И вдруг по комнате раскатилась басовая, гулкая нота. Все подняли головы к вершине утеса, откуда исходил звук. Декорация сменилась; песчаный пляж уступил место плоской каменной площадке, и Николь оказалась на вершине утеса. Костер исчез, но, бросив взгляд с обрыва, она увидела, что огонь весело потрескивает далеко внизу. Она лишь негромко присвистнула от удивления перед гением программиста этой фантастической виртуальной реальности. А еще перед мудреной техникой, которая может ее сотворить.

Капитанша прошагала мимо к пирамидке метровой высоты в центре террасы и обратилась лицом к горизонту, воздев распростертые руки к небесам и издав высокий, переливчатый вопль, эхом заметавшийся вокруг. Немного помешкав, экипаж присоединился. Инопланетяне вторили каждому слову, встав полукругом перед памятником, так что астронавты оказались между ними и пирамидкой.

— Церемония, — шепнула Хана.

— Похоже, поминание усопших, — отозвался Кьяри.

— Следует ли нам тут быть? — глаза Андрея забегали в поисках невидимой двери.

— По-моему, так и задумано, — прошептала Николь. — Им ничего не стоило отослать нас прочь, а уж после начинать. Они почему-то хотели нашего участия. А теперь — молчок. — Она заметила пару сердитых взглядов чужаков и вспомнила, насколько острый у них слух. — Мы и так слишком мешаем.

Жалобно запричитал какой-то инструмент вроде волынки. Его сменило мягкое, мелодичное звучание, поддержанное четким ритмом барабанного боя. Капитанша соединила руки над головой и опустила их к груди, приняв почти человеческую молитвенную позу. Резко выбросив руки назад и в стороны, она поднялась в воздух и начала танцевать, двигаясь с такой грациозной выразительностью, что легко заткнула бы за пояс лучших танцоров Земли.

В воздухе замерцал легкий туман, придавая происходящему чуточку сюрреалистичный, сказочный характер. Барабанный бой стал громче, и его настойчивая дробь заставила экипаж тоже вступить в танец и пробудила отклик в душе Николь. Пятеро инопланетян в сверкающих одеяниях двигались среди собравшихся, те срывали эти одежды лента за лентой — каждая лента своего цвета. Когда же эти пятеро добрались до пирамидки, на них остались простые белоснежные саваны. Капитанша плясала в воздухе, а они синхронно вторили ей, один за другим отталкивались от земли, исчезая в угольной тьме небес.

— Умершие возносятся на небеса, — едва слышно прокомментировал Кьяри.

Темп убыстрился, и Николь оказалась в кругу танцующих, прежде чем кто-либо успел ей помешать. Очередное крещендо — и трое оставшихся ощутили порыв, противиться которому не могли. Партнером каждому стал один из инопланетян, сверхъестественным образом прямо на глазах обратившийся в погибших товарищей. Хана танцевала с Полем да Куной, Кьяри — с Кэт Гарсиа, Андрей — с Шэгэем, и каждый покойник был одет так же, как и инопланетяне. И лишь Николь танцевала одна, понемногу перемещаясь к пирамидке, чтобы занять над ней капитанское место. И снова руки тянулись, чтобы сорвать с призраков радужные оболочки. Когда они приблизились к пирамидке, земляне попытались последовать за друзьями, однако их удержали ласковые, но сильные руки. Взгляды их устремились к Николь, повторявшей капитанский танец, и постепенно ее безупречные движения и манеры стали все сильнее напоминать инопланетянские. Как и прежде, призраки следовали ее движениям, но затем Николь спустилась, чтобы обойти их, задержавшись на мгновение перед воплощением Поля, чтобы сказать последнее «прости». И они ушли. Барабаны зарокотали громче, музыка зазвучала с первобытной силой, туман еще чуточку сгустился, обжигая горло и легкие, как выпитое залпом старое виски. Краешком быстро угасающего сознания Николь успела отметить, что их чем-то одурманили, но не придала этому ни малейшего значения. Сердце рвалось из груди, ее горе и отчаяние были выставлены на общее обозрение, а утешение можно было найти, лишь безоглядно отдавшись танцу, изгнав боль усталостью. Она оказалась лицом к лицу с капитаншей, а после, когда та отвернулась к Кьяри, — с Ханой. Николь казалось, что она разделяется надвое, обретая двойное зрение, охватывая вершащееся вокруг как бы извне, неким богоподобным взором. Улыбка капитанши наполнила душу Николь радостью. За весь вечер капитанша проделала лишь кратчайший тур с Ханой и Андреем, а потом танцевала лишь с Николь и Кьяри. И все чаще с Николь. Когда она отходила, место ее занимала Хана. Они ни разу не коснулись друг друга, но пространство между ними будто клокотало от неукротимой энергии, порождая узы, которые невозможно ни принять, ни отвергнуть. Николь гадала, почему Кьяри держится поодаль, и изумленно приоткрыла рот, увидев, что его облик скрыт инопланетной личиной — то ли благодаря иллюзии, порожденной сознанием, то ли под действием голографических трюков. Кьяри лучился такой энергией и неукротимой волей, что даже сильнейший из чужаков не сразу решился бы вступить с ним в единоборство. «Тигр, — подумала она, — мой тигр!» Но еще не додумав эту мысль до конца, уже знала, что заблуждается: отныне и навсегда он принадлежит только себе самому.

