— Когда придешь на виллу, тебе необходимо смазать рану антисептиком, — сказал он, стряхивая с ее ноги песок. Затем он наклонил голову и стал с силой высасывать изо всех ранок кровь с песком, а затем выплевывать ее.

Ребекка, лежа опираясь на локти, смотрела на него, ее брови были сдвинуты.

Закончив, он сказал:

— Разве ты не знаешь, что это наиболее эффективный способ предотвращения попадания инфекции в тело? — Он пожал плечами. — Возможно, покажется примитивным кое для кого с опытом сиделки, но тем не менее.

— Спасибо, — сжала губы Ребекка.

Пьер опустил ее ногу на прежнее место на песке, но не встал. Наоборот, он присел, рассматривая ее со странным выражением на своем вытянутом, темном лице.

— Почему ты плачешь? — мягко спросил он.

Ребекка беспомощно покачала головой.

— Это было глупо. Рана… рана была пустяковой.

— Я не верю, что ты кричала именно из-за этого, — сказал он жестким голосом. — Разве ты не можешь быть честной по отношению к себе, Ребекка? — Он вдруг приподнял ее руками, выпрямляясь в полный рост. — Я отнесу тебя назад на виллу. Нельзя, чтобы в рану попал песок.

Ребекка запротестовала, но он это проигнорировал, и она в конце концов сдалась и позволила себе наслаждаться ощущением того, что была к нему так близка, хоть и ненадолго. Он не глядел на нее, когда они прошли по участку с дерном в дом, но она ощущала его каждой клеточкой тела. Крепость его рук, мускулистая ширина его груди волновали ее, и она ощущала тепло его тела и запах, чистый запах мужчины, исходящий от него.

— Где твоя комната? — тихо спросил он, когда вошел на середину холла, и Ребекка показала ему рукой.

— Если вы меня опустите, я смогу дальше идти сама, — тихо сказала она, немного побаиваясь, что Адель или Роза могут их услышать.

Его глаза впились в ее.

— Ты собираешься сказать или я сам должен понять, что мне пора исчезнуть? — спросил он с холодной усмешкой.

Ребекка вздохнула и указала на коридор. Пьер кивнул и пошел вниз по проходу, и, когда они добрались до ее двери, она ее ему указала. Она была немного приоткрытой, и он толчком открыл ее и вошел. Кровать была неубранной, покрывала в беспорядке, и повсюду была разбросана ее одежда. Пьер подошел к кровати и нагнулся, чтобы положить ее на нее. Ребекка, чтобы не упасть, обвила его шею своими руками. Его кожа на ощупь была гладкой, и ее пальцы задержались, поэтому она помешала ему распрямиться.

— Дай мне уйти, Ребекка, — невнятно пробормотал он дрогнувшим голосом, пытаясь освободиться от ее рук, обвивающих его шею.

Но она не разжала пальцы, и, охнув, он упал около нее. Когда он взглянул вниз на нее, в его темных глазах отразилось страдание. Его руки обхватили ее шею, и затем с глухим возгласом он нагнул голову — и их губы слились.

Ребекку целовали раньше, но так Я никогда. Никогда так голодно, так пылко, так, что при его прикосновении исчезали все ограничения, которые могли у нее возникнуть. Одна его рука скользнула по ее плечу вниз по руке к талии, расстегивая пляжную куртку и изучая ее мягкое тело так, что в ее голове все перемешалось. Она поняла, что в вопросах любви он был не новичок, но что ее беспокоило, так это то, что и к ней могли предъявляться такие же требования, и ей нечем было ответить его несомненному опыту. Вес его тяжелого тела на ней также был соблазняющим, и у нее возникло чувство обделенности, когда он вдруг от нее отодвинулся.

Он вдруг отвернулся, провел рукой по волосам и медленно, задумчиво покачал головой.

— Нет! — глухо пробормотал он. — Нет! Я не должен этого делать!

Ребекка смотрела на его спину, она была возбуждена, и ее охватило негодование, а он повернулся и взглянул на нее бесстрастными глазами.

— Ребекка, — сухо сказал он, — я должен идти!

Ребекка приподнялась на локте, это отношение было для нее незнакомо провоцирующим.

— Ты убегаешь, Пьер? — тихо прошептала она.

Он ссутулил плечи и глубоко засунул руки в карманы брюк.

— Да! Да, это так, — сказал он, его глаза очень интенсивно изучали ее. — Я считаю, что даже я не могу портить такую невинность!

