Он проехал мимо ресторана «Манхэттенский кабальеро», где подавали стейки, и обратил внимание на яркие плакаты с рекламой пива, выставленные в маленьких зарешеченных окнах. В этот момент открылась дверь и на улицу вышел худощавый мужчина. На мгновение его залил свет, падающий из распахнутой двери. У него за спиной Беккер успел заметить автомат по продаже сигарет.

Выстрелы прозвучали, точно лопающаяся воздушная кукуруза. Или так, будто женщина оторвала кусок от подола платья. Беккер посмотрел в окно и увидел вспышку. Он побывал во Вьетнаме, и этот звук, донесшийся с расстояния, словно насмешливый кукурузный гром, и сопровождающий его мерцающий свет были ему знакомы. Мужчина, которого он заметил около двери, повалился на тротуар, когда в его тело вошли пули.

— Твою мать! — выкрикнул Беккер, оскалившись.

Он невиновен в этом убийстве, но его могут поймать прямо здесь! Охваченный паникой, опасаясь, что свидетели запишут номера всех машин, которые попадутся им на глаза, Беккер вдавил в пол педаль газа и помчался в конец длинного квартала. Стрельба продолжалась всего две или три секунды, и прошло еще пять секунд, прежде чем он смог свернуть налево и скрыться из виду на улочке с односторонним движением. Адреналин бушевал у него в крови, смешавшись со страхом, рожденным «пи-си-пи». А впереди, на улице, начали вспыхивать желтые огни.

«Что это?»

Паника полностью подчинила Беккера себе. Он нажал на тормоз, забыв про сцепление, и «фольксваген» остановился. Тело рядом зашуршало своей пластиковой оберткой и наклонилось на сиденье в сторону Беккера. Он оттолкнул его одной рукой, прижимая кулак к горлу и хватая ртом воздух в попытке сделать вдох. В следующее мгновение он снова повернул ключ зажигания, отпустил сцепление и отчаянно нажал на педаль газа. Мотор завелся, и Беккер включил вторую передачу.

Он резко развернул машину налево, все еще ошарашенный тем, что произошло, и только сейчас понял, что желтые огни горят на ограждении части дороги, где ведутся ремонтные работы. Поворачивать не было никаких причин, но он уже свернул и помчался дальше. В конце квартала из переулка вышли два человека. Фары машины залили их светом, и Беккер увидел, что они подняли руки. Люди пытались спрятать лица, но прежде чем они успели это сделать, он разглядел их во всех подробностях.

Беккер свернул и поехал дальше.

Заметили ли они номера его машины? Узнать это невозможно. Он посмотрел в зеркало заднего вида, но двое незнакомцев уже скрылись в темноте. Значит, все в порядке. Беккер попытался прогнать страх. Задние номера были старыми и заляпанными грязью.

Но стрельба…

Господи, нужно подумать. Ему требуется помощь. Он поискал коробочку с таблетками. Нет, пожалуй, не стоит. Но ему нужен «спид». Совсем немного, чтобы легче было думать.

Сирены. Где-то позади.

Беккер уже плохо понимал, где находится. Он повернул налево, покатил вперед и оказался на большом перекрестке. Судя по вывескам, это Бродвей. А там какая улица? Беккер проехал еще несколько футов. Бликер-стрит. Ладно. Хорошо. Он поедет по Бликер. Необходимо вытащить из машины тело. Он оказался в окутанном тенями квартале, увидел темно-красное здание с нишами в стене, но там негде было остановиться. Еще пятьдесят футов… Вот здесь!

Беккер притормозил у обочины, выскочил наружу и огляделся по сторонам. Никого. Он слышал, как кто-то громко разговаривает. Голос звучал так, словно человек сильно набрался. Беккер быстро обошел машину, вытащил тело и бросил в дверном проеме. Затем поднял голову. Потолок над глубоко утопленной дверью был украшен сложным орнаментом из белой керамики, этот орнамент привлек внимание Беккера и потащил в лабиринт с множеством ответвлений…

К реальности его вернула еще одна сирена. Она прозвучала где-то на Бликер, но огней не было видно. Беккер поспешно вернулся к машине, покрывшись испариной от страха, забрался внутрь и посмотрел в раскрытую дверь на останки Луиса Кортеса. Уже с расстояния в пятьдесят футов сверток был похож на бродягу, спящего на улице. А в этом районе сотни бездомных.

