— Трындец твоим часам.

— П-похоже на то.

— Стрелки показывают час десять. Что тогда произошло?

— П-понятия не им-мею.

— Ну же, сосредоточься! — настойчиво сказал Камерон. — Очень важно это вспомнить! Итак, час десять ночи. Что ты делал в то время?

— Я… смм-мотрел б-баскетбол по т-телику. «Лэйкерз» против «Кельтикс», финал НБА, сезон 84/85. К-карим Абдул-Д-джаббар поймал мяч при отскоке, пересек площадку и попытался его з-заб-бросить… А, в-вспомнил! К-как раз т-тогда и под-дъехал в-ваш ав-втобус!

— Ты заметил что-нибудь странное? Слышал кого-нибудь?

— Н-нет. Я з-залил в-вам полный бак, п-поболтал с-с шофером… П-потом я, к-кажется, п-поскользнулся и п-потерял с-сознание…

Томас гневно выпрямился.

— Неправда! Этот тип лжет или у него память отшибло! Там был еще другой автобус! И сожженные трупы внутри…

— Т-трупы?..

— На нас напал какой-то тип! Ну давай, вспоминай же!

Томас мельком взглянул на Карен. Она внимательно слушала его, дожидаясь, пока он закончит.

— У него шок, но он должен вспомнить те события. Вы же хирург, вы должны знать, что на это может понадобиться время.

— Послушайте, — вмешался Камерон, — я точно не знаю, кто именно из вас в шоке. Но, кажется, этот парень действительно больше ничего не знает. Очевидно, произошла авария. Фрэнки оставил нас здесь и ушел за помощью. Вот и все. По-моему, все очевидно.

— Да хрен тебе — «очевидно»!

— Линкольн, вы начинаете меня раздражать.

— Хватит! — резко сказала Карен. — Усмирите свои эмоции, джентльмены! Ваши гипотезы, конечно, замечательны, но ничего не меняют в ситуации. А ситуация следующая: мы в заброшенной деревне посреди пустыни. Без всяких средств связи. Наш автобус сгорел, и все наши вещи вместе с ним. Сейчас только полдень, а температура уже плюс 35, и будет еще расти. Если мы как можно скорее не отыщем воду, нам придется плохо. В первую очередь это касается Питера и наиболее пожилых из нас…

Она кивнула на Штерна, который в этот момент показался на пороге часовни. Он приложил руку к глазам, защищая их от солнца. Его лоб блестел от пота.

— Благодарю вас за заботу, мадемуазель, — произнес он, — но надеюсь, я пока еще ни одной ногой не стою в могиле.

Камерон скрестил руки на груди.

— Хорошо, так что мы делаем сейчас?

Карен немного поразмышляла.

— Прежде всего нам нужно выжить. Мы в необитаемом поселке у подножия холма, на границе пустыни. Но, может быть, в поселке есть вода. А возможно, и люди. Нужно попытаться их найти.

Она указала на Камерона.

— Вот ты и пойдешь со мной, мистер Большие-Мускулы-Маленькая-Голова. Но не вздумай снова меня лапать!

Камерон кивнул, на сей раз воздержавшись от каких-либо замечаний. Она повернулась к Сесилу.

— Вы тоже можете принести пользу, раз уж вы здесь. Возьмите себе кого-нибудь в помощь и осмотрите то, что осталось от автобуса. Может быть, что-то из наших вещей уцелело. Осмотрите место шофера и багажные отсеки. Поищите аптечку, радиоприемник, какие-нибудь инструменты — все, что может пригодиться.

Сесил кивнул.

— Что касается вас, Том…

— Меня?

— Да. Как я уже говорила, сейчас нам нужно на время забыть о наших прежних личных разногласиях и сосредоточиться на гораздо более важных вещах. Итак, я поручаю вам присматривать за теми, кто остается здесь.

— Поручаете?

— Найдите для них убежище от жары. Я осмотрела их, но довольно поверхностно. Убедитесь, что с ними все в порядке. Мы с Камероном будем отсутствовать не слишком долго.

— Это все? Может, мне еще устроить для них какой-нибудь развлекательный конкурс, чтобы скоротать время?

— Почему бы нет? — ответила Карен, презрительно улыбнувшись. — Если это все, на что вы способны…

Томас окинул ее пристальным взглядом. Хрупкая темноволосая женщина была на две головы ниже его и весила, должно быть, в два раза меньше.

