Почему именно зенитчиков? Это-то как раз яснее ясного. Наш основной противник – ВВС США, и, вполне естественно, наши офицеры, соотносясь именно с этим фактом, строят планы по собственной защите от нападения сверху. Если для прикрытия средней руки города требуется до десятка крупнокалиберных зенитных батарей, а для завода, две – три, то для небольшого отряда, понадобится одна, ну, максимум две скорострельные малокалиберные пушки. Намного ли они помогут в обеспечении какой-либо безопасности – непонятно, но начальство решило загодя и однозначно, что вообще без прикрытия даже и высовываться не стоит.

Списки отъезжающих на обучение были составлены с завидной скоростью, и оглашены а следующий же день. Как я и предполагал, в них включены практически все, кто был на собрании в штабе. Отсидев последнюю ночную смену, получаю приказ срочно собираться и к одиннадцати дня быть готовым к отъезду. Сбор назначен прямо у автопарка, чтобы не привлекать к отъезжающим лишнего внимания. Незамедлительно подаётся крытый автомобиль, брезентовый полог которого после посадки наглухо задраивается снаружи. Слава Богу, что быстро поехали, ветерок освежает во время движения. Хотя мы и не видим, куда нас везут, но по положению солнца, пробивающегося через ткань, быстро догадываемся, что нас везут не в аэропорт, а в противоположную сторону, к Петропавловску.

– Ура, – наивно радуемся мы, – на пароходе опять поплывём! Вот отоспимся-то! Вот отъедимся!

Въезжаем в город, спускаемся к морю. Хорошо слышны гудки морских судов, звон цепей и прочие припортовые звуки. Но машина не останавливается. Ещё примерно полчаса движения по явно не сильно оживлённой дороге и, наконец, двигатель умолкает. Брезент поднимается, и мы с удовольствием спрыгиваем на каменистый берег океана. Около машины стоит тот самый лейтенант, с которым я беседовал в библиотеке. Теперь на нём уже общевойсковые погоны с паучками связистских молний. Строимся по росту. Лейтенант отпускает машину и, дождавшись, когда та исчезнет за поворотом, пересчитывает нас по головам и командует: – Разойдись!

Разбредаемся кто куда. Большинство принялось швырять в воду камни (кто дальше), курильщики задымили кто «Примой», кто «Севером», остальные же, в том числе и я, окружили кольцом своего нового командира.

– Не подскажите, товарищ лейтенант, – по-свойски обращаюсь я к нему, – как долго мы будем до полигона добираться. А то харчей нам всего на сутки выдали.

– Не волнуйтесь, парни, – загадочно улыбается он, – к вечеру уже койки будете застилать. Вот сейчас сядем на самолёт, и через четыре с половиной часа прибудем на «точку».

– Как на самолёт? – хором недоумеваем мы. На самолёт садиться нужно было на аэродроме Елизово, а не здесь.

Но совершенно неожиданно, будто в подтверждение его слов за недалёким мыском начинает работать авиационный двигатель. Через пару минут к нему присоединяется второй, и вскоре мы видим гидросамолёт Ве-12, гордым белым лебедем скользящий в нашу сторону.

– Построиться, бойцы! – зычно кричит лейтенант. В колонну по одному, к эстакаде, шагом марш!

Вы, наверное, понимаете, что восторгу нашему просто нет предела. Полетать на настоящем гидросамолёте – тайная мечта каждого, кто хоть раз в жизни видел это чудо техники.

– Садиться строго по одному, – не унимается раздражённый нашей чрезмерной весёлостью командир. Кто попадает на борт, тут же помогает идущему следом. Все поняли?

– Поняли! – дружно вопим мы, вспугивая стаю жирных чаек.

Самолёт подруливает к насквозь проржавевшей решётчатой эстакаде, выдвинутой в море метров на сорок, и его люк для приёма пассажиров приветливо распахивается. Два, одетых в оранжевые спасжилеты лётчика, привычными движениями втаскивают нас вовнутрь машины. Взвывают моторы. Летающая лодка бренчит и раскачивается сразу во всех направлениях. Рёв усиливается. Толчок, ещё один будто бы прощальный шлепок волны по корпусу, и мы плавно взмываем в воздух. Приникаю носом к выпуклому иллюминатору. Картина просто потрясающая! Передо мной будто игрушечный город, куличики вулканов, чёрные извилистые проталины по склонам сопок. Красота неземная! Только сейчас я понял, на что похожа земля Камчатка. Она ужасно похожа на иную планету, абсолютно отличающуюся от Земли, по-своему прекрасную и неповторимую.

