Лучники выстроились в ряд. Несмотря на изрядное расстояние, Дункан разглядел, что кое-кто из них был вооружен не так, как остальные: они держали в руках короткие и толстые приклады с короткой дугой на конце.

— Арбалеты, — пробормотал Керальд. — У этих ублюдков есть арбалеты.

Английские солдаты снаряжали болты и накладывали стрелы на луки. Проревел рог, и они отвели руки назад, так что луки изогнулись дугой. Когда они спустили тетивы, небо перед скоттами потемнело и со страшной быстротой устремилось на них. Дункан крепко зажмурился и сжался в комочек, держа перед собой бесполезное копье. Он ощутил дуновение воздуха, когда вокруг него засвистели стрелы, и раздались крики. Что-то сильно ударило его в бок, и он полетел на землю. На мгновение он решил, что ранен, и стиснул зубы, готовясь к взрыву боли, которая, как он знал, должна непременно последовать. Но, не ощутив ничего, он открыл глаза и понял, что его зацепил Керальд. В лицо старому шотландцу ударил арбалетный болт. Он пробил ему щеку чуть пониже глаза. Дункан закричал, когда Керальд забился в агонии, навалившись на него всем телом. А вокруг снова свистели стрелы, и мужчины, как подкошенные, валились в грязь. Не выдержав обстрела, соседний шилтрон распался на части. Дункан заворочался, пытаясь сбросить с себя тело Керальда, но тут кто-то придавил ему ногу, не давая подняться. Он не мог пошевелиться и лежал, уткнувшись лицом в холодную грязь, чувствуя, как она забивает ему рот и нос. В ужасе приоткрыв глаза, он увидел, как английские рыцари выстраиваются для новой атаки, увидел, как они тронулись с места, и ощутил, как дрогнула под копытами тяжелых коней земля.

Сидя верхом на сером в яблоках жеребце в центре линии шотландской кавалерии, Джеймс Стюарт с растущим страхом смотрел, как валлийские лучники в очередной раз берут прицел. Первый залп разметал передовую линию шилтронов, и стрелы пронзали воинов с такой силой, что те буквально отлетали назад, сбивая с ног своих товарищей. В оборонительных порядках моментально возникли бреши, одни мужчины были ранены, другие убиты, третьи попросту бросали копья и падали на землю в надежде укрыться от смертельного ливня стрел.

— Господи, спаси нас, — выдохнул кто-то рядом.

Но Джеймс ничего не слышал. Он привстал на стременах, видя, как шотландские лучники под командой его брата пытаются отвечать на смертельные залпы противника стрельбой из собственных луков. Но уже после первых выстрелов стало ясно, что они не смогут нанести существенного урона противнику, который со своими мощными луками оставался вне досягаемости их стрел. Проревел рог, заглушая далекие крики. Джеймс узнал глубокий и мощный звук. Это был рог Уоллеса — сигнал для кавалерии вступать в битву. Остальные всадники вокруг тоже услышали его и принялись опускать забрала шлемов, укорачивая поводья.

— Подождите! — закричал Джон Комин, указывая мечом вниз по склону, туда, где под знаменами графов Линкольна, Норфолка и Суррея выстраивалась английская конница. Один штандарт превосходил остальные размерами. На выцветшем красном поле дышал огнем золотой дракон. Лучники прекратили обстрел шотландских шилтронов, опустив свои длинные луки. И теперь в атаку на оборонительные порядки скоттов, которые больше не напоминали ощетинившихся иглами дикобразов, а превратились в беспорядочную толпу перепуганных воинов, устремились рыцари, ведомые своими графами.

— Мы должны поспешить им на помощь! — прокричал Джеймс.

— Мы не сможем победить, — рявкнул лорд Баденох, не сводя глаз с отряда англичан, понукавших своих коней вверх по склону. Два шилтрона распались на части при первой же атаке рыцарей, и скотты бросились врассыпную. Рог Уоллеса ревел, не переставая. Возвысив голос, Комин обратился к воинам вокруг. — Битва проиграна. У нас не осталось надежды, кроме как отступить.

— Мы не можем бросить их умирать! — запротестовал Джеймс. Его подержали другие голоса, но кое-кто уже разворачивал коней в направлении леса, подальше от приближающихся англичан.

— Вы, трусливые шлюхины дети! — взревел один из людей Уоллеса.

