— Во время войны вы были слишком молоды, чтобы знать о книге, — сказала Пэгги, игнорируя резковатое замечание итальянца, касающееся политики Соединенных Штатов.

— Тогда мне было девять лет. Сирота, подкидыш, я воспитывался при монастыре. Наше аббатство, Сан-Мартино-ди-Камальдоли, стоит на соседнем холме — меньше чем в километре отсюда. Я мог видеть из окна, как пылает усадьба. Она горела день и ночь — полные сутки. А брат Альбано, наш аббат и мой воспитатель, плакал от бессилия.

— Я не уверен, что понимаю, — произнес Холлидей. — Какая связь между вашим аббатством и архивами?

— Вилла Монтесано всегда была вотчиной монастыря Сан-Мартино. Даже после того, как усадьбу продали в частное владение, аббатство управляло здешними землями. Именно поэтому я до сих пор прихожу собирать орехи. — Брат Тимоти попробовал чай, добавил ломтик лимона и продолжал: — Брат Альбано был не только аббатом, но и отвечал за скрипторий ¹⁰³ и библиотеку, которой славилось наше аббатство. Муссолини с детства презирал римско-католическую религию. Брат Альбано знал об этом не понаслышке, поскольку преподавал будущему дуче в Салезианской гимназии для мальчиков. Наш аббат боялся, что Муссолини отомстит монастырям, как некогда Генрих Второй сделал в Англии, а потому на всякий случай спрятал самые ценные из документов, хранившихся в обители, на вилле Монтесано. Перед смертью брат Альбано поручил мне заботу о них. И, в частности, о копии «De laudibus novae militiae».

— Как сочинение смогло избежать огня? — удивилась Пэгги. — И почему тогда Лютц Келлерман его не обнаружил?

— Вы знаете значение слова «мимикрия»? — спросил Тимоти.

— Это что-то связанное с кодировкой? — рискнул предположить Холлидей.

— Не совсем так, — улыбнулся монах. — Мимикрия — это способность живого организма прятаться, избегать постороннего взгляда.

— Камуфляж? — догадалась Пэгги.

— Что-то вроде этого. Листовидный богомол похож на сухой скрученный лист. Австралийский козодой имеет желтовато-коричневое оперение, очень похожее на древесную кору. Габонская гадюка, обитающая в Африке, раскрашена под цвет листвы, устилающей землю в джунглях. Все эти животные весьма загадочны. Можно сказать, зашифрованные…

Он замолчал, выудил лимонную дольку из чая, сунул в рот. Несколько мгновений монах глубокомысленно пережевывал кислую мякоть, а потом, положив на столешницу обгрызенную корочку, продолжил излагать все тем же менторским тоном.

— Брат Альбано увлекался естественными науками, шагая по стопам известного коллекционера Франциско Мина Палумбо. Можно сказать, был натуралистом, на любительском, конечно, уровне. Большой интерес у брата Альбано вызывала стенная ящерица, Podarcis muralis. Вы ведь знаете эту рептилию? Маленькая ящерка, обитающая в скалах, развалинах, просто в каменных кладках. Ее способность маскироваться под окружающую среду восхищала брата Альбано.

— Я никак не пойму: каким образом то, что вы нам сейчас рассказываете, можно отнести к книге? — недовольно произнесла Пэгги.

— А я, кажется, догадываюсь! — возразил Холлидей, мысленно соединяя части головоломки. — Из рассказа брата Тимоти следует, что книга была спрятана простейшим способом — замаскирована под окружающую среду? Так ведь?

— И где вы стали бы прятать книгу подобным образом? — улыбаясь, спросил монах.

— В библиотеке! — ответила Пэгги, очевидно вспомнив рассказ Честертона.

— Верно! — воскликнул цистерцианец с выражением счастья на лице. — В библиотеке виллы Монтесано.

— Но ведь библиотека, наверное, сгорела вместе с архивами! — вмешался Холлидей.

— В сентябре сорок пятого по округе рыскали немецкие мотоциклисты, — пояснил брат Тимоти. — Патрули искали еду для армии — куры, телята, яйца, хлеб, сыр… И двадцать восьмого числа, за день до появления нацистского генерала, один из таких патрулей заглянул на виллу. Они ничего не сделали, только осмотрелись и побеседовали с синьорой Николини, которая и без того была напугана, и архивариусом Антонио Капограсси, если я правильно помню его имя. Как только немцы сели в мотоциклы и убрались, синьора Николини поспешила в аббатство, чтобы предупредить брата Альбано. Настоятель очень расстроился. Именно этого он и боялся. Забрать документы из архива нельзя — нацисты могли с таким же успехом обыскать монастырь, но и сдаваться без боя брат Альбано не собирался. Он их перепрятал.