Выражение его лица стало жестким.

Негодование Ребекки усилилось, и она слезла с кровати.

— Пьер, — вопрошающе прошептала она, — я… я знаю, что делаю.

Он поднял глаза к небу.

— Я сомневаюсь в этом, Ребекка, — угрюмо пробормотал он. — Пожалуйста, не делай для меня еще больнее, чем это уже есть. В первый раз в моей жизни после многих лет с женщиной, которую не хотел и презирал, я нашел нечто прекрасное, нечто стоящее! Но… Боже, помоги! Я не могу это взять. — Он резко отвернулся. Я должен идти. Адель скоро проснется, и если она меня здесь найдет…

Ребекка схватила его за руку.

— Пьер! — прошептала она, тряся головой. — О чем ты говоришь? Я… я не прошу тебя ни о чем, я ничего не жду…

Он схватил ее за плечи и нежно потряс.

— Разве ты не слышала меня? — резко спросил он. — Мы не можем это обсуждать сейчас. Мне нужно время для… для… — Он покачал головой. — Сегодня вечером, да? Встретимся сегодня вечером. Тогда мы сможем поговорить.

Ребекка смотрела на него.

— Хорошо. Но как? Я имею в виду… Адель…

— Я приду сюда. На пляж. Около девяти, ладно?

Ребекка тяжело вздохнула.

— Ладно.

— Хорошо. — Он слегка улыбнулся и затем с восклицанием на мгновение притянул ее к себе и прижался к ее губам. — Ты великолепна! Я тебя люблю! — сухо прошептал он по-французски и затем, не дав ей сказать ни слова, быстро вышел.

Когда он ушел, Ребекка на дрожащих ногах пошла закрывать дверь и, сделав это, без сил прислонилась к ней спиной. События последних нескольких минут были для нее слишком значительными. Что все это значит? Чего хочет Пьер? Эти последние слова на его языке… мог ли он быть серьезным? Он сказал, что она восхитительна, что он любит ее! Возможно ли это? Мог ли он любить ее? И если так, то что он намерен тогда делать?

Она, как автомат, подошла к туалетному столику и заставила себя сосредоточиться на циферблате своего будильника. Было почти восемь тридцать. Это было время, чтобы одеться и завтракать. Если бы она задержалась, то Роза начала бы беспокоиться.

Покачав головой и пытаясь вернуть в жизнь нормальный ход вещей, она пошла в ванную и там под холодным душем отодвинула все мысли о Пьере Сент-Клере на задний план. Время от этого момента до девяти часов вечера потянулось для нее, как бесконечность, и единственным способом ускорить его было в течение дня отбросить все беспокоящие мысли.

Когда появилась Ребекка, Розы не было на кухне, и она озадаченно поискала ее. Домохозяйка всегда в это время по утрам была на месте, подготавливая поднос с завтраком для Адель, но, судя по следам ее недавнего присутствия, она была где-то здесь. Ребекка решила, что та, должно быть, вышла за какими-нибудь овощами для обеда, и, пожав плечами, она из чайника, стоявшего на электрической плите, налила себе чашечку кофе. Когда из холла появилась Роза, она сидела за кухонным столом и пила.

— Доброе утро, Роза, — улыбнулась Ребекка.

— Доброе утро, мисс. — Роза, не улыбаясь, пошла к раковине. — Вы взяли немного кофе?

— Да, спасибо. Тебя не было, и я сама себя обслужила. — Она нахмурилась, заметив приготовления Розы. — Что… что-нибудь не так?

Роза оглянулась вокруг, ее обычно дружелюбное лицо было немного обеспокоенным.

— Не совсем, мисс. Я… я относила поднос для мисс Адель.

Чашечка с кофе Ребекки со стуком упала в блюдечко.

— Что ты делала?

— Относила поднос для мисс Адель, — бесстрастно повторила Роза. — Она попросила об этом. Мне пришлось.

Ребекка непонимающе покачала головой.

— Она попросила об этом?

— Да, мисс. Сначала я думала, что вы тоже где-нибудь здесь. Мисс Адель приехала на кухню на своей коляске.

Ребекка резко вскочила на ноги.

— Она приехала на кухню в коляске?! — повторила она недоверчиво. — Прошу меня простить, Роза, если я выгляжу глупо, но этого раньше никогда не происходило. Никогда, с тех пор как я здесь.