Беккер рискнул бросить последний взгляд на рисунок из керамики, почувствовал его притяжение, затем с трудом отвел глаза и захлопнул дверь. Сгорбившись над рулем, он поехал домой.

Толстый нашел телефон-автомат и набрал номер, нацарапанный на листке бумаги. После двух гудков он положил трубку, подождал пару секунд и повторил свои действия.

Тощий молча ждал в машине.

— Все будет хорошо, — попытался успокоить его напарник.

Тощий довольно долго молчал, а потом выдавил из себя:

— Нет, не будет.

— Все отлично, — сказал Толстый. — Ты молодец.

Беккер вернулся к дому Лейси, припарковал «фольксваген», спустился в подвал, снял всю одежду, тщательно вымыл лицо и надел спортивный костюм. Он задумался об убийстве, свидетелем которого стал. Нью-Йорк — опасное место, и кто-то должен позаботиться о том, чтобы ситуация изменилась…

Ему предстояло навести порядок в операционной. Он работал десять минут, используя губку, бумажные полотенца и универсальное чистящее средство. Закончив уборку, он свернул использованные бумажные полотенца и бросил в мусорное ведро. О крови он вспомнил в тот момент, когда собирался выключить свет, взял кувшин и вылил его содержимое в канализацию. Кровь была густой и малиновой, как антифриз.

Беккер снова потянулся к выключателю и увидел четыре крошечных кусочка кожи на поверхности резервуара с анестетиком. Ну конечно, он положил их туда, потому что в тот момент это казалось самым удобным местом.

Он взял их. Сморщенные, с длинными блестящими ресницами, они напоминали новый вид пауков, лохматых с одного бока. На самом деле это были гораздо более прозаические предметы — веки Кортеса. Беккер положил их на ладонь и некоторое время разглядывал. Он ни разу не видел их отдельно от тела. Бестелесными.

Ха, вот и еще одна шутка! Он посмотрел на свое отражение на дверце шкафа из нержавеющей стали, рассмеялся, прижал к животу руки и наставил палец на себя. Бестелесный…

Он вернулся к векам. Поразительно!

Прикрыв глаза, Дэвенпорт в легкой полудреме лежал на крыше собственного дома. Он выложил крышу одним слоем черепицы из зеленого стеклопластика и не собирался крыть ее по второму разу. Лопатками Лукас чувствовал тепло крыши, легкий ветерок шевелил черные волоски на его руках. Влажный воздух был насыщен запахом приближающейся грозы, на западе тут и там возникали серо-розовые вспышки молний.

Лежа с закрытыми глазами, Лукас слышал, как по улице шлепают кроссовки любителей вечерних пробежек, грохочут ролики, вопят радиоприемники в проезжающих машинах. Если бы он открыл глаза и посмотрел в небо прямо над собой, то увидел бы орла, оседлавшего теплый воздушный поток над крутым берегом. Внизу, под утесами, его глазам предстала бы Миссисипи, похожая на толстую коричневую змею, свернувшуюся на солнышке. В грязной воде подпрыгивал буй цвета кетчупа, который направлял лодочное движение в сторону шлюза Форд.

Все казалось прекрасным, как будто здесь, на крыше, время остановилось.

Когда у тротуара припарковалось такси, Лукас подумал о нем, но не стал смотреть, кто приехал. Никто из его знакомых не мог явиться к нему в гости без предупреждения. Такой стала теперь его жизнь: никаких сюрпризов.

Хлопнула дверца машины, и высокие каблучки застучали по тротуару.

Лили.

Она ходила не так, как местные. Возможно, как полицейский или просто жительница Нью-Йорка. Как человек, который прекрасно знаком с потрескавшимся асфальтом и собачьим дерьмом и внимательно смотрит, куда ставит ноги. Лукас лежал не шевелясь, с закрытыми глазами.

— Что ты делаешь там, наверху?

У нее был точно такой же, как он запомнил, голос, чуть низкий для женщины, со старательно контролируемыми бруклинскими интонациями.

— Охраняю свою собственность.