Когда лодка приблизилась на достаточное расстояние, мужчина в лодке поднялся на ноги, покачнулся и завопил:

— Эй, на берегу! Можно здесь бросить якорь, есть ли подводные камни?

— Никаких камней! — крикнула в ответ Сьюзи, довольная тем, что ее уединение с Хеймишем закончилось.

Выйдя на берег, женщина произнесла, обращаясь к своему спутнику:

— Здесь мило, Альберт, и совсем не холодно, — повернувшись к Сьюзи и Хеймишу, она просияла: — Привет.

Сьюзи поняла, что незнакомцы — американцы, и ответила на приветствие, а Хеймиш промолчал.

— Мы просто хотели сфотографировать вас, — сказала женщина, продолжая улыбаться. — Ведь так, Альберт? Мы плыли из Долфин-Бэй, и я рассмотрела в бинокль спящего ребенка, собаку и вас. Могу поспорить, в вашем псе есть что-то от дикой собаки динго. Я сказала Альберту, что хочу вас сфотографировать, так как вы напоминаете мне нашу молодость. Вы не возражаете? — В ее голосе внезапно появилось беспокойство, будто она боялась обидеть местных жителей, за которых приняла Сьюзи и Хеймиша. — Если вы дадите мне свой адрес, я вышлю вам фотографии. Альберт замечательный фотограф.

Альберт казался оробевшим.

— Мы приехали в Австралию только на неделю, — продолжала женщина. — Пять дней Альберт провел на конференции, однако я сказала, что не уеду отсюда, пока не встречу коренных австралийцев. Взяв булавку, я закрыла глаза и ткнула в карту наугад, вот почему мы приплыли сюда. Я знаю, что вы не аборигены, но вы так на них похожи! Можно вас сфотографировать?

Сьюзи хмыкнула, покосилась на молчащего Хеймиша и попыталась обратиться к нему на местном диалекте, но ей это не очень хорошо удалось.

— Эй, лапуля, давай не будем отказывать им, — Хеймиш растягивал слова, говоря с акцентом. — Мы покажем эту фотку нашим детишкам, когда они подрастут.

Сьюзи подавила смешок. Сегодня был такой чудесный день, что ей хотелось веселиться и дурачиться.

— Мы будем очень рады, если вы нас сфотографируете, — произнесла она и игриво ткнула Хеймиша локтем в бок. — Мой… он просто хотел сказать, что мы будем счастливы, если нас снимет американец.

— Хорошо, — сказала женщина, явно придерживаясь такой же точки зрения. — Вы могли бы обняться? Я думаю, ребенка вы будить не станете?

— Она недавно уснула, — проговорила Сьюзи, потом улыбнулась, взяла на руки мокрую и перепачканную песком собаку и вручила ее Хеймишу. — Вот, дорогой, обнимайся с динго!

Борис радостно взвизгнул и немедленно облизал Хеймишу лицо.

— Вот спасибо! — воскликнул Хеймиш, тщетно стараясь увернуться от влажных собачьих поцелуев.

— Встаньте позади спящего ребенка, — потребовала женщина. — Мы снимем вас всех вместе.

— А теперь обнимите свою жену, — велел Альберт.

— Она не моя… — начал Хеймиш.

— Обними меня, дорогой, — счастливо промурлыкала Сьюзи. — Ты ведь этого хочешь.

Хеймиш обнимал Сьюзи, стоя на залитом солнцем пляже, держа на руках собаку. У его ног лежала спящая Роза, и он улыбался фотографу.

Хеймишу казалось, что все это происходит не с ним. Если бы Марсия сейчас увидела его, то подумала бы, что перед ней его брат-близнец. Сдержанный и отвечающий за свои поступки Хеймиш Дуглас должен в данный момент находиться в своем офисе, одетый в костюм и галстук, с тщательно причесанными волосами.

А вместо этого к нему сейчас прижимается Сьюзи, чье тело все еще свежо после купания. Хеймиш ощущал ее запах, чувствовал прикосновения ее пальцев к своему бедру. Единственное, что он мог сейчас себя заставить сделать, так это улыбаться.

Пора возвращаться домой, мелькнула спасительная мысль. Нужно продавать замок и убираться отсюда подобру-поздорову.

А чего он испугался?

Хеймиш вспомнил свою мать, которая поздно вечером приходила в его комнату, клала голову на его подушку и начинала рыдать. Она говорила, что никогда не полюбила бы отца Хеймиша, если бы знала, что его смерть принесет ей столько боли.

