Виктория с трудом сдержалась:

— Не хочется напоминать тебе, Софи, но если я решила работать, мы будем работать, понятно?

Софи фыркнула:

— Бросьте задаваться! Я знаю, вы вертите папой, как хотите!

Виктория похолодела.

— Неправда! — в испуге сказала она.

— Я так думаю. — Софи расположилась в кресле и склонила голову набок. — Фройляйн Шпигель и вас не любит.

Виктория отодвинула книги в сторону:

— Перестань вести себя как психолог-любитель. Ты ничего не знаешь о чувствах отца или фройляйн Шпигель и просто создаешь неприятности! Но что касается меня, я в курсе твоих маленьких козней, поэтому перестань!

Софи скорчила гримасу и перебросила ноги через ручку кресла:

— Все всегда обращаются со мной как с ребенком! Но я не ребенок, мне уже почти десять. В Индии девочки моложе меня выходят замуж и имеют детей в четырнадцать — или даже раньше!

— Здесь не Индия, — сухо напомнила Виктория.

— Знаю. Но то, что случается в одном месте, может произойти и в другом! — Она ради эксперимента затрепетала ресницами. — У вас было много бойфрендов в Англии? Когда вам было больше десяти?

Виктория вздохнула.

— Случались, — осторожно признала она.

— А ребенок?

— Нет, конечно!

Софи равнодушно пожала плечами.

— Вам нужно выйти замуж, чтобы иметь детей? — с любопытством спросила она.

Виктория вскочила.

— Не думаю, что нам нужно обсуждать это сейчас, — решительно сказала она.

Глаза Софи расширились.

— Почему? Мне интересно. Не думаю, что, когда появилась я, моя мать была замужем за отцом.

— Софи! — Виктория рассердилась.

Софи приняла обиженный вид:

— Я не вру.

— Мне безразлично, я просто не хочу об этом слышать!

Софи пожала плечами:

— Почему бы и нет? Если только вы не боитесь моего отца…

Пальцы Виктории до боли сжали край стола.

— Я же говорю, Софи, — бросила она, — я не боюсь твоего отца!

— Что здесь происходит?

Резкий холодный голос заставил Софи поспешно спрыгнуть с кресла, а Виктория слегка вздрогнула и была рада поддержке стола. Барон бросил на нее сумрачный взгляд и обратился к дочери:

— Ну?

— Ничего, папа. — Софи умоляюще развела руками. — Мы… обсуждали социальные проблемы, вот и все.

Виктория не могла сдержать улыбку. Что-то в Софи одновременно и раздражало, и забавляло. Барон повернулся к Виктории:

— Это правда, фройляйн?

Девушка порозовела. Очевидно, барон слышал, что говорилось, и намеренно подталкивал ее к отрицанию.

— Ничего, с чем я не могла бы справиться, герр барон, — наконец ответила она, — Кстати, вас искала фройляйн Шпигель. Она просила вас зайти к ней после возвращения. Она у себя в комнате. — Виктория опустила голову и зашуршала бумагами на столе.

Барон наконец соизволил обратить на нее внимание.

— А вы, фройляйн? Что вы здесь делаете? Я велел Марии передать, что сегодня вам следует остаться в постели. — Он покачал головой. — Конечно, следовало догадаться, что любой мой приказ вызывает ваше противодействие!

Виктория подняла голову:

— Я прекрасно себя чувствую, господин барон. Мария передала ваше сообщение, но я предпочитаю быть на ногах.

— А я предпочитаю, чтобы вы отдыхали! — огрызнулся он. — И попросил доктора Циммермана осмотреть вас.

Виктория досадливо взмахнула рукой:

— Не надо. Я не больна!

Барон нахмурился:

— У вас может быть сотрясение мозга!

— Сомневаюсь. — Виктория сжала кулаки.

Разговор с ним стоил немало нервов. Она помнила ощущение его рук на шее и твердое, страстное требование его губ. Неужели барон способен так безразлично отбросить все, что случилось? Может ли он на самом деле быть таким бесчувственным, как представляется? Виктория внимательно посмотрела на него. Какие мысли скрываются за этим холодным фасадом? И какова роль фройляйн Шпигель? Барон сказал, что она друг, но Виктория чувствовала, что женщина проявляла к нему собственнический интерес. Вернулось прошлое? В чем именно состояли их отношения, если она так просто могла пригласить его в свою комнату?

