Другой, очень распространённый представитель американской военной техники во вьетнамском небе – А-6А «Интрудер». Задуманный поначалу как тяжёлый палубный штурмовик, он выпускался серийно компанией Грумман. Неторопливый, но берущий на борт до 7700 килограммов вооружения, этот самолёт являлся весьма опасным противником для босых вьетнамцев с мотыгами, тем более, что был оснащён новомодной интегральной цифровой навигационной системой. Первоклассная (по тем временам) электроника давала такому самолёту большие преимущества в действиях при штормовой погоде и даже ночью. Но А-6 не только в атаки ходил. Сей самолёт оказался очень удобен, для переоборудования в морской и сухопутный тактический разведчик, а так же в малый заправщик.
Другой тип самолёта, широко использовавшийся во вьетнамской войне – RB-47. Введённый в начале пятидесятых так называемым средним бомбардировщиком в состав ВВС США, RB-47 к концу шестидесятых доживал свой недолгий век самолётом авиационной и электронной разведки. Было построено всего 56 подобных машин, которые только и делали, что следили, фотографировали и подслушивали. Но честно надо признать, делали это весьма неплохо! Например, на модификации RB-47В было установлено аж 8 широкоформатных фотоаппаратов (нашим бы Ту-16 такое роскошество).
Сразу же хочу выделить из сего короткого списка самые для нас важные и опасные боевые машины вероятного противника. Их всего две, но зато какие! Не машины – летающие легенды, SR–71 и B–52! Оно и объяснимо. Первый из них – стратегический разведчик с сумасшедшим потолком полёта и умопомрачительной маршевой скоростью поднимался с аэродромов базирования совсем не часто. И поднять его на крыло может только самое высокое военное или политическое руководство глубоко враждебной нам США. Следовательно, основной вывод, который мы делаем, перехватывая извещение о взлёте такого монстра, – в американских штабах готовится нечто крайне важное и крайне секретное. Готовьтесь бойцы ОСНАЗа, грядёт очередная битва!
Теперь нашим радиоразведчикам жизненно необходимо следить за исходным и конечным пунктом перелёта SR–71. И, разумеется, каждый раз по этому поводу экстренно собирается небольшое совещание, причём прямо за рабочим столом оперативного дежурного. Ну, как же! Событие ведь неординарное, к нему нужно подготовиться наилучшим образом. Как минимум, два самых лучших слухача первой роты переключаются на отслеживание частот, где когда-либо засвечивались стратегические разведчики этого типа. Вся наша пеленгационная служба замыкается только на них. Микрофоны выдачи запросов даже накрываются специально сшитыми колпачками, и для всех нас это является сигналом, о том, что на КП объявлено особое положение.
Полёт «Чёрного дрозда» обычно непродолжителен. Два – три часа это крайний предел нахождения в воздухе этого супершпиона, но всё это время и мы пребываем во вполне понятном и постоянном напряжении. Ведь интересно же узнать, что именно привлекло внимание высшего американского командования. Само собой тут же высчитывается, в какое время SR появится над вьетнамской территорией и выдаётся соответствующие команды радиолокаторным постам, расположенным как на территории самого Северного Вьетнама, так и в близлежащей к нему морской акватории. Догнать или сбить такой самолёт мы пока не можем, но выяснить район, столь заинтересовавший американскую разведку, возможно. При согласованной работе всей системы электронного слежения нам удаётся довольно точно представить себе маршрут полёта разведчика, а это уже немало. Из набитых чужими секретами сейфов тут же извлекается подробная карта нашего юго-восточного союзника, и несколько пар глаз тут же впиваются в красочно разрисованный лист бумаги.
– Что за каверза готовится на сей раз в американских штабах? – безмолвный вопрос, казалось зримо зависает над нашими озабоченно склонёнными головами и согбенными плечами.
Наши, подрагивающие от волнения пальцы медленно ползут по карте, вслед за мчащимся в стратосфере титановым монстром.
