– Да.

– Вы забрали на большом проспекте пенсионерку Людмилу Лебедеву? – продолжил оперативник.

– Было такое.

– Какие вещи были обнаружены при женщине?

Трифонов пожал плечами:

– Кажется, зонтик, сумочка…

– Имелись при ней какие-нибудь ценности?

– Мы всегда сдаем под расписку все, что обнаруживаем в карманах умерших больных.

Следующим собеседником Ларина стала медсестра Авдеева.

– Скажите, Ирина, какие отношения у вас были с Гуницким? – спросил оперативник.

– Какие могут быть отношения между начальником и подчиненным? Я выполняла все то, что велел Григорий Борисыч.

– Возникали в бригаде какие-нибудь конфликты?

Авдеева грустно улыбнулась:

– Всякое бывало. Но мы все уважали Григория Борисыча и всегда доверяли ему.

– Вчера, когда ваша бригада подобрала на Большом проспекте Людмилу Лебедеву, какие вещи были обнаружены при ней?

– Обычный набор пенсионерки – сумочка, зон

тик, в сумочке кошелек с тридцатью рублями.

Ларин пристально посмотрел на Авдееву:

– У нас есть сведения, что у Лебедевой имелись драгоценности, которые она могла хранить при себе.

– А откуда у вас такие сведения?

– От внучки Лебедевой.

Оперативник заметил, что на долю секунды санитарка заколебалась, но тут же взяла себя в руки.

– Нет, – сказала Авдеева, – когда мы ее нашли, при ней не было никаких драгоценностей.

После разговора с медсестрой Ларин задал несколько вопросов шоферу Лукичеву.

– Скажите, Александр Владимирович, когда вы устроились на работу в больницу? – спросил оперативник.

– Полтора года назад, – ответил Лукичев.

– Где работали до этого?

– Халтурил в аэропорту.

– Почему оставили прежнее место работы? Думаю, в аэропорту заработок был больше, чем в больнице.

Лукичев усмехнулся:

– Не то слово! Здесь мне платят гроши. А почему поменял место работы… Отказался платить, когда в очередной раз были повышены поборы. У меня, знаете ли, неуживчивый характер.

– Каковы ваши отношения с бригадой?

– Коллеги не жалуются.

– Александр Владимирович, вчера ваша бригада подобрала на Большом проспекте пожилую женщину, – сказал Ларин.

– Помню. Сухая такая старушонка… Когда мы приехали, она без чувств на скамейке лежала.

– Вы видели, как врачи ее заносили в машину?

– А как же! Я им даже помогал.

– Что было дальше?

– Дальше не знаю, я пошел на свое рабочее место…

Подполковник Петренко был вспыльчивым человеком. Настроение его во многом зависело от домашней обстановки. На сей раз с утра Мухомор повздорил с женой, которая с прошлой недели настоятельно просила мужа, чтобы тот срочно починил штакетник на даче в Грузине Как назло, у подполковника не было времени на хозяйственные работы, старому служаке не давал покоя квартальный отчет.

В дурном настроении Мухомор открыл совещание, где присутствовали майор Соловец, капитан Ларин и старшие лейтенанты Дукалис и Волков.

– Сначала по квартальному отчету, – начал Петренко. – Положение очень серьезное. По сравнению с предыдущим кварталом раскрываемость сократилась на восемь с половиной процентов.

– До конца квартала еще почти месяц, – сказал Соловец.

– Вот именно, – согласился Петренко. – И за этот месяц вы обязаны исправить положение. Необходимо два-три серьезных раскрытых дела. – Мухомор сделал паузу и посмотрел на подчиненных. – Лучше четыре, – добавилподполковник.

– Будем стараться, Юрий Саныч, – сказал Ларин.

– И еще. – Мухомор понизил голос. – Как говорится, не в службу, а в дружбу.

– Слушаем, товарищ подполковник, – отреагировал Соловец.

– У меня на даче в Грузино штакетник прохудился…

Оперативники сразу поняли, о чем пойдет речь.

– Нет проблем, Юрий Саныч, – произнес Ларин.

– Починим, – поддержал коллегу Дукалис.

– Сделаем в ближайшие выходные, – пообещал Волков.

Мухомор был удовлетворен ответом подчиненных.

– Хорошо, – сказал подполковник. – Что еще по текущим делам?

