Когда мистер Мур, Сайрус и я разом непроизвольно выдохнули, сеньора попыталась улыбнуться, и в ее неповрежденном очаровательно-карем глазу мелькнула искорка.

– Если бы вы меня спросили, – пробормотала она, – я была бы вынуждена сообщить вам, что упала с мраморной лестницы консульства, лишившись чувств от горя при известии о смерти нашей дочери. Видите ли, так уже решено моим супругом совместно с консулом Бальдасано, и когда избегать разъяснений посторонним невозможно, я буду обязана сообщать, что наша девочка умерла после болезни. Вот только она не умерла, сеньор Мур. – Женщина качнулась на шаг-другой вперед, опираясь на зонтик. – Я видела ее! Я… видела…

Казалось, она близка к обмороку, и мисс Говард быстро подошла к ней и препроводила к одному из шикарных мягких кресел маркиза Каркано. Я обернулся к мистеру Муру и увидел, как по лицу его пробежала целая гамма разнообразных эмоций: гнев, ужас, сочувствие, однако над всеми возобладало испуганное оцепенение.

– Стиви… – слабо вымолвил он, невнятно взмахнув мне рукой.

Я уже держал наготове пачку сигарет и подкуривал нам по одной. Вручил ему сигарету, проследил за тем, как он несколько раз прошелся взад-вперед по комнате, и благоразумно убрался с дороги, когда мистер Мур вдруг бросился к телефонному аппарату, что размещался на столе у меня за спиной.

– Это нам не по зубам, – бормотал он, поднимая телефонную трубку. И затем – уже отчетливо: – Оператор? Управление полиции на Малберри-стрит. Главная контора, Сыскное бюро.

– Что? – взволнованно переспросила мисс Говард, видя, что на лице сеньоры Линарес отразился ужас. – Джон, ни в коем случае, я же тебе говорила…

Тот предостерегающе поднял руку:

– Не беспокойся. Я просто хочу выяснить, где они. Сара, ты же знаешь ребят – если мы их попросим, они сохранят все в тайне.

– Кто? – прошептала сеньора Линарес. Но внимание мистера Мура уже поглотил телефонный аппарат.

– Алло? Главная контора? Послушайте, у меня срочное сообщение личного характера для детектив-сержантов Айзексонов – вы не могли бы сообщить мне, где они?.. Ага. Прекрасно, спасибо. – Он повесил трубку и обернулся к нам. – Стиви, там вроде на пирсе «Кьюнарда»6 обнаружено тело. Этим занимаются Люциус и Маркус. Как думаешь, сколько времени у тебя уйдет, чтобы смотаться туда и вернуться с ними?

– Ну, если Сайрус поможет мне с экипажем, – ответил я, – то полчаса. В крайнем разе – минут сорок пять.

Мистер Мур повернулся к Сайрусу:

– Вперед.

Вдвоем мы устремились к лифту. Но перед самой дверью я замешкался и повернулся к мистеру Муру:

– Вы же не думаете, что нам следует…

Тот поспешно затряс головой:

– Мы пока точно не знаем, с чем здесь столкнулись. И я не хочу просить его сюда возвращаться, пока все не прояснится.

Сайрус положил руку мне на плечо:

– Стиви, он прав. Пойдем.

Я шагнул в лифт, Сайрус задвинул решетку, и мы тронулись по шахте вниз.

Так как ровно через дорогу от нас располагался отель «Сент-Денис», у № 808 можно было легко поймать кэб практически в любое время суток: как раз сейчас у входа в отель стояла парочка, и мы с Сайрусом сразу направились к ним. Первый экипаж оказался четырехколесным, управлял им чудаковатый старикан в жухло-красной ливрее и жеваном цилиндре. Он дремал на козлах, и от него уже за добрых шесть футов разило спиртным. Хотя коняга у него была неплоха – серая кобылка, и выглядела вполне свежей.

Я повернулся к Сайрусу:

– На заднее сиденье его. – Скомандовав, я запрыгнул на козлы и принялся спихивать с них дрыхнущего хозяина. – Эй… Эй, папаня! А ну бегом очухался, клиент у тебя!

Пока я сталкивал его на железную подножку слева, дедуля исторгал из себя пьяно-сконфуженно:

– Чё это… Чё это ты се думаешь… да чё ж ты творишь-то?

– Чё-чё… – буркнул я, устраиваясь поудобнее и хватая поводья. – Правлю отсюдова.

– Тебе не можно править! – возопил извозчик, когда Сайрус силком запихнул его в пассажирское отделение и бухнулся рядом, захлопнув миниатюрную дверцу.

