Резкие крики и громкий шум заставили Тома замолчать. Собеседники обернулись. На втором участке раскопок, на расстоянии всего лишь ста метров от них, лихорадочно суетились люди.

— Что там произошло? — спросила Яара.

Том уже бежал ко второму раскопу; Мошав и Яара последовали за ним.

— Что случилось? — крикнул он Жану Коломбару, которого узнал в толпе рабочих.

— Опалубка не выдержала, и земля сползла!

— Два человека попали под завал! — крикнул один из рабочих и, схватив лопату, исчез в яме.

— Черт побери, — прошипел Том и тоже схватил лопату, после чего он и Мошав проскочили мимо собравшихся и спрыгнули в яму.

На противоположной стороне опалубочный щит выскочил из крепления. Лежащая за ним земля обвалилась.

Голова одного из засыпанных рабочих торчала из завала, но второго пострадавшего нигде не было видно.

— Где он? — крикнул Том одному из собравшихся. Очевидно, тот, к кому он обратился, находился в состоянии шока. Лицо у него было белым как мел, и он лишь молча указал на кучу земли. Том воткнул лопату в завал и принялся копать с яростью берсеркера, все время думая о том, как бы не поранить засыпанного. Мошав и двое других рабочих помогали ему, в то время как остальные освобождали своего наполовину засыпанного коллегу. Тому казалось, что прошла вечность, пока он наконец не наткнулся на что-то мягкое. Он отбросил лопату и стал копать дальше руками. Вскоре появилась верхняя часть туловища засыпанного. Мошав с помощниками заторопились и тоже теперь копали руками. Когда они освободили верхнюю часть туловища потерпевшего, то общими усилиями вытащили его из завала и положили на землю. Том наклонился к нему и прислушался, одновременно нащупывая пульс.

— Он дышит, слава Богу! — сказал он. — Рот свободен.

— Давайте поднимем его наверх! — предложил Мошав. Том кивнул. Вместе они поднесли спасенного к доске на краю ямы, откуда его забрали товарищи и положили на землю.

От палаточного городка прибыла машина «скорой помощи».

Том рассматривал вторую жертву несчастного случая. Мужчина был в сознании; у него болела левая нога. Том стал ее пальпировать, и когда добрался до голени, мужчина застонал.

Том встал. Тем временем Джина Андреотти, Аарон Шиллинг и Джонатан Хоук тоже подошли к яме.

— Как тут дела? — спросил Джонатан и озабоченно посмотрел на Тома.

Том указал на лежащего перед ним раненого.

— Похоже, он сломал себе голень, а его коллега без сознания.

Машина «скорой помощи» остановилась, и из нее выпрыгнули санитары.

— На этих раскопках нас преследуют неудачи, — вздохнул Джонатан Хоук.

Аарон Шиллинг озабоченно посмотрел на подмостки для опалубки.

— Как это могло произойти? — пробормотал он.

— Возможно, винты открутились, — сказала Джина.

— На винтах стоят стопорные гайки, их не так-то просто открутить.

— Тогда, наверное, опалубочный щит неправильно скрепили, — предположил Жан Коломбар.

Аарон сердито взглянул на француза.

— Я сам установил опалубочные щиты и сам закрепил их. Уж поверь мне, я знаю, что может произойти, если земля начнет сползать.

Никто на это не ответил. Они молча смотрели, как санитары несут тяжелораненого рабочего в машину «скорой помощи».

Иерусалим, аэропорт Бен-Гурион, сразу после полудня…

Солнце стояло высоко в небе, когда аэробус А-310 компании «Бритиш Эйрвэйз» около двух часов дня, как и полагалось по расписанию, опустился на взлетно-посадочную полосу аэропорта Бен-Гурион под Тель-Авивом. Когда отец Леонардо вышел из самолета, ему показалось, что из воздуха исчез весь кислород. Хотя он сменил свою обычную одежду на летнюю, жара была невыносимой. Над тротуаром колыхалось жаркое марево, а служащие аэропорта спокойно занимались своей работой. Он терпеть не мог ситуации, когда ему приходилось путешествовать по миру вопреки своей воле. Впрочем, так или иначе, кардинал-префект был его начальником. Так что ему ничего не оставалось делать. Во время паспортного контроля отец Леонардо предъявил свой дипломатический паспорт государства Ватикан, после чего ему не пришлось проходить таможенный контроль-досмотр. После катастрофы с американскими башнями-близнецами контроль повсюду усилился — еще одна причина, по которой отец Леонардо испытывал отвращение к путешествиям за пределы Европы.

