Открыв ящик, в первый момент он почувствовал облегчение — в нем лежала почта, никто не украл ее. Внезапно он понял, что корреспонденции чересчур много — по крайней мере десяток иллюстрированных изданий, груда листовок и каталогов, журналы для геев, для садомазохистов, фетишистов и несколько других. На всех этикетках виднелись его фамилия и адрес. Среди прочего оказался десяток напоминаний об оплате счетов.

Кто-то подписался на эти журналы от его имени.

Лэш направился к дому, остановившись по дороге, чтобы выбросить в мусорный бак все, кроме квитанций. Видимо, Мэри Инглиш сменила тактику. Жаль, но, похоже, все же придется позвонить в полицию Уэстпорта.

Подойдя к двери, он вставил ключ в скважину и замер. Под дверью лежала курьерская посылка со штампом «Экспресс — Заказное» и напечатанным логотипом «Эдема». «Наверное, очередное обязательство хранить служебную тайну», — мрачно подумал Лэш. Наклонившись, он поднял конверт и разорвал с одной стороны. В свете луны он увидел единственный лист бумаги с приколотой к нему маленькой брошкой. Он достал листок.

Когда на следующее утро двери лифта открылись в апартаментах на вершине небоскреба «Эдема», Ричард Сильвер уже ждал его.

— Привет, Кристофер, — сказал он. — Как поживаете?

— Спасибо, что смогли столь быстро принять меня. — Лэш пожал протянутую руку.

— Не за что. Я с нетерпением ждал случая снова встретиться с вами.

Сильвер усадил гостя в кресло. Подчеркивая каждую деталь безмолвного парада думающих машин и золотя гладкие поверхности просторного помещения, в окна падали косые лучи солнца.

— Я также рад, что имею возможность лично извиниться перед вами, — сказал Сильвер, когда они сели. — Мочли рассказал мне про то письмо, в котором вам дали зеленый свет. Подобной ошибки никогда не случалось, и мы до сих пор пытаемся выяснить, как это могло произойти. Хотя объяснения не сделают ее менее унизительной, как для вас, так и для нас.

Лэш посмотрел на Сильвера, и его снова потрясла прямолинейность этого человека. Создатель «Эдема», похоже, искренне переживал из-за того, что чувствовал Лэш, когда его заявление сначала отвергли, а потом по ошибке сообщили, что ему подобрали идеальное соответствие. Возможно, здесь, в своей поднебесной обители, поглощенный постоянной работой, Сильвер оставался свободным от лишающей всего человеческого корпоративной погони за прибылью.

Сильвер заметил взгляд Лэша.

— Естественно, я велел Мочли повторно провести подбор, связаться с той женщиной — простите, не помню ее имени — и сообщить ей, что мы найдем ей другого партнера.

— Ее зовут Диана Миррен, — сказал Лэш. — Впрочем, я хотел увидеться с вами не из-за этого.

Создатель «Эдема» удивленно взглянул на него.

— В самом деле? Тогда прошу меня извинить. Для чего вы хотели со мной встретиться?

Лэш помедлил. То, в чем он был уверен вчера ночью, теперь казалось зыбким под воздействием усталости и снотворного.

— Я хотел сказать вам об этом лично. Вряд ли я смогу дальше этим заниматься.

— Чем?

— Вести расследование.

Сильвер нахмурился.

— Если вопрос в деньгах, то…

— Нет. Мне и так заплатили слишком много.

Создатель «Эдема» внимательно слушал.

— Я уже две недели не общаюсь со своими пациентами. В психиатрии это целая эпоха. Но проблема не только в этом.

Он снова заколебался. В чем-то подобном он обычно никогда не признался бы даже самому себе и уж наверняка ни с кем не стал бы обсуждать это. Но в Сильвере было нечто такое — некая непринужденная искренность, полное отсутствие высокомерия, — что способствовало откровенности.

— Вряд ли я могу помочь вам чем-то еще, — продолжал Лэш. — Сначала я считал, что мне хватит доступа к вашим досье. Я думал, что найду какой-то очевидный ответ в данных оценки Торпов. А после смерти Уилнеров я уже был уверен, что это убийства, а не самоубийства. Мне приходилось ловить серийных убийц, и я не сомневался, что смогу поймать и этого. Но я зашел в тупик. Составленный мной психологический портрет полон противоречий, от него нет никакой пользы. С вашей помощью я проверил всех потенциальных преступников — отвергнутых кандидатов и сотрудников «Эдема», тех, кто мог знать обе пары. Других вариантов нет. По крайней мере, таких, где я мог бы помочь вам в расследовании. — Он вздохнул. — Есть еще кое-что, чем я вовсе не горжусь. Это дело мне слишком близко. Примерно так же было в ФБР под конец моей карьеры. Она слишком поглотила меня. Теперь снова то же самое. Это дело влияет на мою личную жизнь, я думаю о нем день и ночь. И посмотрите, каков результат.

— Каков?

— Хандерлинг. Я устал, был слишком раздражен. Неверно оценил ситуацию.

— Если вы вините себя за допрос Хандерлинга, то это вовсе ни к чему. Этот человек не убийца — наши тесты подтверждают это. Впрочем, он чудовищно злоупотребил своими должностными полномочиями и совершил серьезные преступления. Информация, попавшая не в те руки, может стать опасным оружием. Мы благодарны вам за помощь в его раскрытии.

— Я мало что сделал, доктор Сильвер.

— Разве я не просил называть меня Ричардом? Вы слишком низко себя оцениваете.

Лэш покачал головой.

— Я мог бы предложить вам обратиться в полицию, но не уверен, сумели бы мы их убедить, что совершено преступление. — Он встал. — Впрочем, если это дело рук серийного убийцы, наверняка он вскоре нанесет удар снова. Может, даже сегодня. А я не хочу, чтобы это случилось в моем присутствии. Не могу сидеть и бессильно ждать.

Сильвер посмотрел на него, и неожиданно на его лице появилась беззаботная улыбка.

— Не настолько уж мы бессильны, — сказал он. — Как вам наверняка известно, Мочли и Тара отправили группы, которые должны издали наблюдать за остальными суперпарами.

— Это может не удержать готового на все убийцу.

— Именно потому я тоже предпринял соответствующие меры.

— Какие?

Создатель «Эдема» поднялся с кресла.

— Идемте со мной.

Он подвел его к небольшой двери, искусно встроенной в книжные полки. Лэш до сих пор не замечал ее. Дверь бесшумно открылась, и за ней оказалась узкая лестница, покрытая все тем же толстым ковром.

— Идите первым, — сказал Сильвер.

Лэш преодолел как минимум тридцать ступенек, которые вывели его в коридор. После огромного холла длинный и узкий коридор казался тесным. Не было никакого ощущения, что он на вершине небоскреба, с тем же успехом он мог находиться глубоко под землей. Впрочем, оформлен он был так же изысканно: стены и потолок выложены темным полированным деревом, а изящные светильники из бронзы и ракушек отбрасывали приглушенный свет.