— Дилан?

— Я сожалею, что так отвратительно вел себя в последние дни.

Только в последние дни? Кейт промолчала, хотя ей и хотелось высказаться по поводу последних нескольких недель. Она знала, что брак — это непростое испытание, но обычно, помимо трудностей, в нем встречаются и некоторые приятные моменты, как, например, возможность прижаться к мужу и ощутить ответную ласку…

— Ничего, — наконец проговорила она.

— Я хочу знать, почему ты не задала ни единого вопроса по поводу моего отсутствия в понедельник. Разве тебе не интересно, где я провел ночь?

Усилием воли Кейт сдержалась, чтобы не закричать, как ей хотелось это знать. Она просто умирала от желания узнать, с кем он был, и если это женщина, то что она для него значила. Но Кейт не могла произнести эти мысли вслух, иначе Дилан догадался бы о ее чувствах. Она расстегнула ремень безопасности и выскользнула из фургона.

Она почувствовала, как был зол Дилан, когда он с силой хлопнул дверцей своего фургона и затопал следом за ней, но по крайней мере она выиграла немного времени, чтобы найти хоть какой-нибудь ответ на этот невозможный вопрос.

— Кейт?

Поднявшись по ступенькам, она отперла дверь, зная, что Дилан следует за ней по пятам. Она вошла внутрь и бросила сумочку на диван. Из всех минувших дней рождения этот был самым отвратительным. Но придется притвориться, словно вопрос, только что заданный Диланом, был пустяком, даже если на самом деле он разрывал ей сердце. Дверь громко захлопнулась.

— Кейт, почему? Почему ты не спросила?

Мужчины! Они требуют сразу все одновременно. Если вы их ревнуете, они обвиняют вас в отсутствии благоразумия и проявлении собственнических инстинктов; если вы не ревнуете, вам ставят в вину несправедливость и безразличие. В обоих случаях страдает их мужское эго.

— Мы ведь не по-настоящему женаты, — произнесла она, стараясь сохранять хладнокровие. — Мы оба имеем право на личную жизнь, но я буду благодарна, если ты не станешь афишировать свои романы ради завещания. — Произнеся это, Кейт почувствовала, как защемило у нее сердце.

— Что?

— Я только прошу сохранять все в тайне.

Дилан не знал, испытывал он изумление или злость. Хотя нет, он был взбешен, злость была недостаточно сильным выражением, чтобы описать его чувства. Не важно, как все произошло, но Кейт теперь его жена, так что ни у кого из них не будет никаких романов.

— Прости, я не принадлежу к миру скучающих в браке богачей, развлекающихся случайными интрижками. И пока мы женаты, я не буду спать с кем-то еще, как не будешь и ты. Нам придется оставить все свои влечения и желания до развода.

Дилан шумно спустился обратно в гараж. Но и там ему трудно было оставаться на месте, так что он вышел из дома и отправился по тропинке, огибающей холм. В самом сердце города Дугласы умудрились сохранить часть дикой горной цепи, но отнюдь не из любви, к природе, а из высокомерного желания отгородиться от простых смертных. Черт, черт, черт! Его проклятие эхом отдалось в темноте. Совершив два круга по границе поместья, он нисколько не успокоился. Может, если бы этот особняк наполнили любовь и радость, он не казался бы таким зловещим и безжизненным. Дом можно было бы даже счесть за интересный образчик архитектуры, но сейчас он выглядел как источник несчастья. Несчастья Кейт. Глубоко вздохнув, Дилан прислонился к стволу раскидистого клена. Сколько боли Кейт пришлось испытать из-за пренебрежения родителей и осуждения со стороны бабушки! Может быть, поэтому она глубоко чувствовала чужую боль и стремилась помогать людям. Вдруг он услышал звук приближающихся шагов и ничуть не удивился, увидев Кейт. Ему казалось, что он начинал понимать ее лучше, но все равно не мог избавиться от раздражения. И у него были на то причины. Скрестив руки на груди, он занял выжидательную позицию.

— Привет, — мягко произнесла Кейт.

Привет? И это все? Очевидно, она не испытывала большого желания общаться, как и ранее в этот вечер.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он. — Небезопасно так поздно гулять одной.