Хеймиш отдернул руку от Сьюзи. Почувствовав это, она сразу отодвинулась от него.

— Куда нам отправить снимки? — спросила женщина, понимая, что, раз Хеймиш и Сьюзи отошли друг от друга, значит, фотосессия окончена. — У вас есть постоянный адрес, куда мы можем послать письмо?

Сьюзи с удивлением посмотрела на нее.

— Эти люди думают, будто мы бездельники и ночуем в потрепанном фургоне, — объяснил Хеймиш и улыбнулся своему австралийскому акценту. Его попутчик в самолете рассказывал: основная социальная проблема Австралии в том, что многие не хотят работать, живут на пособие по безработице и занимаются серфингом.

— Мы не бездельники, — прыснула Сьюзи, которая не могла больше разыгрывать эту супружескую пару. Хеймиш, заметив ее озорной взгляд и рвущийся наружу смех, попытался остановить девушку, однако не успел. — Мы не являемся мужем и женой. Позвольте вам представить лорда Хеймиша Дугласа, графа Логанэй. Он живет в замке в Долфин-Бэй. А я — реликт этого замка, садовник и, помимо всего прочего, работяга. Имеется еще и ребенок, однако лучше будет не задавать больше вопросов.

— Вы понимаете, что они и дальше будут считать нас бездельниками? — спросил Хеймиш, перестав смеяться. Мужчина и женщина ретировались обратно на лодку, потом Альберт сделал еще один снимок, уже издали, а затем они уплыли.

— Да, мы раскрыли секретную информацию, и вероятно, теперь ко мне наведаются из фонда социального обеспечения, — Сьюзи фыркнула от смеха. — Мне следовало назваться арабской принцессой, тогда нам бы больше поверили.

— Впрочем, благодаря нам у них сегодня не зря прошло утро, — сказал Хеймиш, не понимая, что с ним происходит, поскольку никогда еще так не смеялся и не чувствовал подобной свободы. — Они узнали больше местного колорита, чем предполагали.

— Могу поспорить, что они отправятся на почту, а потом вернутся сюда. Разузнав о нас у Харриет — владелицы почтового отделения, — они поймут, что сказанное нами правда, и вернутся, чтобы отснять целую пленку.

— Мы спрячемся за стенами нашего замка и разведем мосты.

Сьюзи утерла выступившие от смеха слезы.

— Вероятно, нам следует уходить отсюда. Я хотела бы вымостить часть дорожки сегодня днем.

— А мне нужно составить каталоги, потому что Марсия сказала о необходимости произвести инвентаризацию в замке, — сказал он.

— Конечно, — она взглянула на него с беспокойством. — А что вы станете делать с Эрнстом и Эриком — имитациями воинов в рыцарских доспехах?

Хеймиш хмыкнул — он уже видел эту чудную парочку.

— Я мог бы продать их, если нашел бы покупателя, — рискнул предположить он.

— Я куплю их, — сказала Сьюзи.

— Зачем вам эти угрожающего вида доспехи высотой два с половиной метра? — с опаской спросил он.

— В Штатах у меня не будет собаки, — с достоинством произнесла Сьюзи. — А Эрик и Эрнст — великолепные собеседники. Мы достигли с ними согласия по важнейшим политическим проблемам, однако у нас имеются разногласия в отношении ратификации Киотского протокола.

Хеймиш уставился на нее, потом расхохотался.

— Они принадлежат вам, — склонился он в шутливом поклоне. — Как я могу лишать женщину ее партнеров по политическим спорам? Вам придется сделать им дипломатические паспорта. Я договорюсь об этом, поскольку очень хочу посмотреть, как вы будете сидеть рядом с ними в салоне самолета.

Остальную часть дня Хеймиш и Сьюзи избегали друг друга. Он проводил инвентаризацию содержимого замка, она принялась упаковывать вещи.

На обед был подан суп и тосты. Ни о чем не споря, Хеймиш съел предложенную ему пищу и решил на следующий день отправиться в город, чтобы купить приличную еду.

Вспомнив, что завтра ему предстоит открывать праздник, Хеймиш почувствовал такую нерешительность, что даже забыл о голоде. Улегшись в постель, он какое-то время смотрел в потолок.

Через открытое окно слышался шум океана, остальной мир, казалось, безмолвствует — ни городского шума, ни звуков транспорта. Слушая тишину, Хеймиш затосковал по Манхэттену, своему дому и, конечно, Марсии.