— Почему вы меня не позвали, негодники? — с легким укором спросил он, приблизившись к Дороти, окруженной детьми.
— Мама только что вошла, — стала оправдываться Эйприл. — К тому же Стэнли совершенно сбил меня с толку.
— Я?! — возмутился Стэнли. — Ты ведь первая набросилась на маму! А я только ответил на ее вопросы.
— Ага, слушай его больше, пап! Наш Стэнли уже успел выпросить себе путевку на двоих на Гавайские острова.
Фрэнк мимолетно улыбнулся.
— Ну-у-у, насчет Гавайев не уверен.
— Но, папа! Мама обещала, что если…
— Может быть, подойдут какие-нибудь другие острова? Гавайев с нашей семьи уже достаточно.
— Уф, я уж было испугался, что снова просижу каникулы в четырех стенах, — с облегчением выдохнул Стэнли.
— А теперь… — Эйприл настойчиво делала брату знаки, — мы удаляемся. Не будем вам мешать. Я приготовила скромный обед, так что…
Однако Стэнли то ли не понял, то ли предпочел не понять, на что намекала старшая сестра.
— Здорово! Я тоже проголодался. Что ты там состряпала?
— Для тебя ничего, — ответила Эйприл, одарив несообразительного братца испепеляющим взглядом. Что за болван? Поразительно, как он умудряется учиться на «отлично». Видимо, его мозг обрабатывает только определенный вид информации.
— С каких это пор мне отказано в пище, разрешите узнать?
Эйприл не соизволила ответить. Она просто схватила Стэнли за руку и поволокла к двери.
— Мам, пап, пока! Не скучайте. Ведите себя хорошо. Мы со Стэнли немного прогуляемся. Он страсть как хочет угостить меня мороженым.
Стэнли смиренно кивнул.
— А… да. Мы с Эйприл уже давно собирались… Ма, увидимся вечером. Я рад, что ты вернулась.
— Спасибо, сынок.
Дверь за детьми закрылась. Дороти не смела пошевелить ни рукой, ни ногой. Словно ее вывели на площадь и оставили наедине с разгневанной толпой, требовавшей немедленной расправы. Фрэнк тоже не спешил предпринимать какие-либо действия. Когда же тишина в гостиной стала практически невыносимой, Фрэнк протянул вперед руку и сказал:
— Пойдем, Дороти. Посмотрим, что для нас приготовила Эйприл. Надеюсь, мы не пожалеем о том, что не успели составить завещание.
Дороти едва заметно улыбнулась.
— Я вообще не подозревала, что Эйприл умеет готовить что-нибудь сложнее яичницы с беконом. — Она оперлась на руку мужа, и они подошли к небольшому сервированному на две персоны столу.
— Ты надеешься на что-то более изысканное? — Фрэнк усмехнулся. — Лично я не удивился бы банальной яичнице. Хотя, признаться откровенно, на яйца, тосты и пиццу я уже смотреть не могу.
— Хочешь… Фрэнк, давай я быстренько что-нибудь приготовлю, — с виноватой улыбкой предложила Дороти, подняв крышку, закрывавшую центральное блюдо. На нем и в самом деле красовалась яичница из десятка яиц, с беконом, зеленью и мелко порезанными помидорами и грибами.
— Эйприл обидится, если мы не отведаем ее кулинарный шедевр. К тому же, Дороти, ты еще успеешь проявить себя. Более того, тебе скоро снова страшно надоест кухня.
Фрэнк выдвинул для Дороти стул. Затем присел и сам.
Дороти не знала, куда деть руки и глаза. Трапеза начинала превращаться для нее в самую невыносимую пытку. Если Фрэнк через две минуты не даст ей знать, на каких правах она находится сейчас в доме, то…
— О, взгляни, — нарушил ход ее мыслей Фрэнк, — Эйприл даже позаботилась о вине! Выбрала, правда, не самое лучшее.
— Фрэнк, главное, что девочка старалась сделать нам приятное, — заступилась за дочь Дороти.
Она представила, как Эйприл и Стэнли волновались, суетились, готовились к ее возращению, и едва не прослезилась от нежности к вновь обретенным детям.
— Я знаю, — с отеческой гордостью ответил Фрэнк. Он наполнил бокалы и предложил тост: — За начало новой жизни.
