — в конце концов, кардинал-префект дал ему важное поручение. Монах проворчал несколько неразборчивых слов, после чего покинул подвальное помещение. Для духовенства библиотека была открыта и днем и ночью, а монахи-францисканцы и часть швейцарской гвардии охраняли ее круглые сутки. Священник начал изучать папки. Он быстро разобрался в номенклатуре. Отдельные документы были сложены по темам. Церковное недвижимое имущество, решения Святого престола, личные дела, пастырские послания в общины во всем мире. Первую папку отец Леонардо поставил на место. Вторая оказалась уже интереснее. Она была посвящена слиянию церквей и их структуре. Он случайно обнаружил записи о тайном союзе иллюминатов, Приорате Сиона, Мальтийском ордене, ордене розенкрейцеров и братстве Гроба Господня. Здесь также говорилось об овеянном легендами союзе под названием «Опус Деи». Отец Леонардо встал и прошел в соседнее просторное помещение, обозначенное цифрой I. Все шкафы были пронумерованы. Он отыскал шкаф под номером восемь и открыл его. На его полках тоже стояли книги, материалы дел и папки-скоросшиватели, которые были помечены буквами и римскими цифрами. Он сразу нашел папку под шифром I/VIII-GB XXI и достал ее с полки. Прохладный воздух наполнился запахом пыли, но сам скоросшиватель оказался чист.

Отец Леонардо пошел назад, к письменному столу, и стал искать в перечне какой-нибудь намек, который мог бы повести его дальше. Его заинтересовала ссылка, указывавшая на наличие записей о проведении раскопок в Кумране. Он достал соответствующие папки и сложил их на письменном столе. Потом его интерес вызвала еще одна папка-скоросшиватель. Она стояла в помещении II и содержала информацию о рыцарях Храма, но последние записи в ней относились к современному периоду. С этой папки он и решил начать.

Папка содержала документы и акты — правда, только их латинские копии, — свидетельствовавшие об основании ордена в 1129 г. от P.X. и ходатайстве влиятельного аббата Бернара Клервоского. Первый Великий магистр тамплиеров, Гуго де Пейен, потребовал для своего ордена неограниченного суверенитета от Папы. Никакая светская власть не должна была ни стоять над орденом Pauperes commilitones Christitemplique Salomonici Hierosalemitanis, [37]как его в то время назвали отцы-основатели, ни управлять им. Начальством для ордена признавался один только Папа. Таким образом, Гуго де Пейен получил то, чего так жаждал — неограниченную власть. Вскоре стали расти как численность членов ордена, так и богатство Бедного рыцарства Христова и Храма Соломона. К ордену присоединялись достойные доверия рыцари и представители дворянства, жертвуя большую часть своего имущества. Впрочем, Курия также вносила свой вклад в его богатство и отписывала ордену земли и недвижимое имущество во всех частях известного тогда мира. Рыцари торговали с язычниками, основывали банки и ввели кредитную систему, которая продержалась еще пару столетий. Одним словом, церковь, в лице Папы, отказалась от значительной части своего суверенитета, и это несмотря на то, что архиепископ Авиньона предостерегал от этого первых членов-учредителей ордена. В одном из своих писем он назвал орден сборищем нищих, карманников и еретических элементов. Особенно он отмечал двух рыцарей, которых чиновники и наместники объявили вне закона из-за их преступлений против графа и властей предержащих. В их числе был и рыцарь по имени Рено де Сент-Арман. Отец Леонардо провел ладонью по глазам. Он задумался. Тамплиера, которого обнаружили перед воротами Иерусалима, звали Рено, Рено де Сент-Арман. Неужели он и есть тот упомянутый в хронике бездельник? Впрочем, Папа, очевидно, не учел протест епископа. Во время Собора в Труа были установлены правила ордена, а сам орден тамплиеров был официально признан самим Папой. Разобрав в документе имена первых девяти тамплиеров, отец Леонардо насторожился. О рыцаре Рено де Сент-Армане не было сказано ни слова, однако среди учредителей ордена был рыцарь по имени Аршамбо де Сент-Арман. Возможно, рыцарь сменил имя, поскольку фактически был объявлен вне закона в некоторых районах Франции?

Отец Леонардо пожал плечами и продолжил читать. Записи становились все более немногословными. Папская булла Omne datum Optimum [38]оказалась последним документом того времени. Время это, безусловно, было богато событиями, однако очевидно, что они оставались скрытыми для церкви. Следующие документы уже датировались 1305 годом. Все они касались Франции и содержали обвинения в богохульстве и прочих грехах, вплоть до разнузданных гомосексуальных контактов в среде рыцарства ордена. Последний документ был тайным письмом французскому королю Филиппу, написанным Папой Климентом в сентябре 1307 года. Он содержал распоряжение одержать победу над тамплиерами путем неожиданного нападения и наложить арест на все их имущество, тем самым дав возможность провести над всеми ними судебный процесс. В качестве основания для приказа Папа Климент приводил ересь, сексуальные извращения и надругательство над телом Христовым. Так и закончился период деятельности тамплиеров в Европе, и они потеряли свою значимость, хотя — это отец Леонардо знал в результате долгих часов, посвященных изучению истории — не все тамплиеры угодили в сети преследователей. Некоторые, очевидно, бежали в Шотландию, другие — по слухам — в Новый Свет, вероятно, в Америку, которую открыли лишь двести лет спустя.

Отец Леонардо потер глаза и взял следующий скоросшиватель. «Свитки и раскопки в Кумране, на Святой земле» — гласила надпись на обложке. На нескольких обзорных планах, выполненных отцом де Во, были изображены одиннадцать пещер, случайно обнаруженных на Мертвом море. В списке личного состава, подписанном служащим Французского института археологии, указывались фамилии помощников, в том числе Хаима Рафуля. Служащий также вел зарплатную ведомость, куда заносил суммы, выплаченные работникам. Документ — вне всякого сомнения, оригинал — датировался февралем 1952 года. Через две страницы отец Леонардо обнаружил аналогичную ведомость, датируемую мартом. Как ни странно, три фамилии из нее были вычеркнуты. Хаим Рафуль, Игаэль Юнгблют и араб по имени Мохаммад аль-Захин. Очевидно, они были отстранены от участия в раскопках.