Теперь барон взялся за Софи:

— Иди и скажи фройляйн Шпигель, что я буду готов через тридцать минут. Ты тоже готовься.

Лицо Софи осветилось:

— Хочешь сказать, что я тоже еду?

— Конечно.

— Ура! — Софи взволнованно закружилась, и стало ясно, какой она еще ребенок.

Барон последовал за ней, и, когда она, пританцовывая, побежала по коридору, закрыл дверь, и вернулся к Виктории. Опираясь на стол, он внимательно посмотрел на нее пронизывающим взглядом.

— Сейчас вы действительно хорошо себя чувствуете? — тихо сказал он. — Я просил вас оставаться в постели только для вашего же блага.

Виктория сжала губы.

— Спасибо за заботу, герр барон, — натянуто пробормотала она.

Барон резко выпрямился:

— Не называйте меня так!

Дыхание Виктории сбилось.

— Как вы хотите, чтобы я вас называла? — запальчиво осведомилась она. — Сэр?

— Мое имя Хорст! — отрезал он. — И вам это хорошо известно.

Виктория отвернулась от пронзительно испытующего взгляда голубых глаз.

— Вы знаете, что я не могу вас так звать, — задыхаясь, ответила она.

Она услышала приглушенное восклицание, и затем он сказал:

— Нам надо поговорить! О прошлой ночи.

Виктория облизала сухие губы.

— Вы велели мне забыть о случившемся, — напомнила она.

— А вы можете? — хрипло спросил он.

Виктория наклонила голову:

— Постараюсь, герр барон.

— Виктория! — Голос барона звучал глухо. — Пожалуйста. Посмотрите на меня!

Девушка вся превратилась в комок нервов и ощущений. Она знала, что разумнее всего — выйти из комнаты сейчас же, пока не случилось чего-то более серьезного.

Виктория, не оглядываясь, услышала некое движение и через несколько секунд поняла, что барон обошел вокруг стола и стоит рядом. Она слегка дрожала, не решаясь повернуться к нему. Он не имеет права так играть ее чувствами! За кого он ее принимает?

— Я хочу только поговорить с вами, — свирепо сказал барон. — Я понимаю, что делаю, но не могу остановиться! — Последние слова были полны ненавистью к себе.

Виктория подождала, затем медленно повернулась. Он стоял так близко, что она различала густые длинные ресницы и тонкие морщинки под глазами. Виктории невыносимо хотелось коснуться его, опасная близость приносила одновременно наслаждение и боль.

— Да? — проговорила она, с замечательным самообладанием оценивая суматошный ход собственных мыслей.

Кажется, барон затруднялся, с чего начать. Он с досадой провел рукой по затылку и произнес:

— Хочу, чтобы вы знали — для меня непривычно вступать в… чувственные отношения с… гувернантками Софи…

Виктория сложила руки вместе:

— То есть вы подумали, что я могла приписать их отставки вашему нежелательному вниманию?

— Именно. — Он пригладил волосы.

Виктория покачала головой. Такая возможность даже не приходила ей в голову. С самого начала она знала, что для барона отношения с противоположным полом — не игра.

— Кроме того, — с явным усилием продолжал он, — ваше влияние на Софи за эти три недели явно стимулировало ее умственные способности. Знаю, вы скажете, что предстоит еще многого добиться, но первый и главный шаг сделан. — Он вздохнул. — Мне не хочется, чтобы вы чувствовали, что уходите из-за меня.

Виктория прижала руку к груди:

— Ухожу, герр барон?

— Конечно. — Он устало провел рукой по глазам. — Я никогда не прощу себе, если из-за моего презренного поведения Софи лишится первого шанса учиться у человека, которого уважает и кем восхищается.

Виктория сглотнула. Ясно, что барон глубоко сожалеет о своих импульсивных действиях и опасается только того, что она решит уйти до завершения своей работы. Даже если его собственные чувства пробудились, больше того, все еще возбуждены, Виктория поняла, что инцидент не повторится. Заставляя ее насторожиться, он гарантировал себе защиту от дальнейших эмоциональных проявлений. Кроме того, не осталось никаких сомнений, что его действия носили лишь физический характер.