— Я… пойду, — наконец выдавил он. — Мне нужно еще много чего прочитать.

— Мне тоже. Я уже проштудировала целую тонну вестернов. Вы когда-нибудь читали Зейна Грея или Луиса Ламура? — Джеки подошла к Нэйтану. Он завороженно смотрел на нее, не в силах оторвать взгляд от ее мокрых кудрей и ресниц. — Замечательные авторы. Давайте стакан, я отнесу его на кухню.

— Ничего, я сам.

И снова они одновременно потянулись за стаканом. Во второй раз их руки соприкоснулись. Нэйтан ощутил, как напряглись пальцы Джеки. Значит, она тоже почувствовала это. Этот толчок, эту мгновенно возникшую связь между ними. Ему не показалось. Стараясь избавиться от наваждения, Нэйтан отпустил стакан и сделал шаг назад. Джеки почему-то решила сделать то же самое. Стакан опрокинулся и покатился к краю стола. Джеки и Нэйтан опять вместе бросились к нему. Оба застыли, держа стакан в руках.

Забавная ситуация, подумала Джеки, но смогла изобразить только нервный смешок. В глазах Нэйтана она видела отражение своих чувств. Желание. Обжигающее. Опасное.

— Похоже, нам нужен хореограф.

Пару секунд они пытались отобрать друг у друга стакан.

— Я держу, — произнес Нэйтан слегка севшим голосом.

Джеки наконец позволила Нэйтану завладеть стаканом и глубоко вздохнула. Она приняла решение. Самые удачные решения — это те, которые принимаются быстро. Джеки верила в это безоговорочно.

— Нам обоим станет легче, если мы просто возьмем и сделаем это.

— Сделаем что?

— Поцелуемся. Все элементарно. Вы воображаете, как это будет, я тоже воображаю.

как это будет. — Джеки облизнула губы. Она старалась говорить обычным голосом. — Не кажется ли вам, что мы оба почувствуем себя гораздо естественнее, если перестанем воображать?

Нэйтан поставил стакан на стол и посмотрел на Джеки. Предложение было не романтическим, а вполне практичным. Ему это понравилось.

— Довольно-таки прагматичный подход.

— Иногда я бываю прагматичной. — Джеки чуть-чуть поежилась от налетевшего ветерка. — Все дело в том, что после поцелуя мы перестанем об этом думать. В своих фантазиях мы многое преувеличиваем. По крайней мере я. — Она улыбнулась. На щеке появилась очаровательная ямочка. — Не обижайтесь, но вы мужчина не моего типа. А я, скорее всего, не вашего.

— Да, вы определенно не моего типа. — Нэйтан был немного уязвлен.

Джеки согласно кивнула.

— Тогда давайте уже разделаемся с поцелуями и вернемся к нормальному состоянию. Договорились?

Нэйтан не знал, сказала ли она это нарочно — хотя и был уверен, что нарочно, — но Джеки нанесла удар прямо в самую чувствительную точку — его мужскую гордость. Она произнесла это так небрежно, так, черт возьми, дружелюбно. Была так уверена в том, что поцелуй Нэйтана не произведет на нее никакого впечатления, — все равно что прогнать надоедливую муху. «Разделаюсь с ней и вернусь к нормальному состоянию. Ладно, посмотрим», — решил он.

Джеки следовало бы насторожиться, увидев этот взгляд. Тот, который она называла про себя «взгляд Джейка». Может, она и встревожилась, но было уже слишком поздно.

Он положил руку ей на затылок. Его пальцы запутались в ее влажных волосах. И это прикосновение уже было чудесным — нежным и очень интимным. Внутренний голос кричал Джеки, что нужно немедленно все прекратить, но она проигнорировала его. Не в ее привычках отступать. Она сделала еще шажок вперед и подняла голову, предвкушая нечто приятное, но обычное. Так, ничего особенного. Однако уже не в первый раз в жизни Джеки получила больше того, к чему была готова.

Салют. Именно этот образ возник у нее в голове, когда губы Нэйтана коснулись ее губ. Яркий, разноцветный салют, разрывающийся с оглушительным треском. Как раз грохот ей нравился в салюте больше всего. Слабый возглас, вырвавшийся у нее, означал вовсе не протест, а удивление и удовольствие. Удовольствие, которое тут же захватило ее целиком. Джеки прильнула к Нэйтану.