Душу обожгло новой болью, слезы опять подступили к глазам, и Николь самозабвенно отдалась танцу. Капитанша ее больше не покидала. Словно со стороны Николь видела, как срывает с себя куртку, а за ней и спортивный костюм, как раздевается донага — кожа блестит от пота, глаза горят, зубы сверкают в улыбке. Круглые зрачки превращаются в вертикальные щели, уголки глаз загибаются кверху и даже облик изменяется, обретая сходство с чертами инопланетян. Кожу скрыл рыжеватый мех, украшенный бирюзовыми узорами, напоминающими узор на теле капитанши, а волосы преображаются в огненную гриву. На пальцах отросли когти, во рту клыки, Николь ощутила родство с инопланетянами. Она дома, среди друзей и близких, она счастлива.

Вздрогнув, она проснулась и глубоко потянула носом воздух, словно хотела убедиться, что жива. Затем обнаружила, что лежит в полутемной кают-компании. Рядом Кьяри, и больше никого. Их оставили одних. Они с Кьяри обнажены. Николь тряхнула головой и пристроилась к комиссару под бочок, ласково гладя его по спине и целуя в ключичную впадинку. Не открывая глаз, он ответил на поцелуй и обнял ее. Обоих переполняло желание. Их голоса сливались в восторженных стонах; сейчас они были готовы друг для друга на все. Словно впервые в жизни Николь испытала столь неодолимую животную страсть, а когда все было кончено — столь восхитительное удовлетворение.

Молчание нарушил Кьяри, и его ровный голос вдруг наполнился обертонами, которых Николь еще ни разу не слышала.

— Ирландочка, давай теперь посоревнуемся, кто быстрее проснется.

— В самом деле, — согласилась она и сразу расслышала те же обертоны в своем голосе. — Проклятие, что это?

— Черт его знает. Какие-то обалденные глюки.

— Жаль, что я ничего не помню. Но это смахивает на обрывки сна; стоит мне сосредоточиться, как они расплываются.

— Ты никогда еще не была так прекрасна!

— Почему же ты не сказал об этом? Хана подошла, а тебе что помешало?

— Не знаю.

Но он солгал. И она это знала. Еще один глубокий вдох, и пустой желудок вдруг напомнил о себе.

— Я голодна, — объявила Николь и потянулась за своей эдвардсовской курткой. — Стоило бы считаться с остальными, пока мы тут. Господи, что они о нас подумают! — Она взмахнула рукой, обводя небрежным жестом импровизированный будуар. — Каково все это инопланетянам?

— Дьявол, я полагаю, все это их рук дело. Наверное, очередной тест. — Он поднял флейту, чтобы положить в футляр.

— О Боже, так они видели?! — простонала Николь, заливаясь краской стыда.

И тут раздался визг Ханы.

Оба в мгновение ока вылетели в коридор. Через долю секунды выскочил Андрей, даже не обратив внимания, что Кьяри наг, а Николь одета лишь в летную куртку. Хана во весь дух мчалась к ним, забыв об осторожности и скользя на гладком полу. Едва завидев спутников, она крикнула, но больше ничего не успела произнести. В спину ей ударил энергетический разряд, окруживший тело алым ореолом; что-то ухнуло, и Хана рухнула к их ногам.