– Мы тебе по двойному тарифу заплатим, – отозвался он, не выпуская старика из крепких объятий. – И не ной, пацан отличный кучер.

– Вы ж меня фараонам подставите! – заревел старый дурень, стаскивая с головы свой цилиндр и демонстрируя нам присобаченную к нему лицензию. – Не можно мне с законом шутковать – я ж лицезивный извозчик, вот, понятно?

– Да ну? – откликнулся я, обернувшись, выхватив у него цилиндр и водрузив на себя. – Ну так теперь я тут самый лицензированный, так что сядь и помалкивай!

Дед выполнил первое требование, но даже не подумал подчиниться второму и пронзительно скулил, точно хряк недорезанный; я же тем временем огрел вожжами кобылкин круп, и мы рванули по мостовой Бродвея со скоростью, коя более чем оправдывала ту прыть, с которой я обошелся с животным.

Огибая угол 9-й улицы, мы набрали такой дикий темп – признаюсь, дикий даже для меня, – что кэб чуть было не встал на два колеса. В те дни, до того еще, как компания запустила действительно большие лайнеры («Мавританию» и бедную старушку «Лузитанию»7) пирс линии «Кьюнард» все еще находился у самого окончания Кларксон-стрит, кварталом выше Вест-Хаустон; однако я собирался по возможности держаться подальше от толчеи на этой транспортной артерии. Даже поздней воскресной ночью ее заполняла плотная масса шлюх, воришек и их нетрезвых жертв; теперь же, после отбытия уполномоченного Рузвельта в Вашингтон, она стала только гуще. Тамошний бардак здорово бы замедлил наше движение. Вместо этого мы пролетели через тихие жилые кварталы 9-й улицы, пересекли Шестую авеню и устремились на запад по Кристофер, замечая по ходу все более отчетливые признаки того, о чем мисс Говард упоминала, пока мы шли к № 808: преступники вершили свои дела вне своих берлог, притонов и борделей, и такого тут было до чертиков, причем творилось все это без малейшей опаски, которую в свое время, хоть и ненадолго, удалось вколотить в эту братию мистеру Рузвельту. Дополняло картину периодическое явление фараонов, занимавшихся здесь тем, что уполномоченный так усердно старался предотвратить, мотаясь по улицам и осуществляя регулярные ночные проверки: они взимали поборы, надирались пьяными у танцзалов и салунов, заигрывали со шлюхами и спали там, где настигал их сон. О да, старый город действительно осознал, что Рузвельта уж нет, а реформатор мэр Стронг вскорости допрыгается: преступный мир почувствовал, что вскоре сможет вновь вздохнуть свободно.

Когда мы достигли Бликер-стрит, мой взгляд (и, должен признаться, желудок) налетел на нечто, заставившее меня спешно затормозить, каковое действие несколько удивило Сайруса.

– Что случилось, Стиви? – крикнул он мне, но в ответ я мог лишь ошарашенно пялиться на пятно линялого синего шелка да невообразимую копну светлых волос. Судя по тону, Сайрус разглядел то же, что и я. – А, Кэт… – Наверняка он нахмурился, произнося ее имя.

Я щелкнул поводьями и направил нас прямо к синему шелку и светлым волосам, принадлежавшим Кэт Девлин… ладно, назовем ее пока моей старой доброй знакомой; она работала в одном из детских домов терпимости на Уорт-стрит. Она была с каким-то разряженным джентльменом, по виду вполне способным быть ее дедушкой: самой-то Кэт было всего четырнадцать; короче, они как раз собрались перейти Бликер, когда я пустил кэб следом за ними.

– Стиви, у нас нет на это времени, – услышал я слова Сайруса – он произнес их мягко, но со значением.

– Ладно, всего-то одна минутка, – бросил я в ответ.

Кэт вздрогнула, когда прямо перед ней неожиданно выросла конская морда, посмотрела вверх, и голубые глаза на ее хорошеньком личике вспыхнули яростью:

– Эй! Какого хрена ты себе тут… – И тут она увидала меня. Взгляд ее сразу смягчился, однако озадаченность из него не ушла, хоть улыбке и удалось изогнуть тонкие губы. – Ты чего, Стиви? Ты что здесь делаешь вообще? Да еще с этим кэбом… ты мне чуть кавалера не напугал. – Улыбаясь, она повернулась к своему спутнику, в ответ сжавшему ее ручку покрепче, отчего сердце мое заколотилось жарче. А он еще похлопал по ее руке дорогущей перчаткой и отвратительно ухмыльнулся.