— Оказывается, в глубине души ты старый романтик, Мэнди. А я и не знал, — ухмыльнулся Мэнн.

— Во-первых, не такой уж и старый… Ну а во-вторых… А я и не знала, Джонни, что ты так легко сдаешься.

— Извини, Мэнди, не имею больше возможности продолжать этот никчемный разговор. Так что до свидания, — уже почти из дверей произнес Мэнн.

— И все-таки я надеюсь тебя здесь увидеть, — бросила вслед Мэнди. Она стояла в коридоре, положив руки на поясницу, и на лице ее запечатлелось выражение из серии «смотри не облажайся», с которым, казалось, англичанка так и появилась на свет.

Когда инспектор вышел на улицу, первое, что он увидел, был таксомотор Макса, отъезжавший от парковочной площадки рядом с пабом.

Макс, поспав днем, поднялся с постели и перед началом ночной смены поехал выполнять кое-какие поручения отца, когда услышал окрик инспектора, приказывавший остановиться. Детективу показалось, что водитель не собирается выполнять его распоряжение, поэтому он еще более громким голосом повторил команду, после чего встал прямо на его пути. Полицейский не собирался упускать этого типа во второй раз — и тому пришлось бы или переехать его, или остановиться. Когда таксист притормозил, Мэнн обошел вокруг машины, подошел к дверце водителя и наклонился к окну.

— А ведь я ищу тебя, Макс.

— Угхм…

— Ты ведь регулярно возишь «хозяек» до клуба «Мерседес» и обратно, не так ли? Мне нужно поговорить с тобой об одной из них. Девушку зовут Роксанна Бергер. Помнишь такую?

— Я иногда подвозил ее до клуба. И все.

— Где ты живешь, Макс?

— В Шенг-Ване.

— Один?

— Нет. С отцом и братом.

— И чем брат занимается?

— Доставкой мяса и мясных продуктов.

— От какой фирмы?

— От фирмы «Хо Юнг Дим Сум мэньюфэкчурерс».

— Насколько я знаю, эта фирма закрывается и распродает свое хозяйство, не так ли?

— Точно так. — Макс чувствовал, что покрывается потом. Он теребил в руке ключи от замка зажигания и время от времени поглядывал в зеркало заднего вида, чтобы выяснить, не стала ли его машина причиной затора на дороге. Так как все указывало на то, что стала, он завел мотор, готовясь отъехать.

Инспектор наклонился к нему и положил ладонь на эбонитовую баранку руля. Ему не понравилось воспаление на руке водителя.

— Неприятная штука, — показал он на след укуса на бицепсе, выглядывавшем из-под короткого рукава рубашки. Кожа покраснела и вздулась вокруг следов, оставленных зубами. Макс поторопился прикрыть укус рукавом. — Тебе надо показаться врачу. Человеческие зубы могут вызвать серьезную инфекцию.

— Пустяки, пройдет. Кроме того, это не человеческий укус, а собачий. — С этими словами Макс переключил передачу и положил ногу на педаль газа.

— Когда у тебя заканчивается смена?

— Около восьми утра. Иногда раньше. Точнее трудно сказать.

Мэнн выпустил руль.

— Явишься в центральный участок в пять минут девятого. Спросишь сержанта Энджи. И попробуй только опоздать…

Инспектор отошел в сторону и проследил за тем, как таксомотор вписался в уличное движение. Кое-какие детали не давали сыщику покоя. Несколько образов мелькали в мозгу, словно пытаясь отыскать свое место в выстроенной им схеме. И среди этих картин присутствовал образ Макса. В ту секунду, когда Мэнн решил наконец, что знает, куда его поместить, видение неожиданно исчезло.

Заверещал телефон. Звонил инспектор Ли.

— Вы готовы, босс? — донесся взволнованный голос Креветки.

— К чему, собственно?

— В Польше бывать когда-нибудь приходилось?

— Нет…

— У поляков существует легенда о двух сиренах. Одна из них изображается с мечом в одной руке и щитом в другой и считается покровительницей Варшавы. У них даже такая статуя имеется.

— И что же?..

— А то, что в Варшаве есть один татуировщик, который специализируется на подобных сиренах. Я отправил ему по электронной почте фото татуировки с торса жертвы и…

— Продолжай…

— Он сразу же узнал ее. Сказал, что такого рода дизайн сделал лишь однажды — для сестры. Потом основательно модернизировал татуировку в плане увеличения груди и пустил в широкий оборот, но сейчас, по его словам, изображение больше напоминает Памелу Андерсон, нежели сирену. Из всего вышеперечисленного следует, что жертва номер три с татуировкой на торсе скорее всего его сестра.

