– Твоя авиакомпания делает успехи, – наконец сказал он. – Эта новая штука – «Селект» выглядит любопытно.

– Начинаем через три месяца, – она засмеялась и покачала головой. – Еретическая и безумная идея. И столько работы. Миллион решений. График расписан по дням.

– Но ты наслаждаешься этим, – он улыбнулся ее многословию.

– Каждую минуту, – согласилась она. – Я очень надеюсь на успех. Мы уже продали семьдесят восемь процентов членских карт. Ходят слухи, что наши конкуренты пытаются организовать похожий сервис.

– Имитация – самая искренняя форма лести.

– Точно. Но это все же имитация.Мы будем первыми.

Ее лицо светилось энтузиазмом. Ее улыбка была такой прекрасной и открытой, что у него защемило сердце. Он понял, что впервые видит ее счастливой. Такой она еще никогда не была.

– Удачи тебе и «Селект», – он поднял стакан в шутливом тосте. – Хотя нельзя сказать, что удача обходит тебя стороной. Акции «Сансаут» все время растут.

– Ты следишь за курсом акций?

– Инвестирую.

– Неужели?

– Да. Что бы ты ни делала, не останавливайся. Это дает результат.

– Я очень занята и много работаю, но стараюсь поддерживать определенный распорядок в своей жизни. По средам после обеда я позволяю себе отдохнуть.

Это объясняло ее непринужденный наряд. Она не собиралась возвращаться на работу. Он пытался не вкладывать в это никакого смысла. Пытался, но ничего не получалось.

Она пристально посмотрела на него.

– Эти выходные по средам позволяют мне заниматься другими делами, которые очень важны для меня. Например, такими, как фонд Элейн Спикмен.

– Фонд. Понятно, – он поерзал, меняя позу. – Недавно видел твою фотографию в газете. На каком-то официальном мероприятии по сбору средств. Как все прошло?

– Превосходно.

– Это хорошо.

– Кроме денег, собранных в тот вечер, фонд недавно получил одно крупное пожертвование.

– Да?

– Сто тысяч долларов.

– Ничего себе.

– Да, но это пожертвование было довольно необычным.

– В каком смысле?

– Во-первых, сумму внесли наличными. Стодолларовыми банкнотами, прямо на счет фонда.

– Хм.

– Анонимно.

– Хм.

– И банк, в котором открыт счет, сообщил, что жертвователь настаивал на анонимности.

Лицо Гриффа осталось бесстрастным.

– Я уважаю его желание не афишировать такое щедрое пожертвование, – сказала Лаура. – Я лишь надеюсь, что он знает, как я ценю его дар.

– Не сомневаюсь.

Наступившая пауза казалась ему бесконечной, но затем Лаура сдалась и с легкой улыбкой сменила тему:

– Ты тоже не сидел без дела.

– Слышала о нашем проекте?

– Я видела твое интервью по телевизору.

– Он завоевывает популярность, и дела идут хорошо.

– Кажется, ты удивлен, – заметила она.

– Да. Он просто сам приплыл мне в руки.

После выписки из больницы он предстал перед судом, и ему предъявили обвинение в нападении на полицейских. Джим Макалистер добился его освобождения под залог и выступил с блестящей речью в его защиту. Его аргументы были подтверждены показаниями Лауры Спикмен, которую представлял ее адвокат, а также сотрудниками службы внутренней безопасности, занимавшимися делом Стэнли Родарта.

Грифф выслушал суровый выговор судьи и получил год условно вдобавок к тому, что он уже отбыл. Инспектором по надзору у него остался Джерри Арнольд. Макалистер и Глен Ханникат, который оказался настоящим другом, повезли Гриффа в ресторан, чтобы отпраздновать то, что они считали победой.

Вскоре после этого его удивил Болли Рич, пригласивший его на ленч. Он извинился за то, что отказывался слушать, когда Грифф пытался предупредить его насчет Родарта. Сказал, что сожалеет, что он отказал Гриффу в помощи, когда тот в ней больше всего нуждался, но больше всего ему стыдно за то, что он не поверил Гриффу.

– Джейсон две недели со мной не разговаривал, – сказал он.

– Не переживай ты так, – отмахнулся от его извинений Грифф.

