— О, Фрэнк, не кори себя! Все уже в прошлом. Я ведь понимала, как для тебя важна работа…

— Я знаю. Не думай, что я не ценил этого.

— Давай забудем обо всем. Пусть все неприятности и невзгоды останутся в прошлом, — предложила с улыбкой Дороти.

— Теперь я должен тебя кое о чем спросить.

— О чем, Фрэнк?

— Простишь ли ты меня?

— Я уже давным-давно простила. Я люблю тебя. Люблю, люблю…

Фрэнк сжал ее в объятиях и начал покрывать поцелуями лицо, шею… Сделав пару шагов, они оказались у огромного кожаного дивана. Фрэнк бережно опустил на него Дороти. Через мгновение они страстно целовались и обнимались, словно им вновь было по восемнадцать лет.

— Ой, вдруг дети увидят! — обеспокоенно сказала Дороти.

— Во-первых, наши дети вот-вот обзаведутся своими детьми. Но если тебя что-то смущает… — Фрэнк подхватил Дороти на руки, поднялся с дивана и медленно понес ее к лестнице, которая вела на второй этаж.

— Ты меня уронишь, — со смехом сказала Дороти, когда они уже преодолели половину пути к заветной двери в супружескую спальню. — Опусти меня, Фрэнк! Мы ведь уже не так молоды, если ты надорвешь спину, то мы не сможешь отправиться в Италию!

— Ах вот что тебя больше всего волнует, плутовка! — Фрэнк чмокнул смеющуюся Дороти в лоб. — Что ж, тогда придется остаться в Америке и провести в кровати всю свободную неделю, — с притворным разочарованием произнес он.

— Что?! Ты сказал «свободную неделю»?! — воскликнула Дороти. — Не может быть! Неужели ты решил позволить себе немного расслабиться?

— Почему же немного? Я намерен веселиться и отдыхать на полную катушку. В конце концов, это мой первый отпуск за двадцать лет.

— Я надеюсь, что следующего мне не придется ждать еще двадцать.

— Это будет зависеть от тебя, любимая.

Они наконец-то оказались в спальне. Фрэнк опустил Дороти на широкую кровать с массивным резным изголовьем.

— От меня? — Дороти кокетливо взглянула на мужа и приняла соблазнительную позу.

— Почаще напоминай, что у меня самая красивая, потрясающая, сексуальная жена в мире. Иначе я снова позабуду о том, как нужно ее беречь, холить и лелеять.

— Договорились. — Дороти притянула Фрэнка к себе. — А теперь давай попытаемся вспомнить, как мы это умели делать прежде.

Речной трамвайчик степенно двигался по каналу Гранде. Тут и там сновали катера, заменявшие местным жителям автомобили. Они причаливали к дверям домов, которые словно вырастали из воды. Улочки Венеции были такими узкими, со множеством крутых мостиков, что здесь невозможно было пользоваться наземным транспортом, даже велосипедом.

Мимо проплыли церкви Сан Геремия и Палаццо Лабия. На правом берегу высилось Фондако дей Турки. Почти напротив, на другой стороне канала, расположилось палаццо Вендрамин Калерджи, где некогда жил Рихард Вагнер. А немного далее готический Золотой дом.

Канал круто повернул, и речной трамвайчик нырнул под Риальто — один из самых знаменитых мостов мира. За мостом, на левом берегу канала, показались палаццо Фарсетти и палаццо Лоредан, чуть дальше возвышалось огромное здание палаццо Гримани с колоннами и тяжелыми карнизами.

Казалось, дворцам не будет конца. Время и пространство в одном из самых удивительных городов мира, в блистательной Венеции, изменялось до неузнаваемости.

— Фрэнк, я так счастлива! — восхищенно глядя по сторонам, воскликнула Дороти.

— Я знал, что тебе понравится.

— Понравится? Да я просто в восторге! Никогда не видела ничего прекраснее!

— Ну, милая, извини, если обижу, но ты не так уж много и видела. Кроме Филадельфии и…

Дороти обиженно надула губы.

— Спасибо, что напомнил о моем добровольном затворничестве. Однако теперь, после посещения Италии, не надейся, что я проведу всю оставшуюся жизнь у плиты.

Фрэнк улыбнулся и обнял Дороти.

— Любимая, это ты не надейся, что я отпущу тебя куда-нибудь одну.