После того как священник прошел контроль, служащие приграничной полиции проводили его через накопитель, которым могли пользоваться исключительно дипломаты и привилегированные служащие консульств. Его чемоданы первыми появились на ленте транспортера, и здесь таможенник тоже проникся уважением к красному дипломатическому паспорту. Таким образом, отец Леонардо первым покинул багажное отделение и вышел через автоматические раздвижные двери в кондиционированный зал прилета. Он поставил чемоданы на пол и огляделся. Отец Филиппо из монастыря францисканцев-флагеллатов обещал приехать за ним.

Зал прилета кишел людьми, однако он нигде не видел человека в церковном одеянии. Он снова поднял чемоданы и неторопливо пошел к выходу, бросив взгляд на огромные часы над расписанием прилетов-вылетов на сегодня.

Перед выходом он еще раз остановился и огляделся. Затем, пожав плечами, вышел наружу, в яркий солнечный свет.

— Вы отец Леонардо из Рима? — спросил мужчина, который стоял рядом с выходом и с очевидной скукой рассматривал проходящих.

Отец Леонардо удивился. У мужчины была черная окладистая борода и длинные волосы, которые спускались ниже воротника. Он походил скорее на бродягу, чем на человека, которому отец Филиппо поручил встретить гостя.

Священник поставил чемоданы и нерешительно ответил:

— Да.

— Святой отец показывал мне вашу фотографию, — продолжал бородатый. — Я доставлю вас в монастырь. Отец Филиппо задерживается. Следуйте за мной, машина стоит в подземном гараже.

Отец Леонардо на мгновение задумался. Наконец он вздохнул, коротко кивнул и снова поднял чемоданы.

— Надеюсь, в вашей машине есть кондиционер.

Иерусалим, раскопки у дороги на Иерихон…

— Я не понимаю этого, я не могу его понять, — заявил Джонатан Хоук и положил мобильный телефон на стол. — Я уже набрал его раз семь за сегодня.

— Как идут дела у раненых? — спросил Том.

— Сломанная нога и ушиб легкого, но оба скоро поправятся, — ответил Джонатан Хоук. — Вам крупно повезло, что второй опалубочный щит выдержал. Могла обрушиться вся яма.

— Я не понимаю, как это могло произойти, — заметила Яара. — Аарон очень ответственный человек. Если он говорит, что сам закрепил щит, то значит, кто-то потом над ним поработал.

— Ты сейчас говоришь о саботаже, — уточнила Джина.

— Называй как хочешь, но этот несчастный случай вовсе не случаен.

— Глупости, — вмешался в разговор Жан Коломбар. — Наверное, это произошло из-за дефекта исходного материала или увеличившейся нагрузки. В конце концов, давление на стены огромно. При таком состоянии почвы земля может очень легко сдвинуться и усилить давление.

Мошав покачал головой.

— Если Аарон говорит, что горбыли достаточно прочные, то так оно и есть. Это четвертые раскопки, в которых мы с ним вместе работаем, и до сих пор еще ничего подобного не случалось.

Джонатан снова потянулся к мобильному телефону. Он набрал номер Рафуля и довольно долго ждал ответа. Все глаза были направлены на него. Джонатан нервно покачал головой и снова закрыл телефон.

— Он не снимает трубку.

— Наверное, у него других дел хватает, — дерзко заявила Джина.

— Он все еще ответственный руководитель этих раскопок, — сухо заметил Джонатан. — И он должен был узнать о происшествии.

— Ты пробовал искать его в музее Рокфеллера? — спросил Том.

Джонатан кивнул.

— Его там нет — лаборатория пуста. Там есть только гроб и труп. Стенная тарелка и амфора исчезли.

Джина бросила на Жана Коломбара заговорщический взгляд.