– Ты слишком легко освобождаешь меня от ответственности.

– Я тоже легко отделался.

Затем Болли рассказал ему о проекте, который уже некоторое время обсуждался в кругу спортивных журналистов. Они считали, что пора воплощать его в жизнь.

– Нам надоела вся эта грязь вокруг спорта, как университетского, так и профессионального. Мы вынуждены писать не только об удачных бросках, голах и ударах, но также об употреблении наркотиков и стероидов, об оружии, жестокости, изнасилованиях…

– Тотализаторе, – вставил Грифф.

– Тотализаторе. Нам осточертело все это дерьмо. Мы хотим изменить ситуацию и вернуть в спорт понятия чести и честной игры. Но мы всего лишь горстка писак, и я самый яркий представитель этого вида, если тебе это о чем-то говорит. Нам нужно имя, – сказал он и, смущаясь, пояснил: – Но безгрешный человек не окажет нужного воздействия.

– Вам требуется парень на плакате и запоминающийся слоган: «Не облажайся, как я».

– Примерно это мы и имели в виду, – улыбнулся Болли.

– Им был нужен плохой парень вроде меня, который обратился бы к молодым спортсменам, – объяснял теперь Грифф Лауре. – Мой горький опыт предупреждал бы их о подводных камнях и ловушках. Болли с коллегами нашел корпоративных спонсоров для финансирования проекта. Национальная студенческая спортивная ассоциация заявила о своей полной поддержке. А также ассоциация спортсменов-христиан. Ассоциации выпускников колледжей. Спортивные ассоциации по всей стране договорились со мной о выступлениях, – он пожал плечами. – Возможно, мои беседы принесли хоть немного пользы.

– Ты скромничаешь, Грифф. Как раз на этой неделе в колонке мистера Рича было написано, что они собрали тысячи заявлений от молодых спортсменов, которые обещали не употреблять стероиды и так далее. В том числе от его собственного сына.

– Джейсон хороший парень. Скорее всего, он в любом случае держался бы в стороне от всего этого.

– Но не другие. Твои выступления произвели большой эффект.

– Посмотрим, – он улыбнулся. – По крайней мере, я зарабатываю кучу премиальных миль у «Сансаут».

– Можешь подписаться на «Селект».

– Этого я не могу себе позволить. Мне возмещают расходы и платят вполне достойное жалованье, но я не стану богатым, Лаура. Никогда. – Он никогда не будет таким богатым, как Фостер Спикмен. Как она. Именно это он пытался ей сказать. – Но я связан со спортом, по крайней мере косвенно. И я делаю что-то полезное, – он улыбнулся. – Иногда после выступления они просят меня пару раз бросить мяч. Дать им совет. Что-то вроде этого.

– Я уверена, что эти молодые спортсмены, несмотря ни на что, в восторге от тебя.

– Не знаю. Хотелось бы верить.

Они некоторое время молчали. Лаура посмотрела за окно, потом на камин, потом на вазу с тюльпанами.

– Хочешь еще чаю?

– Нет, спасибо.

– Как твоя подруга Марша?

Он был удивлен, что она помнит о Марше.

– Хорошо. Видел ее на прошлой неделе.

– А.

Вежливая улыбка Лауры слегка дрогнула. Или ему это показалось?

– Ей еще осталась одна операция, но это просто последние штрихи.

– Значит, предыдущие операции были успешными?

– Она выглядит потрясающе. Лучше, чем раньше.

– Это хорошо. Она… она вернулась… к работе?

– На полный рабочий день, – Грифф улыбнулся.

– Правда?

– Да. Бизнес есть бизнес.

– Ну да.

Если ее интересовал характер его визита к Марше, то почему она не спросила об этом прямо? Он надеялся, что она спросит. Тогда он рассказал бы, что теперь они с Маршей просто друзья, а сам вопрос Лауры указывал бы на то, что ей не все равно, удовлетворяет ли он свои сексуальные потребности с профессионалками или нет.

Но она задала совсем другой вопрос:

– Как ты отдохнул?

– Отъедался. Элли готовила так, как будто каждый мой обед был последним. А ты?

– Я уехала. Остановилась в Вермонте, в гостинице, где предоставляют номер с завтраком, каталась по проселочным дорогам.