— Где? Каким образом? — спросила Пэгги.

— Здесь, — усмехнулся брат Тимоти, топая сандалией по булыжникам. — Под полом скромной сторожки садовника.

— Но ведь они не лежат там до сих пор? — Журналистка озадаченно уставилась в пол.

— Конечно же нет! — Монах рассмеялся. — «De laudibus» писали на пергаменте — особым образом обработанной коже новорожденного или даже еще не родившегося олененка. В эпоху Крестовых походов пергамент вполне заменял бумагу, которой еще и не было в Европе в то время. На том же материале записаны еврейские религиозные документы, такие как Тора например. Если бы их оставили на такой срок зарытыми под полом, они бы сгнили, я уверен. — Он улыбнулся. — Нет, мы достали документы и снова их перепрятали.

— Где? — хриплым от волнения голосом проговорил Холлидей.

Брат Тимоти молчал, откинувшись на спинку стула. По небу пробежало облако, на несколько секунд погрузив в легкую тень убранство домика и беседующих людей. Подполковнику почудился отдаленный раскат грома.

— Вы задали очень много вопросов, — наконец-то заговорил монах. — Теперь моя очередь, не находите?

— Что бы вы хотели узнать? — осторожно поинтересовался Холлидей.

— Откуда у вас сведения о мече Пелерина?

— От моего дяди. Он нашел его в Бергхофе в конце Второй мировой войны.

— Загородный дом Гитлера? — Брат Тимоти кивнул. — Верно. Кем работает ваш дядя?

— Работал… — поправил старика Джон. — Он недавно умер. Моего дядю звали Генри Грейнджер. Он был историком, занимался Средними веками.

— А мне он приходился дедушкой, — добавила Пэгги.

— Генри Грейнджер. «Стражи Святого города», — снова кивнул брат Тимоти. — Довольно полное и качественное исследование деятельности тамплиеров в Иерусалиме. Хорошая книга. Я читал ее… — Старый монах нахмурился. — Где сейчас находится меч?

— Спрятан в надежном месте. Не менее надежном, чем ваша копия письма Бернарда Клервоского.

— А этот нацист, которого вы упоминали, Келлерман, какое имеет отношение?..

— Это длинная история.

— У нас есть время, — спокойно ответил брат Тимоти.

Им потребовалось чуть больше часа, чтобы поведать монаху всю историю своих поисков, начиная с записки в книге Уайта «Король былого и грядущего» и заканчивая сведениями, добытыми из дневника Лютца Келлермана. Когда же Холлидей и Пэгги закончили рассказ, седовласый цистерцианец снял с носа очки, протер их широкой манжетой и снова водрузил на место.

— Как я узнаю, что вы говорите правду?

— Зачем нам врать? — горячо — пожалуй, даже излишне горячо — воскликнула Пэгги. — И кроме того, у нас есть меч.

— Докажите, — решительно заявил брат Тимоти.

— Покажите ему! — сказала Пэгги.

Холлидей встал и расстегнул пряжку пояса «Тилли Эндураблес», который носил так давно, что уже почти сжился с ним, а потом извлек из потайного кармашка ту самую золотую проволоку, некогда обмотанную вокруг черенка меча. Оставляя клинок на хранение во Фредонии, подполковник захватил ключ к шифру с собой.

— Если посмотрите внимательно, — сказал он, передавая проволоку монаху, — то увидите капельки припоя, расположенные через равные и неравные промежутки. Золото — мягкий металл. Поэтому я думаю, что мы имеем дело с электрумом — более твердым сплавом золота и серебра. Тот, кто делал это, использовал сплав нарочно, чтобы сообщение прожило как можно дольше. На проволоке имеются неглубокие зарубки. Я не видел текста вашей копии «De laudibus», но держу пари, что они соответствуют ширине страниц. Если посмотреть еще внимательнее, то можно обнаружить нацарапанные около некоторых зарубок римские цифры. Думаю, что они означают номера страниц, а проволока между ними ложится точно по строкам. Способ гениальный в своей простоте. Правда, копии рукописи должны быть абсолютно идентичны оригиналу. Следовательно, переписчик, кем бы он ни был, знал о шифре.