– К нам поступило заявление от некой Анны Абрамовой, в котором она утверждает, что ее бабушка Людмила Лебедева всегда носила при себе в ладанке ценное ожерелье, доставшееся ей по наследству, – доложил Ларин. – Лебедева скончалась на прошлой неделе, бригада «скорой помощи» забрала ее прямо на Большом проспекте Васильевского острова. Ни дома, ни среди вещей, обнаруженных при пенсионерке, никаких ценностей не найдено.

– Какие в этой связи есть мнения? – спросил Мухомор.

– Если ожерелье действительно существует, то есть несколько версий, кто им мог завладеть, – сказал Соловец.

– Ну и кто же? – скептически поинтересовался Петренко.

– Во-первых, его могла взять сама Абрамова, – пояснил майор. – Узнав о смерти бабушки, она первой оказалась в ее комнате в коммуналке. При отсутствии завещания ожерелье досталось бы ее матери.

– Зачем же ей самой писать заявление в милицию? – усомнился Дукалис.

– Возможно, чтобы отвести от себя подозрение, – ответил Соловец.

– Какие еще есть мнения? – спросил Мухомор.

– Ожерелье мог украсть кто-то из соседей по коммуналке, – сказал Волков. – В тот момент, когда в квартиру позвонили из больницы и сообщили, что Лебедева мертва.

– Но это возможно только в том случае, если пенсионерка держала ценности дома, а не носила с собой, как утверждает Абрамова, – возразил Ларин. – К тому же есть обстоятельства, заставляющие рассмотреть еще одну версию.

– Что за обстоятельства? – спросил Мухомор.

– На следующий день после смерти Лебедевой я позвонил в больницу и договорился о встрече с врачом Гуницким, который был главным в бригаде, подобравшей женщину, – сказал Ларин. – Когда вечером я приехал в больницу, Гуницкий был уже мертв.

– То есть как? – спросил Мухомор.

– Экспертиза показала, что смерть наступила от передозировки сильнодействующего лекарства, – ответил оперативник. – Он регулярно принимал его, но обычно аккуратно регулировал дозу.

– А от чего наступила смерть этой Лебедевой? – поинтересовался Петренко.

– Врачи говорят, что смерть явилась следствием сердечного приступа, – сказал Ларин.

– Сколько ей было лет?

– Семьдесят восемь.

– Ну так что же вы хотите… – развел руками Мухомор. – Значит, что мы имеем? Заявление о пропаже ожерелья, которого никто не видел, и две естественные смерти?

Оперативники промолчали.

– Рекомендую заняться этим делом в свободное от работы время, – подытожил Петренко.

– Хорошо, Юрий Саныч, – произнес Соловец.

– Ладно, идите, – сказал подполковник. – И набирайтесь сил для выходных.

Оперативники направились к выходу. Старший лейтенант Волков шел последним. Возле дверей он замешкался.

– Юрий Саныч, можно один вопрос? – сказал оперативник, оставшись один на один с шефом.

Мухомор посмотрел на него поверх очков.

– Ну что еще? – спросил он.

– Понимаете, Юрий Саныч, – произнес Волков, – хотел бы отпроситься с завтрашнего дежурства.

– Это еще почему?

– Завтра вечером у меня сестра замуж выходит. Такое дело… Один раз в жизни, сами понимаете…

– Не знал, что у тебя есть сестра, – удивился Петренко.

– Двоюродная, – сказал Волков. – Любимая, – добавил он.

– Ну раз любимая, тогда конечно, – согласился подполковник. – Передавай мои поздравления.

– Спасибо, Юрий Саныч. Передам…

В тот же день старший лейтенант Дукалис отправился на авторынок, чтобы присмотреть автомобиль, соответствующий его будущему статусу состоятельного человека. Доехав на метро до станции «Автово», оперативник перешел проспект Стачек и вскоре оказался на огороженной территории рынка, где рядами стояли автомобили, возле которых толкались покупатели и продавцы.

Выбор машин был широк. Тут стояли и пригнанные из Германии новенькие «мерседесы», «ауди» и «БМВ», и потрепанные автомобили французского и итальянского производства, и отечественные машины на любой вкус. Старший лейтенант стал прогуливаться по рынку, где жизнь била ключом. Между машинами раскинулись торгующие горячей выпечкой ларьки, из которых неслась музыка радиостанции «Шансон». Певцы и певицы хриплыми голосами исполняли песни о трудной судьбе уркагана и о потерянной вследствие измены любви.