— Это частное владение, к тому же защищенное сложной охранной системой.

— Ты можешь оступиться и упасть в темноте.

— Как, впрочем, и ты.

Он мог бы ответить, что он — мужчина и к тому же строитель, привыкший балансировать на шатких и узких строительных лесах, но промолчал.

— Ты правда думаешь, что я провел ночь с женщиной? — Вопрос вырвался у него невольно.

Опять начинать этот спор было бессмысленно, это ничего не изменит. Он и так уже испортил день рождения Кейт, хотя все же не смог понять, что такого ужасного в паре изумрудных серег.

— Нет… Я не знаю.

Кейт поежилась, потирая руки, и он заметил, что она без свитера. Вечер становился все более прохладным. Ему-то все нипочем, он закаленный и крепкий.

— Тебе следовало накинуть на себя что-нибудь теплое.

— Я не ребенок, — автоматически ответила она.

— Я этого не говорил, я только заметил, что тебе стоило одеться потеплее.

— Ты хочешь сказать, что я не способна сама позаботиться о себе или отвечать за последствия собственных действий? Послушай, я хотела спокойно поговорить. Я совсем не хочу ссориться с тобой, Дилан.

Он этого тоже не хотел, более того, он был в ужасе от своей несдержанности.

— Я бы не женился на тебе, если бы встречался с кем-нибудь еще, — наконец проговорил он. — Я же пообещал помочь тебе.

— Но ты был не в восторге от моего предложения.

— Ни у кого нет права распоряжаться жизнью другого, но именно это пыталась сделать твоя бабушка, — произнес Дилан. — Это неправильно. Я не понимал…

— Чего? — Кейт приблизилась к нему. Он почувствовал легкий аромат ее духов, и у него сразу же забурлила кровь. — Чего ты не понимал, Дилан?

Как ей все объяснить? Он же знал, что Кейт — его жена только на бумаге, но его-то чувства были настоящими. Отец воспитывал Дилана в строгости. Жена есть жена, и муж обязан поддерживать ее, взять на себя заботы о семье, достойно вести себя даже в сложных обстоятельствах.

— Ничего. Забудь. Мне очень жаль, что я испортил тебе день рождения. Знаю, что в последнее время со мной непросто общаться, но мне очень неуютно из-за твоего отказа принять мой подарок и пользоваться моими деньгами.

В слабом свете луны, пробившемся сквозь тучи на небе, он увидел, как она прикусила губу.

— Если тебе это так важно, я воспользуюсь твоим счетом на домашние расходы, — сказала Кейт, — но не на покупку одежды. И я не позволю тебе подарить мне новую машину.

— Твоя старая машина — куча металлолома.

— В таком случае я сама куплю себе новую.

Нет! На мгновение Дилан испугался, что прокричал это вслух. Кейт оказалась более упрямой, чем он думал.

— Пожалуйста, Кейт, если тебе нравится «битла», позволь мне купить его тебе. Новые модели такие же стильные, как и ранние. Это замечательная марка, я бы и сам не отказался от такой машины.

Кейт накрыла рот рукой, заглушив вырвавшийся у нее смешок. Дилана с трудом можно было представить на легкой элегантной модели, он скорее был крутым парнем на фургоне. Он мог бы даже позировать для одной из реклам, где роскошный парень выруливает сквозь облако пыли на своем фургоне, выходит из машины и стоит, лениво прислонившись к изгороди. Ему даже не нужно ничего говорить. Посмотрев такую рекламу, женщины кинутся покупать себе фургоны, как, впрочем, и мужчины.

— Если ты настаиваешь, я заберу эту машину себе после развода, — проговорил Дилан, стараясь ее убедить. Но Кейт больше не могла сдерживать смех.

— Что смешного?

— Ты за рулем легковой машины? — рассмеялась она и увидела, как в темноте блеснули зубы улыбнувшегося Дилана.

— Хочешь сказать, я слишком большой?

— Нет, ты идеально подходишь… для фургона.

— Настоящий дипломат. Иди сюда, озорница. — Темнота слегка рассеялась, и она заметила, как он протянул ей навстречу руки.