– Для чего он полетел именно туда, – бормочут мои губы, – на что этот гад, нацелился? Не готовится ли воздушный удар по железнодорожным мостам? А может быть, под градом бомб вскоре окажутся дамбы вот на этих озёрах? Или американцами задуман налёт на склады военного завода? Будут ли завтра атакованы воинские казармы? Или под тонными бомбами окажется стратегическая железная дорога? Казармы, боеприпасы? Радарная станция? Вагоны с продовольствием, сосредоточенные на тупиковом полустанке у города «Н-ск»? Что? Где? Когда? Какими силами? Думай, солдат, соображай! Но помни, от твоих решений зависят тысячи жизней и неисчислимые материальные ценности.
Да, да, господа читатели Вы, пожалуйста, не улыбайтесь, поскольку это не вопросы популярной телепередачи. На самом деле, это вопросы жизни и смерти! И дать на них ответы нам необходимо предельно точно, без ошибок и без промедления. Сложнейшая задача стоит перед осназовцами! Велика цена данного ими ответа! Пухнут от напряжения офицерские головы, да и солдатские тоже. Сейчас за большим столом нет ни рядовых, ни офицеров! Все равны, все братья! Ответственность железобетонной плитой лежит на всех без разбора чинов и званий! Ведь ответ в Москву требуется дать мгновенно, причём, только однозначный и чётко обоснованный. Ошибиться нельзя ни в коем случае! И новые карты извлекаются из бездонного двухэтажного сейфа, и очередные бумаги из оперативного архива ковром покрывают громадный стол оперативного дежурного.
– Что у нас было в прошлый раз? Где проклятый SR пролетал две недели назад? Что последовало за этим пролётом? Какой объект бомбили штатовцы? Какими силами? Какие типы самолётов использовались для нанесения предыдущего удара? Была ли произведена доразведка иными типами летательных аппаратов? Как вела себя агентурная разведка противника? А какова была активность ближайших радиостанций? А что происходило в иные периоды? А ещё…, и ещё?
Приходят на помощь оперативному дежурному рядовые с наших постов, и я как всегда, в первых рядах добровольных советчиков. Уже десяток нарядов набрал из-за постоянных отлучек с рабочего места, но охота пуще неволи. Оперативный же нашему присутствию вовсе не препятствует. Любая свежая мысль может быть для него плодотворной. Он ведь тоже не двужильный, да и неугомонная энергия молодёжи ему явно приятна. И мы стараемся в меру своих сил и образования. Нам ведь тоже интересно поиграть в войну. Удивлены? А ведь ничего странного тут нет. Всё верно сказано, во всяком случае, честно.
Бушующая за тысячи километров от Камчатки война, для нас пока совершенно абстрактна. Как сказали бы сейчас – виртуальна. И для тех, кто непосредственно не воюет на полях сражений с оружием в руках, всё происходящее на такой войне является не более чем картинкой на плакате или телевизионном экране. То есть чисто теоретически мы понимаем, что именно в данный момент держим в руках чьи-то жизни, имеем реальную возможность одним единственным росчерком пера, изменить судьбы тысяч людей, но до нашего сознания этот очевидный факт как-то не доходит. Между собой мы часто шутим по тому поводу, что вьетнамцы после победы должны будут поставить нам памятник из чистого золота. Так сказать в память заслуг бойцов ОСНАЗ. Но, хлебнув впоследствии этого кровавого месива по полной программе, я понял, что памятники, по странному стечению обстоятельств, всегда ставят лишь тем, кто войны развязывает, а вовсе не тем, кто на них воюет.
Видимо подспудно, несмотря на все многоречивые декларации, государственную риторику и плакаты типа «Миру – мир», народы всех стран абсолютно уверены в неизбежности, и даже необходимости войн. Давайте попробуем выяснить вместе с Вами, почему же так происходит? Что такого есть в войне, что она на протяжении многих тысячелетий практически непрерывно ведётся изнемогающим под её тяжестью человечеством? Ответ мне представляется очевидным. Раздел единого по своей биологической сути общечеловеческого мира на условно независимые государства, был, есть и будет основным побудительным поводом для развязывания очередной кровавой войны. Подумайте сами. Как только какая-то часть человечества чем-то выделилась из остальной его массы, тут же автоматически возник и повод для конфликта!
