Лиза сделала пометку в блокноте.

— Он представился?

— Нет, только сказал, что Жан-Люк вышел из комы, и больше ничего.

— Ключ покойного появился снова после аварии?

Девушка кивнула.

— Нам его передала полиция, вместе со всей связкой ключей святого отца. И мы отдали ключ его заместителю.

— Священнику из Фюссена?

— Да. Пока в общину не пришлют нового священника, он должен исполнять его обязанности.

— Понятно, — сказала Лиза Герман. Она смотрела девушке вслед, когда та выходила из маленькой и уютно обставленной комнаты.

Иерусалим, раскопки рядом с дорогой на Иерихон…

Большие прожекторы разгоняли темноту. Археологи и их помощники лихорадочно работали, обнажая место погребения неизвестного крестоносца. Они осторожно снимали целые пласты земли и открывали подвал, который уже успели укрепить тяжелыми балками и досками. Джина Андреотти, назначенная руководителем полевых работ на раскопках, усердно записывала каждый шаг. Первые находки документировались, измерялись и относились в безопасное место. Жан Коломбар фотографировал и наносил с помощью теодолита сетку координат, чтобы точно определить положение и размеры могилы, которая находилась ниже первого среза раскопок, почти на два метра глубже, чем оставшаяся часть прямоугольной ямы. Опытные специалисты извлекали камень за камнем, пока желтый саркофаг снова не открылся людскому взору, через многие столетия после погребения.

Надпись на надгробной плите оказалась вполне разборчивой. Латинские прописные буквы, высеченные на мягком известняке, стойко выдержали гнет многих лет в подземном мраке. Древний герб крестоносцев на надгробной плите был виден вполне отчетливо: два рыцаря на одном коне, с пиками и щитом. Под ними был написан девиз ордена. Рядом находился еще один герб, под которым было написано имя рыцаря.

— Рено де Сент-Арман, — тихо пробормотал Джонатан Хоук. — В лето Господне 1128 от Рождества Христова.

— Герб под регалиями крестоносца может изображать льва, который держит в лапах знамя, — заметила Джина Андреотти. — К сожалению, он немного поблек, но думаю, мы сможем выявить структуру поверхности. Надпись сделана на средневековой латыни, которая использовалась примерно между 900 и 1500 годами после Рождества Христова. Эпитафия написана прописными буквами без пробелов, что подтверждает палеографическую подлинность.

Профессор Хаим Рафуль молча стоял на краю могилы и благоговейно смотрел на каменный гроб. Его глаза блестели.

Джонатан Хоук поднялся по лестнице и присоединился к Рафулю. Он похлопал руками по одежде, выбивая пыль.

— Гроб в хорошем состоянии, — заявил он. — Я думаю, мы достаточно хорошо укрепили боковые стены могилы, чтобы следующие день-два проводить исследования внутри нее. Странно, что мы именно здесь натолкнулись на могилу крестоносца. Она находится вне исторических границ города, посреди пустыни.

Рафуль обратился к американскому коллеге.

— Это счастливый поворот судьбы, — заметил он.

Хоук огляделся. Вдали ночь освещали огни Иерусалима.

— У меня практически создалось впечатление, что могилу специально вырыли посреди пустыни — чтобы защитить ее от расхитителей могил.

Рафуль кивнул.

— Я хотел бы как можно скорее заглянуть в саркофаг. Нам понадобится система подъемных блоков, чтобы приподнять надгробную плиту.

— Не стоит бежать впереди паровоза, нас ведь никто не торопит, — ответил Хоук. — Балки достаточно прочны, чтобы стены подвала не рухнули. Нужно продвигаться обстоятельно. Или мы проводим срочные раскопки?

Хаим Рафуль заговорщически наклонился к Хоуку.

— Они могут стать срочными, если правительство узнает о них.

— Я не понимаю вас, — ответил Хоук.

— Наше правительство бывает весьма обстоятельным, если речь заходит о выдаче разрешений. А в этой местности работают почти тридцать помощников. Нам не удастся долго держать свою находку в тайне.

Хоук наморщил лоб.