Вираж заканчивается, высота полёта набрана, и наш самолёт ложится на заданный курс. В иллюминаторы уже никто не смотрит, что на воду-то любоваться! Монотонно гудят моторы, тонко дребезжит отставшая кое-где обшивка. Головы наши поначалу свешиваются вниз, затем постепенно пристраиваются на плечо соседа, и издаваемый самолётом звук плавно уходит куда-то в бесконечность.

Блин-зд-д, блин-зд-д, – заливается укреплённый на стенке зуммер.

– Подъём, братва! – рявкает высунувшийся из пилотской кабины штурман. Всем держаться за леера! И покрепче!

И он, выразительно хмурясь, стучит ладонью по одному из толстых оранжевых канатов, протянутых вдоль обоих бортов. Послушно поднимаем руки и вцепляемся в засаленные от долгого использования верёвки. Авиалодка плавно кренится на хвост, и корпус её сильно содрогается от первого касания о воду. Второй удар, уже мощнее и хлеще. Кто-то не удерживается на своём месте и кубарем летит в проход, остальным под ноги. Крики, заливистый смех, ругань. Но моторы уже сбавили обороты и мы чувствуем, что находимся в какой-то тихой лагуне. По довольно долгому ожиданию понимаем, что посадочной эстакады здесь нет, и придётся выгружаться на какое-то плавучее средство. Наконец распахивается люк, и мы с удивлением и, что скрывать, восторгом рассматриваем высящиеся неподалёку уже покрытые первой зеленью холмы.

– Где это мы? – любопытный и непосредственный, как истинный сын кавказских гор, рядовой Камков, извлечённый командованием из недр «Передающего центра», бойко высовывается наружу.

– Это Сахалин, – коротко поясняет лейтенант. Он втаскивает Камкова обратно за ворот шинели, и командует всем остальным. Приготовиться к высадке. Вещмешки полностью надеть на спины, на две лямки, а то некоторые, особо самонадеянные деятели, всё своё имущество умудряются утопить при высадке.

– Ага, – тут же догадываюсь я, – да это у него далеко не первая командировка на сей таинственный полигон. То-то он так уверенно про баню рассуждал, как будто знал о ней всё заранее.

К открытому люку осторожно подходит небольшая баржа, переоборудованная в припортовый заправщик, и мы покидаем наш воздушный корабль. Что ж, хоть немного, но всё же действительно поплаваем.

Вода в бухте на удивление спокойная, будто в парковом пруду и цвета она совсем другого, нежели у камчатского берега. Здесь она какая-то прозрачная и зеленоватая, а там чёрно-синяя. Исследование вод мне вскоре приходится прервать, поскольку баржа с ощутимым сотрясением уткнулась носом в широкую бревенчатую пристань. Посередине её видим выкрашенный охрой дощатый домик, около которого, слегка за ним скрываясь, стоит обычный городской автобус. Вначале мы на него не обратили никакого внимания, мало ли для чего он там стоит. Но вскоре выяснилось, что он прибыл именно за нами. Впервые за полтора года усаживаемся не на жёсткие скамейки или доски, а на мягкие, цивильные сидения. Кайф! По ходу движения, лейтенант со знанием дела, даёт нам необходимые пояснения, указывая пальцем на те или иные местные достопримечательности.

– Вон там видите, – тянет он руку, – крыша покатая. Это рыбзавод. Селёдка там просто объедение! И в путину именно оттуда крабовое мясо отправляют прямо в Москву, в Кремль, в специальных маленьких бочонках.

Мы с Преснухиным многозначительно переглядываемся. Неоценимую информацию выбалтывает по ходу дела лейтенант. Подсыпь здесь кто-нибудь из нас яда в эти самые бочонки, так ведь власть в стране сменится в одночасье. И никто никогда не поймёт, откуда подкралась такая напасть. Но от нас удара в спину можно не опасаться, мы как-никак бойцы ОСНАЗа! В действующих войсках мы самая первая основа нынешней власти, самая надёжная её защита!