Они проплыли мимо дворца Редзонико и небольшого палаццо Дарио, украшенного цветным мрамором. Затем внимание туристов привлек крошечный, но необыкновенно нарядный дворец Контарини Фазан.

— Венеция кажется мне прекрасным миражом. Глядя на красоту дворцов, выкрашенных в красный, желтый и оранжевый цвета, бродя по тесным улочкам, любуясь старинными картинами в венецианских церквях и слушая звон колоколов, я словно проваливаюсь в другое измерение, — призналась Дороти, проводив завороженным взглядом церковь Санта Мария делла Салуте и церковь Сан Джорджо Маджоре.

На самом краю мыса, образуемого водами Большого канала и канала Джудекка, располагалось здание таможни, украшенное башней. На ней красовался шар с флюгером в виде фигуры Фортуны.

— Ты абсолютно права, Дороти, — согласился Фрэнк, — указав рукой на проплываемую богиню. — Взгляни. Нам действительно улыбнулась удача.

Дороти повернулась к мужу и заглянула в его глаза.

— Я так люблю тебя, Фрэнк. Спасибо за эту сказку. У меня такое ощущение, что мы и впрямь начали новую жизнь. Я снова твоя. Не представляю даже, как возвращаться в Филадельфию. Осталось всего два дня… — Дороти вздохнула.

Фрэнк уловил печальные нотки в ее голосе.

— Милая, два дня в столь чудесном месте, как Венеция, — не так уж и мало. Многие люди мечтают хотя бы на секунду увидеть ее собственными глазами.

Дороти улыбнулась. Она и впрямь слишком требовательна к судьбе, которая и без того подарила ей массу восхитительных подарков.

— Вспомни о Стэнли. За сегодняшнее утро он позвонил нам шесть раз! Похоже, он действительно соскучился.

Дороти улыбнулась.

— И не говори. Я не ожидала. Мне казалось, что, оставшись дома в одиночестве, Стэнли соберет веселую компанию, устроит вечеринку, а он уже на третий день начал звонить нам и интересоваться, когда же мы вернемся.

— Похоже, Стэнли всерьез намерен получить от нас подарок за примерное поведение.

— Фрэнк, ты о чем?

— Разве ты забыла? Стэнли пакует чемоданы, чтобы отправиться на белые песчаные пляжи, под пальмы.

Дороти слегка покраснела.

— Но ты ведь не отпустишь его на Гавайи?

Фрэнк рассмеялся.

— Пусть отправляется, куда пожелает. Не стоит проклинать рай на земле только из-за того, что в него заполз змий-искуситель.

Дороти опустила на его грудь голову.

— Фрэнк… — прошептала она, не решаясь поверить своему счастью.

— Что?

— Нет, ничего. Я просто очень сильно люблю тебя и боюсь потерять.

— Ты меня не потеряешь. — Фрэнк усмехнулся. — Если будешь следовать рекомендациям гида и не станешь глазеть по сторонам дольше положенного. Иначе мне придется разыскивать тебя по всем ста восемнадцати островкам старой Венеции. Кстати, нам скоро выходить. Пообедаем в том же ресторанчике, что и вчера, ладно?

— Конечно. Настоящая итальянская кухня. Оказывается, то, чем я восхищалась в Филадельфии, ошибочно полагая, что ем настоящую итальянскую пасту, — неумелая подделка, фальшивка.

— Вот и отлично. Вечером, если ты еще не очень сильно устала, покатаемся на гондоле или прогуляемся пешком.

— А может быть, останемся в гостиничном номере? — спросила Дороти тоном искушенной соблазнительницы. — Неужели мы не найдем себе занятие?

— Дороти. — Фрэнк погрозил ей пальцем и шутливо предостерег: — Не забывай, сколько нам лет. Ты ведь не хочешь, чтобы нас обоих отвезли в больницу с сердечным приступом?

— Думаю, у нас еще достаточно сил. Я так вообще словно заново родилась.

Трамвайчик остановился у небольшого причала, и Фрэнк с Дороти вышли на жалкое подобие суши, являвшейся для жителей города-музея самой большой драгоценностью.

— Спасибо за приятное известие. Да-да. Все чудесно. Скоро мы вернемся в Филадельфию. С меня ужин в лучшем ресторане. — Фрэнк положил телефонную трубку и обернулся к недовольно насупившей брови Дороти.

Она лежала на постели, завернувшись в измятую простыню, и испытующе смотрела на мужа. Наконец она спросила: