— Просто прекрасно, — ответила она, поведав во всех подробностях, чем занимался Сэм сегодня. — Он спрашивает, когда ты вернешься.

Синие глазки малыша наполнились слезами, когда он спросил, где его дядя и скоро ли он вернется. Элен призналась сама себе, что ей тоже интересно узнать, когда же он вернется, и не только потому, что она устала присматривать за ребенком. Она скучала по нему, хоть и не хотела признаваться в этом даже себе.

— Завтра, — ответил Калеб с облегченным вздохом. — Только вот не уверен, во сколько точно. Но с Энид и Генри все наконец-то решено.

— Без…

— Да-да, без письма, — признался Калеб. — В последнее время Энид часто болеет, нервы пошаливают, и я уговорил Генри показать ее врачу, чтобы тот посоветовал ей где-нибудь отдохнуть и убедил не волноваться. Генри никогда особенно не хотелось стать опекуном Сэма, поэтому он только рад был исполнить мою просьбу. Все прошло как нельзя лучше. Наш план удался. Теперь Энид сама понимает, что в ее состоянии уход за ребенком — нагрузка слишком большая.

Это также означало, что у Энид была веская причина, чтобы не настаивать на своих правах. Но это уже не важно, главное — Сэм остается со своим дядей, которого он так любит.

— Я рада.

Оба они понимали, что она рада не только потому, что Калеб сохранил свои права на ребенка, но и потому, что ему не пришлось прибегать к помощи письма Сьюзен. Между Калебом и ее родителями установилось перемирие.

— Ты можешь отвезти Сэма завтра домой? — сказал он несколько напряженно, давая понять, что подразумевает под просьбой нечто большее.

Но Элен знала, что там она встретит Дэниела. Она уже несколько раз замечала его в поместье, когда брала Сэма на пляж, но всякий раз ей удавалось избегать встречи с ним.

— А разве ты сам не хочешь забрать его? — спросила она.

— Я еще точно не знаю, вдруг приеду слишком рано или слишком поздно, — ответил Калеб. — Но если тебе неудобно…

— Все в порядке, — поспешно заверила она. — Только предупреди прислугу о нашем приезде.

Неизвестно, как отреагирует Дэниел на ее появление и что он может предпринять в присутствии свидетелей!

— Я позвоню домоправительнице, — уверил ее Калеб. — Ну как ты? Голос его стал значительно тише. Она поняла, что краснеет.

— Хорошо.

Даже лучше, чем она ожидала. Сэм отвлек ее. Никаких болезненных воспоминаний о Бене. Вместе с Сэмом в дом ворвались радость и веселье. С Беном было все иначе, к радости примешивалось горькое чувство, что эти счастливые мгновения скоротечны. Сэм был словно солнце, тогда как Бен казался маленькой яркой звездочкой… А впрочем, зачем их сравнивать.

— Я рад, — мягко произнес Калеб. — Как насчет ужина завтра вечером у меня дома?

Там Дэниел, снова напомнила себе Элен, хотя желание увидеться с Калебом пересиливало все опасения.

— Никого больше не будет — только ты и я. — Калеб, казалось, догадался — хотя и не подозревал о причине, — что она не желает встречаться с Дэниелом. — Дэниел вернется только в понедельник утром.

Дэниел не поехал с Калебом в Лондон, он отправился позже, чтобы провести там выходные. Следовательно, не оставалось ни малейших препятствий для того, чтобы провести вечер с Калебом.

— Да, я согласна, — сказала она.

— Я так скучал по тебе, Элен, — прошептал он.

Элен тоже скучала по нему, только не собиралась в этом признаваться. Она густо покраснела.

— Значит, до завтра, — поспешно ответила Элен.

Калеб натянуто рассмеялся, догадавшись, что она смущена.

— Передай поцелуй Сэму от меня, — сказал он. — И о себе не забудь, — добавил он, перед тем как повесить трубку.

— Как Калеб? — спросил отец, отрываясь от газеты.

— А разве я говорила, что звонил он? — Она продолжала дуться на отца за постоянные насмешки.

— Только один человек способен заставить тебя краснеть, — улыбнулся он. Элен раздраженно вздохнула.

— Калеб возвращается завтра. Доволен?

— А ты?

— Папа…

— Ну-ну, не буду спрашивать. — Он отбросил газету и замахал руками, делая вид, что защищается. — И так все видно по твоему лицу.

Опять он дразнит ее. Элен швырнула в него подушкой, но он ловко поймал ее.

— Я рад, что между вами установились дружеские отношения. На это я и надеялся, когда решил приложить некоторые усилия…

Элен вопросительно посмотрела на него.

— Что значит «надеялся»? Какие усилия?

Он пожал плечами.

— Мне казалось, что вы вполне можете поладить друг с другом, — сказал он, слов но оправдываясь под ее пронзительным взглядом. — Ты — моя единственная дочь, а Калеб — мой друг.

— Так-так, и что дальше? — недовольно спросила она.

— Ничего. — Он встал. — Я просто хотел, чтобы вы понравились друг другу-

— Чтобы мы понравились друг другу… — медленно проговорила она, как будто ее поразила какая-то догадка. — Папа…

— А что в этом плохого? — спросил он нарочито беззаботно.

— Это как посмотреть, — ответила Элен.

— Ну, не знаю… — протянул отец.

— И насколько далеко, ты предполагал, должны были зайти наши отношения? Что, по-твоему, означает «поладить»? — решительно потребовала она ответа.

— Элен…

— Как далеко, папа? — настаивала она.

Он взволнованно прошелся по комнате. Разговор, казалось, приобретал нежелательный для него характер.

— Папа…

— Ну хорошо, — раздраженно сказал он. — Я немного преувеличил насчет того, что собираюсь продать Калебу «Вишневые деревья». Взял и выдумал! Но ведь конец у истории хороший, не так ли?

Он посмотрел на нее вызывающе.

Элен просто не могла поверить, что он сыграл с ней такую шутку, не могла поверить, что он вообще способен на такое, и тем не менее это правда.

Неудивительно, что Калеба поразили ее агрессивность и нападки по поводу того, что он хочет купить их дом. Он вовсе не хотел покупать его, даже не собирался!

Теперь ей стало понятно, как провел ее отец, как заманил ее домой под вымышленным предлогом. Он просто добивался своих целей, хотел, чтобы она «поладила» с Калебом. Но зачем? Ему-то что за дело?

— Вот как?

— Посуди сама, Элен…

— Я стараюсь понять, — кивнула она.

— Калеб — неплохой человек, — продолжал защищаться отец.

Она и сама пришла к такой мысли, осо бенно после того, как увидела, насколько вежливым он может быть, взять хотя бы его отношение к Энид Картер. Как ни был раздражен, до оскорблений он не опустился. Окажись он таким, каким она его себе рисовала, не стал бы особенно задумываться, каким путем достичь своей цели, а шел бы напролом.

Но почему Калеб не стал разуверять ее, что совсем не хочет купить «Вишневые деревья», притом пользуясь расположением ее отца? Ведь получается, что именно отец использовал их дружбу в своих целях, намереваясь сблизить их.

Знал ли Калеб, что задумал ее отец?

Если да, то почему терпел ее оскорбления?

Она вспомнила, что он говорил, когда обнимал ее. Что бы это значило?

Элен боялась признаться самой себе.

— Теперь я начинаю понимать, насколько он неплох, — упрекнула она отца. — Он, должно быть, давно понял, чтб ты затеял. — Она покачала головой.

— Но ведь это не оттолкнуло его, —

сказал он с довольной улыбкой, — а даже наоборот, — добавил он.

— Ладно, теперь мы оба знаем, что у тебя на уме, так что можешь больше не вмешиваться, — сказала она. — Забудь о продаже «Вишневых деревьев» и не встревай не в свои дела, — предупредила она.

— Я желал тебе добра, Элен…

— Неужели? — иронически бросила она.

— Ну, может быть, не только это, — признался он уныло, чувствуя себя немного виноватым. — Может, это и эгоистично с моей стороны — желать тебе счастья, чтобы ты обзавелась семьей и жила здесь, но я и вправду заботился о тебе, а не только о себе самом.

— Ты слишком многое взял на себя, — сказала она и почувствовала, как краснеет от гнева и замешательства.

— Ты не должна ругать меня за попытку, — попробовал защититься он.

Да, вероятно, не должна. Ей просто казалось, что Калеб мог бы сказать о своих намерениях с самого начала, чтобы она не выглядела глупо, когда нападала на него из-за продажи дома.