Он вспомнил о подростковых бандах, к одной из которых некогда принадлежал и сам, и об их драках по вечерам на пляжах Санта-Моники. Такую вот девчонку в любой из этих драк уложили бы с первого удара… Большой-Рот-Маленькие-Ручонки, если воспользоваться ее же стилем.

Он ничего не ответил и, повернувшись, направился к часовне.

Ее первая мысль была о детях.

Даже прежде чем убедиться, что она сама не ранена, Элизабет машинально сунула руку в сумочку и нащупала прохладную гладкую поверхность фотографии. Вынула ее.

Ник, Алекс, Тина. Плещутся в бассейне. Смеются.

С ними ничего не случилось! Слава богу, с ними все хорошо!

Элизабет прижала поляроидный снимок к груди.

Я жива. С моими детьми все в порядке. Они не здесь. Они не попали в аварию.

Перед глазами замелькали картины из прошлого. Она увидела автомобиль, буквально смятый в гармошку на обочине шоссе. Это выглядело почти комично — словно кто-то выбросил на обочину скомканную бумажную обертку. Если бы только внутри автомобиля не находился Шон, ее муж, истекающий кровью. В отдалении виднелся тридцатитонный грузовик, почти невредимый. Двое водителей курили рядом с ним, в то время как ребята из аварийной дорожной службы пытались вскрыть дверь автомобиля, вооружившись дрелью, соединенной с компрессором.

Элизабет отчетливо помнила звуки — равномерные «вздохи» компрессора и скрежет металла.

Напрасный труд. Ее муж был мертв — металлический осколок пронзил его голову насквозь, и мозги были размазаны по подголовнику кресла… Только его сердце каким-то чудом продолжало биться. Поэтому труд спасателей оказался ненапрасным: уцелевшие органы были вынуты из его тела и отправлены в клинику, чтобы можно было пересадить их кому-то другому. Спасти чью-то другую жизнь.

Ибо жизнь Шона была закончена.

Детей не было в машине. Они дома. В безопасности.

Какая ужасная мысль! Элизабет устыдилась ее. Даже сейчас она не могла избавиться от того давешнего стыда.

Она убрала фотографию, притянула к груди колени и обхватила их руками, чтобы унять дрожь.

Затем оглядела часовню. Осыпавшаяся штукатурка на стенах, пыльные витражи, дверь исповедальни, державшаяся на одной петле… Она сидела в центре нефа, прямо на полу, если не считать чего-то вроде пледа, который кто-то подложил ей под спину, пока она спала.

— Привет, Бет.

Она подняла голову. Это была Нина Родригес.

— Хорошо спалось? Не слишком много кошмаров?

Ее тон был слегка ироничным, но улыбка — искренней и доброжелательной.

— Да, все в порядке, — пробормотала Элизабет.

В руках у маленькой латиноамериканки были пластиковый пакет, набитый скомканной одеждой, и два полуобгоревших чемодана, связанных веревками. Кое-что из одежды упало на пол. Элизабет узнала одно из своих платьев.

— Как тебе мое пончо? — спросила Нина, указывая на шерстяную вещь, на которой сидела Элизабет и которую она вначале приняла за плед. — Неплохая вещица, да?

— О… это твое?..

— Я его купила в Канкуне [8]. Сувенир из отпуска. Очень сексуально выглядит — особенно если под него ничего не надевать. Но я ни разу так не делала.

— Ты переносишь вещи?..

—  Мыпереносим. Вот уже два часа этим занимаемся, пока ты дрыхнешь. Подожди-ка, не вставай…

Нина отнесла чемоданы в общую кучу разнообразных вещей, громоздившуюся у входа в часовню, и вернулась, отряхивая руки.

— Черт, все провоняло бензином!

— Что происходит?..

— Разбираем уцелевшее шмотье. Это нужно делать внутри, потому что снаружи адская жара. То есть если хочешь превратиться в блинчик буррито — там для этого самое место, но меня пока что-то не устраивает такая идея…

Элизабет уже собиралась задать очередной вопрос, но Нина, догадавшись, опередила ее:

— У тебя за спиной.

Элизабет обернулась и невольным жестом поднесла руку к щеке. Можно было подумать, что неподалеку произошло крушение самолета. Весь пол вокруг алтаря был завален вещами. Полуобгоревшая одежда, покореженные чемоданы, раскрытые сумки, туалетные принадлежности — все вперемешку… Такой же хаос царил везде, где прежде было свободное пространство. Теперь оно было разделено на три сектора, огороженных опрокинутыми набок скамейками.