— Но какие могут быть причины на то, чтобы запретить нам продолжать раскопки? Неужели влияние университета Бар-Илан настолько незначительно?

— Джонатан, — отечески произнес Рафуль, — вы действительно не понимаете, какая ситуация сложилась в нашей стране. Мы окружены врагами и поэтому нуждаемся в дружбе и поддержке западного мира, а также, в некоторой степени, в одобрении католической церкви. Это, возможно, первое обнаружение хорошо сохранившейся могилы крестоносца, который почти тысячу лет назад отправился в путь по поручению Курии, чтобы спасти Гроб Господень и святые места от разрушения и варварства. Я бы не хотел, чтобы через несколько дней здесь появились посланники Церковной службы древностей, которые присвоили бы себе право проводить дальнейшую работу. Я уже проходил это почти пятьдесят лет назад, когда отец де Во внезапно объявился в Хирбет-Кумране и взял на себя, по поручению католической церкви, руководство раскопками в пещерах. Это привело к тому, что вопросов осталось больше, чем ответов. Церковь не позволит открыть общественности ничего, что могло бы пошатнуть ее доктрину.

Хоук покачал головой.

— Это могила крестоносца, умершего девятьсот лет назад. Какие здесь могут быть тайны, касающиеся Иисуса Христа, которые церковь хотела бы скрыть от нас?

Хаим Рафуль сделал серьезную мину.

— Тамплиеры необязательно были друзьями Рима — вспомните о пятнице, тринадцатого, в октябре 1307-го, — ответил он. — Мы этого не допустим. Как только мы будем уверены, что проведение работ в могиле возможно, мы организуем тщательные поиски, а все находки сразу отвезем в близлежащий музей Рокфеллера.

— Вы руководитель этих раскопок, — ответил Джонатан Хоук. — Даже если я не могу одобрить ваши методы. По моему мнению, мы должны сначала поднять гроб и доставить его в безопасное место, и лишь потом открывать. В лаборатории у нас были бы возможности…

— …когда я говорю «все находки», то имею в виду и содержимое каменного гроба тоже, — перебил его Хаим Рафуль.

Паломническая церковь в Висе, Штайнгаден, Бавария…

Мужчины в белых хлопчатобумажных костюмах убрали свои инструменты и оборудование в чемоданы и погрузили их в белый автобус «фольксваген». Осмотр места преступления силами специалистов управления уголовной полиции земли был закончен. Дежурные полицейские отряды обыскали местность с собаками, но ничего не нашли — ни одной, самой маленькой улики. Начальник отдела Штефан Буковски сидел на деревянной скамье возле бокового входа и наблюдал за происходящим. Он теребил в руках пачку сигарет.

— Штефан, мы готовы, — сказал один из служащих и снял защитный костюм.

— Я и сам вижу, — возразил Буковски. — Вы уже можете что-нибудь сказать?

Криминалист покачал головой.

— Следов немного — эти парни были осторожны и надели перчатки. Странно только, что мы не нашли следов взлома задней двери. Я вынул замок и исследую его в лаборатории. Но выглядит он так, будто не поврежден.

— И что сие означает, если говорить по-простому? — спросил Буковски.

— Ну, либо дверь не была заперта, либо преступники воспользовались ключом.

Буковски зажег сигарету. Под ногами у него лежали шесть растоптанных окурков.

— Когда я получу доклад?

— Когда мы подготовим микроскопический анализ. На это уйдет некоторое время.

— Просто прекрасно! Значит, придется ждать целую неделю, — проворчал Буковски.

Из-за угла, скрестив руки на груди, вышла Лиза Герман. Несмотря на весеннюю погоду, по утрам было еще свежо. Буковски залюбовался коллегой — она выглядела чрезвычайно привлекательно с распущенными белокурыми волосами и в подчеркивающих фигуру джинсах.

— Штефан, я тебя уже довольно долго ищу. Я думала, ты хотел осмотреться, а ты сидишь себе на скамеечке и прохлаждаешься.

— Если бы ты искала меня здесь, то нашла бы сразу, — ворчливо ответил Буковски.

Лиза села на скамейку рядом с ним и вытащила записную книжку.