Выехав из строя, он бесстрашно пустил своего жеребца вниз по склону. За ним последовала горстка командиров Уоллеса. Они испустили отчаянный боевой клич. От группы англичан отделились несколько всадников и устремились им наперерез, тогда как остальные продолжили надвигаться на рассыпающийся на глазах шилтрон. Многие шотландцы уже спасались бегством, надеясь укрыться в лесу. Валлийская пехота рассредоточились по болотистому берегу ручья, преследуя отступающих.

Видя, что английские рыцари уверенно пришпоривают своих коней вверх по склону в направлении шотландской конницы, Джон Комин развернул свою лошадь, и его сын последовал за ним. Их отступление стало сигналом к массовому бегству из рядов шотландской конницы, ведь многие всадники приходились родственниками или сторонниками лорду Баденоху.

Малкольм, симпатичный молодой граф Леннокс, встретился взглядом с Джеймсом.

— Какую пользу вы принесете своему королю, сэр Джеймс, — прокричал он, — если будете сидеть в соседней с ним тюремной камере?

Леннокс и его рыцари дали шпоры коням, торопясь укрыться за деревьями леса Календар-вуд, а Джеймс застыл в нерешительности, тщетно выискивая взглядом брата в царящей внизу неразберихе.

— Сэр? — обратился к нему один из его людей, переводя взгляд с сенешаля на английских рыцарей, которые приближались с каждой секундой.

Взвыв от отчаяния, Джеймс грубо развернул своего серого в яблоках скакуна и направил его к лесу.

Уоллес утратил последнее подобие командования над своими войсками, в ужасе разбегающимися перед наступающим противником. Стрелы и копья усеивали склон холма, на котором лежали мертвые скотты. Крики раненых сливались в жалобный и протяжный вой. Те, кому удалось выжить под градом стрел, которые разорвали шилтроны на части, ползли среди тел погибших товарищей, надеясь спастись от приближающихся рыцарей. Одни бежали к лесу, другие безрассудно стремились к болотистым берегам речушки. Здесь грязь была густой, вязкой и липкой, как клей, а местами — еще и предательски глубокой. Поле брани, выбранное Уоллесом из-за того, что оно обеспечивало естественную защиту со стороны реки, теперь сыграло против шотландцев. Те, кто сумел добраться до воды, беспомощно брели по грязи, стремясь достичь другого берега. Но сделать этого не удалось никому — беглецы застревали в болоте, превращаясь в легкую добычу для валлийских лучников.

И в этот хаос врезались Рыцари Дракона, и огнедышащий монстр на их щитах тускло сверкал золотом в пепельном свете заката. Они скакали рядом со своими отцами, рыцарями Круглого стола. Они пришли сражаться за своего короля.

Эймер де Валанс вел за собой людей Пемброка, многие из которых десятилетиями служили его отцу. Под бело-голубым полосатым штандартом, трепетавшим высоко над головой, он возглавил жестокую атаку на лучников Уоллеса, пройдя сквозь их ряды, как нож сквозь масло. Именно копье Эймера пронзило грудь Джона Стюарта, оторвав того от земли и отшвырнув на несколько ярдов. Он упал, несколько раз перевернувшись, и копыто боевого коня Эймера превратило голову шотландца в кровавое месиво. Оставив позади бездыханное тело брата сенешаля, Эймер понесся дальше, на ходу выхватив из ножен меч, чтобы рубить спины и головы спасающихся бегством лучников. Размахивая клинком, он ревел, как раненый зверь.

Генри Перси, распаленный возможностью отомстить за унижение, которому подвергся его дед при Стирлинге, ринулся в бой вместе с рыцарями из своих поместий в Йоркшире. Им навстречу развернулись несколько шотландцев, решивших стоять насмерть. Одному из них удалось вонзить копье в бок лошади, отчего та рухнула на землю, придавив собой седока. Мгновением позже скотта поразил копьем в горло один из людей Перси, а остальных попросту безжалостно изрубили на куски. Шотландская знать бежала с поля боя, оставив армию крестьян умирать. Единственная надежда для этих людей заключалась или в том, чтобы спастись бегством, или умереть быстрой и легкой смертью. Король Эдуард распорядился захватить Уильяма Уоллеса и остальных руководителей восстания живьем, но в такой толчее судьбу одного конкретного человека гарантировать было невозможно.