— Отличная работа, Ли. Что еще ты можешь сказать о жертве?

— Не много. Девушка исчезла с горизонта несколько лет назад. Татуировщик сообщил, что когда в последний раз получил от сестры весточку, та обреталась где-то на Дальнем Востоке. По его словам, она вполне могла податься и в Гонконг, но он точно этого не знает. Похоже, в общем и целом ему наплевать на свою сестричку.

— А другие близкие родственники у нее есть?

— Боюсь, что нет, босс.

— Как ее звали?

— Зося Сикорска. Я проверил по файлам. Проживала на квартире Люси в Ванчае два года назад и являлась одной из женщин, упомянутых той в официальном заявлении. Она охарактеризовала ее как особу, говорившую по-английски с сильным акцентом, но ни словом не обмолвилась о том, что у нее была татуировка. Ну так вот: эта самая Зося проработала в клубе «Мерседес» около шести месяцев.

Мэнн отключил сотовый и, прежде чем перезвонить Люси, бросил взгляд на часы. Стрелки показывали шесть тридцать вечера. По идее до выхода на работу ей оставалось часа два, так что она вполне могла пообщаться до этого с полицией.

Детектив сел на паром, направлявшийся в Цзюлун. Эта часть Гонконга не обладала узкими мощеными улочками и прочими атрибутами колониального стиля старого города, зато там находился квартал Цим-Ша-Цуй, уступавший в деловой активности только Центральному району. Там также располагались птичьи рынки, рынки ювелирных изделий и так называемые «ночные» базары. Самое главное, оттуда легко перебраться на Новые территории, где множество прекрасных пляжей, мест для пикников и наличествует кое-какая дикая природа. Там можно обрести простор и желанную сердцу свободу. В последнее время, правда, там все больше находили мешки с расчлененными трупами.

С моря дул прохладный бриз, на судне стояла тишина. Приняв на борт людей в деловых костюмах, вынужденных по пути к дому преодолевать водный простор, и туристов, направлявшихся в гостиницы, чтобы переодеться перед обедом, паром неспешно скользил по волнам, и его ровное мерное движение несло желанное, хотя и кратковременное отдохновение душе и телу.

Спустившись по сходням с парома, Мэнн двинулся в сторону Натан-роуд. Эта длинная и совершенно прямая улица, ведшая от гавани, именовалась также Золотой Милей. Здесь можно было приобрести наручные часы, парфюмерию и электронику. Торговали в основном индусы, отличавшиеся склонностью к торговле подделками. Каждая вещь здесь устами торговца взывала к прохожему: «Купи меня! И меня! Не проходи мимо, ты не сможешь без меня жить!..»

Мэнн, казалось, мгновенно вспотел от ослепительного света реклам и оглох от стоявшего здесь громкого неумолчного шума. Из каждого дверного проема на этой улице вырывалась какая-нибудь песня или мелодия. Таких дверных проемов, ведших в магазины или лавочки, открывалось здесь впятеро больше, чем в других местах. Равным образом под разложенным на улице товаром почти не было видно тротуара: ни дюйма полезного пространства не должно пропадать зря в этом царстве низких цен и налоговых льгот. Через некоторое время Мэнн, совершенно отчаявшись быстро пересечь это товарно-людское море, свернул в переулок и двигался по боковым улочкам, пока не вышел к гостинице «Эскалибур». Последняя располагалась посреди Натан-роуд, и чтобы достичь ее окольными путями, инспектору пришлось пройти метров восемьсот. «Эскалибур» относился к гостиницам прошлого поколения, и его внутреннее убранство несло на себе печать лет и некоторой запущенности, зато помещения отличались прекрасной звукоизоляцией. На крыше располагался небольшой плавательный бассейн, а находившаяся при отеле кофейня пользовалась всеобщей популярностью благодаря шеф-повару, делавшему прекрасную выпечку. Надо сказать, что гостиницу знали почти все иностранцы, так как заведение специализировалось на организованных туристических поездках из Англии и в этой связи было почти всегда забито под завязку. Хелен любила ездить сюда на поздний завтрак и прогуляться по гавани после этого.