— Вот он наш бравый парень — Ник Джентри!
— Ура Черному Псу!
Черный Пес? София сморщила нос — таким отвратительным показалось ей это прозвище. Прижавшись спиной к стене дома, она наблюдала за тем, как толпа провожает Джентри до кареты. Как только этот сомнительный герой подошел ближе, София, к своему удивлению, увидела, что он молод и хорош собой. У Джентри был прямой нос, правильные черты лица и пронзительно-голубые глаза. Была в нем и еще одна удивительная черта — подобно сыщикам с Боу-стрит, он обладал некоей потаенной физической силой. Было видно, что природа сполна наделила этого человека тем, что обычно именуют животным духом. Волосы у него были темно-каштанового цвета, кожа имела слегка смуглый оттенок, от чего зубы его, когда он улыбался, казались поразительно белыми. И хотя на первый взгляд Джентри пребывал в хорошем расположении духа, чувствовалась в нем некая холодность и настороженность, а также некая, временно скрытая от посторонних глаз, склонность к жестоким поступкам. Глядя на него, София невольно содрогнулась, несмотря на то что день стоял теплый и безветренный.
Увидев, что Джентри направляется к карете, вооруженный лакей услужливо открыл для него дверь экипажа. Однако по какой-то причине, прежде чем сесть в карету, Джентри остановился, положив руку на черную лакированную поверхность, и буквально замер, словно прислушивался к чему-то, чего никто другой, кроме него, не мог слышать. Затем он медленно повернулся, и его взгляд упал на Софию. Она в испуге тоже уставилась на него, словно окаменев под его пристальным взглядом.
Толпа, улица, небо — казалось, все это мгновенно исчезло, остались только они двое: Ник Джентри и она сама. В следующее мгновение София узнала в нем таинственного незнакомца, который подошел к ней во время праздника в поместье Кэннонов — того самого, что подарил ей бриллиантовое колье. Нет, это какое-то наваждение! С какой стати такому человеку, как Ник Джентри, делать ей подарки? София вздрогнула, даже не заметив, как пальцы ее разжались и завернутая в коричневую бумагу рыба упала на тротуар.
Окаменев от ужаса, она увидела, как Джентри направляется к ней. Смуглое лицо его почему-то сделалось бледным. Он остановился перед ней и протянул было руку, но затем передумал, по-прежнему не сводя с нее глаз. Но потом, казалось, все-таки принял решение — Ник Джентри схватил Софию за руку. Его длинные пальцы подобно стальному кольцу сжали ее запястье — как раз в том месте, где бился пульс.
— Пойдем со мной, — негромко произнес он, но Софии его голос показался громче уличного шума. — Не бойся, я не сделаю тебе ничего дурного.
Ошеломленная тем, что он посмел к ней прикоснуться, София сначала попыталась воспротивиться его вкрадчивой настойчивости. От страха кровь отхлынула от ее лица.
— Немедленно отпустите меня, — потребовала она. — Если со мной что-то произойдет, сэр Росс вас убьет.
Но он наклонился к ней ближе и шепнул почти в самое ухо:
— Надеюсь, тебе хотелось бы узнать, что сталось с Джоном Сиднеем?
София отпрянула, едва не ударившись головой о стену.
— Что вам известно про моего брата?
Уголок его рта скривился в подобии горькой улыбки.
— Пойдем.
То, как Ник Джентри средь бела дня вынудил хорошенькую женщину сесть с ним в карету, развеселило любопытных. Из толпы послышались свист, крики и улюлюканье. Сгорая от любопытства, ротозеи обступили карету, лишь бы только взглянуть, как Джентри затаскивает свою жертву внутрь. Напуганная и вместе с тем мучимая любопытством, София не то чтобы села, а скорее рухнула на сиденье, откинувшись на кожаные подушки. Дверь экипажа тотчас закрылась, и карета устремилась вдоль по улице, увлекаемая вперед шестеркой лошадей. Завернув за угол, они прибавили скорость и теперь неслись, грозя сбить любого, кто попадется им на пути.
— Куда мы едем? — испуганно спросила София. — И почему вы упомянули имя моего брата? Зачем вам понадобилось дарить мне платье и колье? И почему…
Джентри театрально поднял вверх руки, словно моля о пощаде:
— Погоди. Не надо торопиться. Я сейчас все объясню.