От него пахло водой. Не очищенной водопроводной водой из бассейна, а соленой морской. Опасный, волнующий запах. Солнце ушло за горизонт, и воздух стал совсем прохладным, но Джеки больше не мерзла. Ее кожа горела. Она чувствовала руки Нэйтана на своем теле и мягкую ткань его рубашки.

Она ждалаего. Теперь она знала это точно. Долгие годы она ждала именно его. Только его.

В отличие от Джеки Нэйтан перестал связно мыслить практически сразу же. Вкус ее губ был… экзотическим. Глядя на ее пикантное личико и точеную, подвижную фигурку, никто бы не подумал, что она словно состоит из меда и молока, ароматных и жгучих пряностей. В ней было что-то от раскаленной пустыни. Она была спасительным оазисом для погибающего от жажды путника.

Он не собирался прижимать ее к себе. Не так крепко. Он не собирался гладить ее. Не так нежно. Но руки больше не подчинялись ему. С каждой секундой Нэйтан все больше терял контроль над собой.

У нее была длинная, гладкая, гибкая спина. Он провел по ней рукой, сверху донизу, и почувствовал, как Джеки задрожала. Желание вспыхнуло в нем с новой силой. Его губы стали требовательнее. Он брал. Она отдавалась. Он услышал полувздох-полустон Джеки, и сердце его забилось еще чаще.

Джеки прижималась к нему, ее рот был жарким и манящим, тело податливым, но не покорным. Искушение оказалось почти непереносимым.

Она никогда не забудет этот момент, подумала Джеки. Ни одну деталь. Головокружительный аромат цветов, вобравших в себя весь жар летнего дня. Жужжание пчел. Плеск воды. Она никогда не забудет его первый поцелуй, и этот закат, и сумерки.

Они оторвались друг от друга. Джеки улыбнулась и, нисколько не стесняясь своей реакции на Нэйтана, испустила длинный блаженный вздох.

— Люблю сюрпризы, — промурлыкала она.

Нэйтан сюрпризов терпеть не мог. Ему пришлось напомнить себе об этом, чтобы снова не притянуть Джеки к себе. Он нестерпимо хотел того, что не собирался иметь.

— Теперь, когда мы удовлетворили свое любопытство, проблем, я полагаю, больше нет.

Он знал, что она рассердится, и не удивился, увидев, как гневно вспыхнули ее глаза. У нее очень выразительный взгляд, подумал Нэйтан, сразу выдает чувства. Сердце его сжалось, когда он заметил еще и боль. Затем и ярость, и обида сменились веселым удивлением.

— На вашем месте я не была бы в этом так уверена, Нэйтан. — Джеки потрепала его по щеке — ах, если бы она могла использовать кулак! — и пошла к дому.

«Что-что, а проблемы я ему предоставлю, — подумала Джеки, закрывая за собой дверь. — И с огромным удовольствием».

Можно насыпать яду в яйца-пашот. Это было бы достойное возмездие. Джеки представила, как он спускается к завтраку, такой хладнокровный и сдержанный. Она даже знала, во что он будет одет — бежевые слаксы и темно-синяя рубашка. И то и другое без единой складочки.

Она, не возбуждая ни малейшего подозрения, поставит перед ним тарелку с аппетитным поджаренным беконом и яйца-пашот на тосте, приправленные щепоткой цианистого калия.

Сначала он сделает глоток кофе. Нэйтан всегда начинает с кофе. Затем отрежет кусочек бекона. Джеки тоже положит себе бекон и яйца, так что все будет выглядеть абсолютно как обычно. Они немного поговорят о погоде. Сегодня сыровато, не правда ли? Наверное, еще будет дождь.

Вот он подносит ко рту вилку с яйцом. На лбу Джеки выступил холодный пот. Сейчас… вот-вот…

И вот он уже корчится на полу, судорожно хватая ртом воздух, сжимая руками горло. Глаза его расширятся от ужаса. Он все поймет, увидев торжествующий взгляд Джеки и ее улыбку. Перед тем как оборвется его жизнь, он будет молить ее о прощении…

Но это не слишком изящная месть. Джеки твердо верила в принцип «око за око и зуб за зуб». Люди, с благочестивой улыбкой подставляющие другую щеку, по ее мнению, заслуживали того, чтобы им наступали на головы. Она могла простить мелкие или случайные обиды, но крупные оскорбления, к тому же намеренные, требовали отмщения.

Она собиралась отомстить Нэйтану Пауэллу так, как он того заслуживал.