Но вот Мария остановилась, и Рекснис окаменел: в ее руке блеснул «люгер». Взяв Рексниса на прицел, Мария сухо произнесла:

— Твое знакомство, убийца, с людьми, о которых ты говорил, заканчивалось выстрелами из этого пистолета. Я собираюсь прервать знакомство с тобой точно таким же способом.

Немного придя в себя, Рекснис, усмехнувшись, проговорил:

— Ты не умеешь пользоваться оружием.

— Умею. — Мария сняла «люгер» с предохранителя.

— Пистолет не заряжен.

— Заряжен, — уверил Джек. — Мы вытащили у вас из кармана коробку с патронами. Посмотрите, она наполовину пуста.

— Убери пистолет, или я задушу ребенка.

— Тебе к убийству не привыкать, — сказала Мария. — Ты пошел по стопам своего отца. Послушай! Я запомнила наизусть этот текст: «Оперативное донесение № 129а. Айнзацгруппа. D. Местонахождение: Николаев, Украина. Дополнение к оперативному донесению № 129 касательно действий айнзацкоманды против евреев и партизан. Штурмбанфюрер СС Андрис Рекснис лично уничтожил 341 еврея. Общее число истребленных евреев, по уточненным данным за последние две недели, — 32 109 человек».

Наступила гнетущая тишина. Мария не сводила с Рексниса пистолета. Он смотрел на нее со злобой и лютой ненавистью.

Сделав паузу, Мария продолжила:

— Четырнадцатого мая 1943 года. Прекрасное весеннее утро. Кругом цветы, весело ноют птицы. У вырытого рва молодая семья: отец, беременная мать и четверо малолетних детей. Ты помнишь? Твой отец Андрис Рекснис дал тебе пистолет, чтобы ты поупражнялся в стрельбе, расстреливая детей.

— Такого не может быть. — Рекснис обвел глазами присутствующих, словно ища поддержки. — Эта женщина сумасшедшая. Сама не знает, что говорит.

— Но это был твой первый опыт, и одну девочку ты не убил, хотя она и упала в ров вместе с другими. — По щекам Марии потекли слезы, но голос ее не дрогнул. — Спустя какое-то время эта девочка сумела выбраться изо рва, и ее подобрал солдат вермахта, сжалившийся над ней. Он и его товарищи, осуждавшие эсэсовцев за их зверства, оставили девочку у себя, стали о ней заботиться, и вместе с ними при отступлении она дошла до Берлина. В Берлине эти немцы погибли, и девочку подобрал английский солдат. Когда девочка выросла, она вышла замуж за испанского дипломата. Прошлой весной я съездила с ней в Николаев, и мы побывали в том месте, где погибла ее семья. Эта девочка — моя мать.

— Чепуха! — вскричал Рекснис, водя глазами из стороны в сторону. — Ей нельзя верить. Она еврейка.

Снова наступила полная тишина. Все смотрели на Рексниса. Теперь с его лица катил пот, а тело сотрясала крупная дрожь. Неожиданно он с силой оттолкнул, казалось, окаменевшего мальчика, и постарался взять себя в руки. Отведя назад взмокшие волосы, он примирительно произнес:

— Пора заканчивать представление. Мальчика я отпустил. Никаких обвинений мне местная полиция не предъявит. Пора расходиться. Где мой сын?

— На пути в ад, — сказал Костас.

— Где мой сын? — дрогнувшим голосом повторил Петер Рекснис, словно надеясь, что слова Костаса опровергнут.

Ответом послужило гробовое молчание.

Рекснис снова затрясся, как в лихорадке, водя по сторонам бессмысленным, мутным взором.

Тишину нарушил холодный голос Марии, не спускавшей с Рексниса пистолета:

— Лицом к стене! На колени!

Рекснис не реагировал. Казалось, он потерял рассудок.

— Я сказала: лицом к стене! На колени!

Рекснис с ужасом взглянул на Марию и упал на колени. Руки его дрожали, глаза, казалось, остекленели.

— Нет! — вскричал он. — Прошу вас, пощадите меня!

— Я еврейка, — размеренно проговорила Мария.

