– У меня есть дело, Джон.

– Превосходно, – выдохнул тот с огромным клубом дыма. – Ты требуешь первой полосы, или хватит внутренней страницы?

– Нет, Джон, – настойчиво продолжила мисс Говард. – Я думаю, на этот раз все по-настоящему. Думаю, дело действительно крупное.

Сам тон ее убавил сарказма в голосе мистера Мура.

– Вот как… Что же там?

– Сегодня вечером в № 808 пришла женщина. Сеньора Изабелла Линарес. О чем-нибудь говорит?

Мистер Мур энергично потер лоб.

– Ни о чем. Что добавляет ей некоторого сходства с тобой. Ну, хватит уже игр, Сара, – кто она?

– Мужа ее зовут, – ответила мисс Говард, – сеньор Нарсизо Линарес. Теперь говорит о чем-нибудь?

Мистер Мур медленно перевел на нее взгляд, заинтригованный так, что мисс Говард это явно понравилось.

– Разве он не… он вроде занимает какой-то пост в испанском консульстве, или я путаю?

– Вообще-то он личный секретарь при консуле Испании.

– Так. И что, говоришь, его жене понадобилось в № 808?

Мисс Говард со значением принялась мерить шагами спальню:

– У нее есть четырнадцатимесячная дочь. Точнее – была. Ребенка похитили. Три дня назад.

Лицо мистера Мура приняло скептическую мину:

– Сара. Мы говорим о дочери личного секретаря консула Испанской империи в городе Нью-Йорк. Той самой Испанской империи, которую последние годы пытались втянуть в войну, понося на чем свет стоит, мистер Уильям Рэндолф Херст, наш друг из военно-морского министерства… – здесь он имел в виду мистера Рузвельта, – … некоторые мои начальники, кое-кто из влиятельных дельцов и большинство населения этой страны. Неужели ты всерьез полагаешь, что, если бы такого ребенка похитили здесь, в Нью-Йорке, Испанская империя не воспользовалась бы удобным случаем и не возвестила бы о вопиющей выходке, обвиняя своих американских критиков в бесчеловечности? Войны, знаешь ли, затевались и избегались по куда менее значимым поводам.

– В том и дело, Джон, – продолжила Сара, а мы с Сайрусом тем часом придвинулись ближе, заинтересованные ее речью и опасаясь ненароком пропустить самую соль. – Ты будешь ожидать от официальной Испании именно такой реакции, верно? А вот и ничего подобного. Сеньора Линарес сообщила, что ребенка похитили вечером, когда она одна гуляла с ним в Сентрал-парке. Она не смогла разглядеть похитителя – тот подкрался сзади и чем-то ударил ее по голове. Но когда она добралась до дома и рассказала мужу о случившемся, тот отреагировал более чем странно – дико отреагировал. Его почти не озаботило произошедшее с женой, еще меньше его заинтересовала судьба дочери. Он сказал, чтобы супруга об этом никому не рассказывала – дескать, им следует подождать, когда похититель потребует выкуп, а если такового требования не поступит, стало быть, дитя забрал какой-то безумец и уже убил.

Мистер Мур пожал плечами:

– Так бывает, Сара.

– Но он даже не попытался обратиться в полицию! Прошел целый день, требования так и не поступили, так что сеньора Линарес заявила, что если муж не намерен обращаться к властям, то к ним обратится она. – Мисс Говард сделала паузу, нервно заломив руки. – Он избил ее, Джон. Жестоко избил. Тебе стоит увидеть ее – в сущности, тебе придется ее увидеть. Она в растерянности – муж сказал, что ей достанется куда серьезнее, если она даже заикнется еще раз о том, чтобы пойти в полицию. В итоге несчастная исповедалась своей подруге из французского консульства – той пару месяцев назад я помогла разобраться с какой-то брачной ерундой. Француженка рассказала ей обо мне. Сеньора нас ждет. Ты должен пойти и побеседовать с ней…

– Эй, эй, минуточку, – очнулся мистер Мур, вынимая изо рта сигарету и пытаясь спасти от Сары остатки своей ночи наслаждений. – Ты кое-что позабыла. Во-первых, эти люди – представители дипломатической миссии. И подчиняются несколько другим законам. В данном случае я не могу точно сказать, в чем состоят отличия, но они есть. Во-вторых, коль этот самый Линарес не заинтересован в правосудии, то кто мы такие, чтобы…

Его монолог прервало появление женщины, несколько минут назад еще делившей с ним ложе, – она внезапно возникла за нашими с Сайрусом спинами. Судя по виду, за это время она отыскала в холле все свои вещи и теперь стояла перед нами, полностью одетая на выход.