Дороти отважилась посмотреть на мужа, однако через мгновение снова смущенно опустила ресницы. Сделав глоток, она как можно беспечнее заметила:
— Ну-ка попробуем, что нам приготовила Эйприл. — Ловко орудуя ножом и вилкой, Дороти положила на свою тарелку изрядный кусок яичницы. — Давай я и тебе положу, — предложила она Фрэнку.
— Спасибо, не откажусь. Приятно, когда за тобой ухаживают. Я уже отвык от этого.
Дороти уловила в ответе мужа упрек. Ну вот, напрасно я размечталась о воссоединении семейства и о втором медовом месяце, с горечью признала она. Фрэнк никогда не простит меня. Просто ему по статусу политика и видного общественного деятеля полагается жена. Раньше я неплохо справлялась с этой ответственной ролью, поэтому Фрэнк и позволил мне вернуться в наш… то есть в его дом. Мне здесь больше ничего не принадлежит. Я сама от всего отказалась.
— О чем ты задумалась, Дороти?
— Так. — Она пожала плечами и вернулась в безрадостную реальность.
— Ешь скорее, иначе остынет. Удивительно, но мне очень нравится. Никогда не думал, что буду с таким удовольствием поглощать обычную яичницу.
— Пища, приготовленная с любовью, всегда вкуснее.
Дороти помедлила. Если они не расставят все по местам сию же минуту, она сойдет с ума от тревожного ожидания и неизвестности. Лучше упасть на землю, чем болтаться над пропастью, держась одной рукой за гнилую веревку.
— Фрэнк, я люблю тебя. Я совершила страшную ошибку. Была абсолютной дурой, когда поверила Коулу… — Фрэнк накрыл ее дрожащую руку теплой ладонью. — Простишь ли ты меня когда-нибудь? — со слезами на глазах спросила Дороти и замерла в ожидании приговора.
Однако Фрэнк, видимо, решил помучить ее основательно. Вместо того чтобы ответить на заданный Дороти вопрос, он поднялся из-за стола.
— Фрэнк, куда ты?
— Хочу пригласить тебя на танец. Ты ведь не откажешь мне после признаний в любви.
Дороти растерянно покачала головой и медленно встала со стула.
— А музыка? — спросила она, когда Фрэнк взял ее за руку, а вторую руку положил на ее талию.
— Зачем? Мы и так неплохо станцевались за двадцать лет. Разве ты так не считаешь, любимая?
— Фрэнк… — На глазах Дороти блеснули слезы. — Любимая? Ты еще любишь меня? Скажи, Фрэнк, ты еще любишь меня?
Он крепко прижал ее к груди.
— Больше всех на свете. Не могу поверить, что ты снова вернулась ко мне, Дороти. — Он приподнял ее лицо, ласково провел тыльной стороной ладони по щеке, откинул выбившуюся прядь волос и нежно поцеловал в губы.
— Господи, неужели это не сон? — прошептала Дороти после поцелуя.
— Если сон, то спим мы вместе. Следовательно, и не расставались, — с усмешкой ответил Фрэнк и снова поцеловал ее.
— Но ты так и не ответил.
— О чем ты, дорогая?
— Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?
Фрэнк помедлил, и в эти несколько секунд мир в глазах Дороти покачнулся. Он сомневается. Не уверен в собственных чувствах. Обида, нанесенная ею, слишком сильна. Еще бы! Она унизила его, растоптала мужское самолюбие, предала.
— Знаешь, Дороти, я много думал о нас… о причинах, которые привели к твоему уходу.
— И что же ты решил? — дрогнувшим голосом спросила она, невольно остановившись.
— Я виноват не меньше тебя. — Слова явно дались Фрэнку с большим трудом. Признавать свои ошибки куда труднее, чем критиковать и отмечать проступки кого-то другого.
— Фрэнк, ты… — Дороти сглотнула слюну, — ты встретил другую женщину?
— Нет-нет, что ты? Мне никогда и дела не было до других женщин.
— Тогда в чем же твоя вина?
— В эгоизме, невнимании, чрезмерной занятости. Без постоянного ухода садовника завянет даже лучшая роза в саду. Ты была права, когда обвинила меня в том, что работа для меня важнее семьи. Ну что мне мешало согласиться на твое предложение и отправиться на Гавайи в сказочное путешествие? Что? Неужели мир бы рухнул, если бы я на недельку сбежал из Филадельфии и забросил свои обязанности? Нет. Я сам взвалил на свои плечи гору забот. В то время как самым главным для меня должна была быть любимая женщина. Та, без которой вся моя жизнь немыслима и невозможна. Без тебя, Дороти.