Раздался выстрел. Рекснис упал с простреленной головой, и кровь его, брызнув, смешалась с кровью на фреске, оросив жуткую сцену массовой казни людей, приносившихся в жертву богам тольтеков. Рекснис дернулся и внезапно пополз к Марии. Она в ужасе отшатнулась и выронила оружие. Пистолет с грохотом упал на пол, который неожиданно зашатался. Мария застыла, словно парализованная. Но тут пол заходил ходуном, стена с росписью треснула, а из колодца донесся глухой грозный гул. Землетрясение, сообразил Джек, вспомнив, что в Чичен-Ице недавно наблюдалось такое же разрушительное явление. Он подбежал к Марии и, схватив ее за руку, потащил к выходу, краем глаза увидев, как из колодца хлынул поток воды. Когда Джек, Мария и Костас отбежали от храма на безопасное расстояние, раздался оглушительный грохот, и постройка, увлекаемая мощным водоворотом, провалилась под землю.

Наступила полная тишина. Дождь прекратился. В разрыве облаков показалось солнце. Запели птицы. Жара после дождя сменилась прохладой, и Джек вздохнул полной грудью. Но тут он вспомнил печальный рассказ Марии, вспомнил О'Коннора…

— До водной поверхности двадцать три метра с погрешностью в несколько сантиметров, — сообщил Костас. — Для установки драги потребуется портал.

— Если этот сенот драгировали в пятидесятые годы, то, полагаю, сможем и мы, — ответил Джек. — Ты прекрасный конструктор и решишь любую техническую задачу.

— Только за результат я не ручаюсь. Мое дело — разработать машину, а извлечет ли она из колодца что-нибудь ценное, сказать не могу.

Костас вынул чертеж из принесенного с собой тубуса, раскатал его на известняковой плите и прижал с одной стороны лазерным дальномером. Джек безропотно склонился над чертежом, приготовившись выслушать пояснения Костаса — как всегда, обстоятельные и длинные, но от этой напасти его спасло появление Марии и Джереми с переносным морозильником.

— Ланч, — сказал Джереми и нырнул под натянутый брезентовый тент, защищавший от палящего солнца. Относительная прохлада, наступившая после продолжительного дождя, стояла только два дня, уступив место всегдашней жаре с большой влажностью.

Ланч взял верх над желанием Костаса продемонстрировать свой чертеж, и, быстро уложив его в тубус, он, вслед за Джереми и Марией, вместе с Джеком нырнул под тент.

— Чем будешь кормить на этот раз? — обратившись к Джереми, спросил Костас. — Каким-нибудь тольтекским деликатесом? Маринованными человеческими сердцами?

— Обычной мексиканской едой, ничего экзотического.

Насытившись, Джереми сообщил:

— После полудня сюда нагрянут туристы. Небольшое землетрясение, произошедшее в джунглях, в Чичен-Ице не ощущалось, так что местные власти считают посещение здешних мест безопасным. А нас, по-моему, доконает жара. Джек, вы действительно собрались исследовать священный сенот?

— Позже, но в этом году. Самые глубокие донные отложения в сеноте до сих пор не исследованы, и, если как следует постараться, то с помощью чудо-техники Костаса в колодце можно найти еще немало археологических ценностей.

— Я бы с большим удовольствием посмотрел на последнее пристанище Харальда Хардрада и побывал в той пещере, до которой вы добрались вместе с Костасом.

— Теперь в нее не попасть. Сенот, из которого мы отправились к той пещере, завалило во время землетрясения. К пещере не подобраться и с другой стороны: помешает сильное встречное течение. Но та пещера — место, где Харальд дал свой последний бой, и что-то мне говорит, что я в ней когда-нибудь побываю.

— Это мрачное, зловещее место, — содрогнувшись, проговорила Мария. — Лучше о ней забыть.

— К тому же теперь пещера наверняка завалена сталагмитами, — хмуро добавил Костас.

— Жаль, что нельзя взглянуть на последнее пристанище Харальда Хардрада, — произнес Джереми. — Но если в качестве компенсации вы предложите мне опуститься в этот сенот, — он неприязненно посмотрел на видневшуюся зеленоватую воду, — то я откажусь. Этот колодец, наполненный человеческими костями, нагоняет на меня первобытный страх.

— Когда мы займемся исследованием сенота, ты сможешь взвалить на себя хозяйственные обязанности. Нас с Джеком надо будет кормить.

— Но я еще не закончил работу в Херефордской библиотеке. Мария, вы дадите мне отпуск?