– Прости меня, Джон, – тихо произнесла она. – Я не была уверена, что нужно этим людям, но это, похоже, действительно важно – в общем, я, наверное, пойду. Не провожай меня.

И она повернулась к выходу. У мистера Мура внезапно сделался вид человека, на пару секунд присевшего на электрический стул; в отчаянии он взвизгнул:

– Нет! – и, придерживая простыню на бедрах, ринулся к двери. – Нет, Лили, подожди!

– Заходи завтра в театр! – ответила ему женщина уже от входной двери. – Я бы не прочь как-нибудь продолжить! – И с этими словами она исчезла.

Мистер Мур приблизился к мисс Говард и одарил ее тем взглядом, который, наверное, можно определить как «пылкий».

– Ты, Сара Говард, только что уничтожила мне ночь, обещавшую стать одной из трех лучших в моей жизни!

Та лишь слегка улыбнулась:

– Я не стану интересоваться, каковы были оставшиеся две. Нет, правда, я сожалею, Джон, но ситуация чрезвычайная.

– Лучше бы ей на деле оказаться таковой.

– Она такова, поверь мне. Ты еще самого интересного не слышал.

– О, разве?..

– Сеньора Линарес посетила меня тайно, после окончания рабочего дня. Дабы удостовериться, что за ней не следит никто из Консульства, она поехала по линии Эл с Третьей авеню в центр. Когда она сходила с поезда на 9-й улице, ей пришлось пройти всю платформу до выхода. И ненароком она бросила взгляд в последний вагон.

Здесь мисс Говард выдержала паузу, заставив мистера Мура несколько разнервничаться:

– Сара, не могла бы ты меня избавить от этих драматических пауз? У меня и без того достаточно скверное настроение. Что же она там увидела?

– Она увидела свою дочь, Джон.

Мистер Мур поморщился:

– Ты хочешь сказать, она подумала, что увидела свою дочь – выдала желаемое за действительное, что-то вроде того, да?

– Нет, Джон. Ребенок был ее. На руках у женщины, – здесь мисс Говард позволила себе еще одну улыбку-паузу. – Белой американской женщины.

Мистер Мур переварил этот клочок информации с измученным, хоть и заинтересованным стоном: охотник за сенсациями возобладал над развратником. И обернулся ко мне – все еще недовольный, однако смирившийся с нынешней своей участью:

– Стиви… как покаяние за это вторжение, не откажи в любезности – помоги отыскать мою одежду. Мы отправимся в № 808 и, с божьей помощью, во всем разберемся. Но учти, Сара, «дерринджер» не «дерринджер», а только если это твое дело окажется липой, ты проклянешь тот день, когда мы впервые повстречались!

– О, я прокляла его давным-давно, – расхохоталась мисс Говард, и смех ее подхватили мы с Сайрусом. – Давай, Стиви, посмотрим, сможем ли мы привести нашего безутешного друга в норму. А то время уже поджимает.

Вниз по улице к № 808 по Бродвею я не ходил уже добрый год, хотя по моей походке вы бы ни за что об этом не догадались. Я вспомнил вычитанное в «Основах психологии» – не книге, а натуральном испытании, измышленном несколько лет назад старым гарвардским преподавателем доктора Крайцлера профессором Уильямом Джеймсом, – и как я продирался сквозь нее вместе с остальными членами нашего отряда во время расследования дела Бичема: мозг не единственный орган, накапливающий воспоминания. Отдельные части тела – из тех, что попроще, к примеру мышцы, располагают собственными методами накопления опыта и высвобождения оного в единый миг. Раз так, ноги мои в ту ночь успешно это доказали, и, в сущности, я мог проделать это путешествие, даже если кто-нибудь рассек бы мне спинной мозг прямо у основания черепа и заставил бежать, положившись на мудрость одного лишь позвоночника, будто я – какая-нибудь из тех несчастных лабораторных лягушек, коих профессор Джеймс и его студенты всегда норовили искромсать на мелкие кусочки.