С этими словами он потянулся к лакированному ящичку рядом с дверью и достал оттуда стакан и графин с янтарного цвета жидкостью. То ли толчки кареты мешали ему наполнить стакан, не пролив содержимого графина, то ли у него просто дрожали руки, однако он так и не смог произвести это, казалось бы, несложное действие. Негромко чертыхнувшись, он оставил эту затею и, поднеся графин к губам, жадно припал к горлышку.
Утолив жажду, он вернул графин назад в ящичек и положил свои крупные руки на колени.
— Мы едем ко мне домой на Уэст-стрит.
Софию передернуло от омерзения. Расположенная в непосредственной близости от тюрем Ньюгейт, Ладгейт и Флит, улица эта пользовалась дурной репутацией. Это было, пожалуй, самое отвратительное и опасное место во всем Лондоне, где находили пристанище воры, дезертиры и беглые преступники. Протекавшая поблизости сточная канава наполняла воздух жуткими миазмами, которые затем повисали удушающей пеленой среди узких кривых улочек и закоулков.
— Со мной тебе нечего бояться, — ответил Джентри. — Я всего лишь хотел бы поговорить с тобой с глазу на глаз.
— Почему именно со мной? — удивилась София. — Что я такого сделала, что привлекла к себе ваше внимание? Насколько мне известно, мы с вами никогда не встречались, и я не уверена, что у нас найдутся общие знакомые.
— Ты все поймешь, когда я тебе кое-что объясню.
Забившись в угол сиденья, София одарила его колючим взглядом:
— В таком случае будьте добры объяснить. После чего я требую, чтобы вы в целости и сохранности доставили меня на Боу-стрит.
В ответ Джентри улыбнулся. Судя по всему, его позабавило и восхитило подобное бесстрашие.
— Согласен, — произнес он негромко. — Отлично. А теперь давай поговорим о последних днях парнишки по имени Джон Сидней.
— Вы знали моего брата? — настороженно спросила София.
Джентри кивнул:
— Я отбывал срок на том же каторжном судне, что и он. Кстати, твой брат умер при мне, буквально на моих руках.
— С какой стати я должна вам верить?
— С какой стати мне тебе лгать?
Было в глазах ее похитителя нечто такое, что заставило Софию поверить в его слова, и они, такие простые и незамысловатые, болью отдались в ее сердце. Пока еще никто не рассказывал ей, какие муки пришлось принять Джону на каторжном судне, при каких обстоятельствах он умер. Софии всегда хотелось узнать эту страшную тайну, однако сейчас, когда исполнение ее желания, казалось, было совсем близко, ей вдруг стало страшно.
— Продолжайте, — хрипло произнесла она, не узнав собственного голоса.
Джентри заговорил медленно, давая ей время переварить услышанное:
— Мы отбывали срок на «Скарборо». Посудина эта стояла на приколе на Темзе. Между двумя палубами было набито шестьсот заключенных. Одних держали за железной решеткой, других — закованными в цепи, которые крепились к железным прутьям, торчащим из дубовых досок. Но большинство из нас таскали на себе кандалы с тяжеленной железной гирей на одной ноге. Воров, убийц, карманников — независимо от того, тяжким или нет было совершенное преступление, — всех нас держали вместе, со всеми обращались одинаково. Но самые тяжкие страдания выпадали на долю юношей вроде Джона и меня. Мы страдали больше всех.
— Это почему же? — отважилась спросить София.
— Нас держали прикованными по соседству со взрослыми мужчинами, которые долгое время были лишены… — Джентри умолк, по всей видимости, подыскивая нужное слово, чтобы она поняла, — общества женщин. Надеюсь, тебе понятно, что я имею в виду?
София настороженно кивнула.
— Когда взрослый мужчина доведен до крайности, он способен на такое, чего никогда не совершил бы при иных обстоятельствах. Например, ему ничего не стоит напасть на того, кто слабее его, и принудить мальчишку… — Джентри умолк, скривив в горькой усмешке рот. Взгляд его тотчас сделался задумчивым. Софии показалось, что он на мгновение отрешился от настоящего, мысленно уносясь куда-то далеко-далеко. — Делать чудовищные вещи, — наконец прошептал он.
