— Роберт говорил то же самое. — Она уставилась на него усталым бесцветным взглядом, и Чарлз понял, что эта битва проиграна.

— Я понимаю, каково тебе пришлось, Констанс, но ты забываешь одну важную вещь, которая способна изменить всю твою жизнь. Я волную тебя как мужчина, и это может стать началом — очень хорошим началом — для наших отношений.

— Не думаю, что настанет день, и все вдруг ни с того ни с сего встанет на свои места.

Чарлз потерял терпение и закричал:

— А я уверен, что ты меня полюбишь! Я заставлю тебя это сделать! Здесь только я рядом с тобой, и нечего постоянно сравнивать меня с каким-то подлецом из прошлой жизни!

— Ты не понял, — спокойно отозвалась Констанс. — Я уже люблю тебя, Чарлз. Я полюбила тебя уже очень давно, но поняла это только сейчас. Да, я люблю… но это не сможет повлиять на мое решение. Я не хочу пускать тебя в свою жизнь.

Констанс замолчала, наблюдая за эффектом, который произвели ее слова. Чарлз выглядел так, словно получил мощнейший удар в солнечное сплетение. Но Констанс прекрасно понимала: допусти она сейчас слабину, ей всю оставшуюся жизнь придется жалеть о принятом решении. Чарлз все же слишком красив, слишком силен и нежен… Точно, пронеслось у нее в голове, слишком похож на Роберта.

— Значит, ты обрекаешь нас обоих на вечное одиночество? — уныло спросил Чарлз после долгого молчания.

— Называй это как хочешь. — Она вызывающе выпятила вперед подбородок. — Но я бы предпочла считать, что спасаю твое и свое будущее. Ты еще встретишь хорошую девушку.

— Замолчи! — вскричал Чарлз, испугав Констанс своей страстной одержимостью. — Не смей говорить, что я могу встретить другую, не то я не отвечаю за свои действия! — Он постоял с минуту, глядя в ее испуганные глаза, а потом резко отвернулся и зашагал по тропинке, ведущей к припаркованному неподалеку джипу.

Констанс, оцепенев от горя, долго смотрела ему вслед. Он уходит, он навсегда меня оставляет, мучалась она, пытаясь справиться с подступавшими к горлу рыданиями. Прощальный взгляд Чарлза красноречивее всяких слов дал ей понять, что он больше не вернется.

Она слышала, как взревел джип, словно сам дьявол вселился под капот огромного автомобиля. А потом густая тишина — обманчивая, звенящая безмятежность — опустила легкое покрывало спокойствия на зеленые луга, окружавшие тихую гавань отчаявшейся Констанс. Даже птицы, и те молчали, словно знали: нечто важное произошло сейчас под крышей этого дома.

Он ушел.

Констанс, тяжело вздохнув, опустилась на прогретые солнцем ступеньки, а веселое голубое небо будто смеялось над ее горем, отражаясь радостными бликами в безмятежной речной глади.

Он ушел, и это все лишь по ее вине.

Когда вечером того же дня Констанс заехала в ветеринарную лечебницу за Банга, веселое возбуждение соскучившегося пса ненадолго сгладило неприятное впечатление от расставания с Чарлзом. Но лишь ненадолго.

Она весь вечер ждала телефонного звонка, зная, что все равно не дождется, а утром, едва рассвело, была уже на ногах — взвинченная, усталая, раздраженная, повторяя себе непрестанно, что Чарлза не вернуть.

На следующий день легче не стало, и в течение медленно тянущейся недели Констанс мало-помалу свыклась с фактом его отсутствия, ведь теперь наконец-то исполнилось самое заветное ее желание: она осталась одна.

Однако сердцу не прикажешь, и постоянные мысли о Чарлзе к концу второй недели добровольного затворничества вынудили ее совершить поездку в Лондон, к Саймону и Бренде. Однажды вечером Констанс быстро собрала кое-какие вещи и через десять минут вместе с Банга покинула ставший почти родным деревенский дом.

Когда она уезжала, в Суррее стояли погожие деньки, зацветали сады и зеленые поля, но Лондон встретил Констанс негостеприимным туманом и промозглой сыростью серых улиц.

Хотя Констанс предупредила о своем визите, ей все же стало неловко, когда она заметила, что Бренда не слишком рада ее приезду. Усадив гостью в шезлонг, притаившийся в тенистой прохладе летнего сада, Бренда принесла два высоких запотевших бокала с холодным апельсиновым соком и, тяжело вздохнув, приступила к расспросам:

— Ну выкладывай. Что там у вас еще с Чарлзом?

— С Чарлзом?.. — переспросила Констанс, вскинув на смеющуюся Бренду полные ужаса глаза.

— Ради Бога, Констанс! — фыркнула Бренда. — Да это же ясно как день. Только слепец не заметил бы, что между вами происходит нечто интересное.

— Неужели так заметно? — испуганно прошептала Констанс, отпивая сок со льдом. — Но тогда я еще сама об этом не думала. А вот Чарлз, похоже, все понял сразу.

— Но теперь-то вы, надеюсь, оба в курсе? — захохотала Бренда. Ее, похоже, забавляло замешательство Констанс.

— Да. Но это больше не поможет.

Констанс вдруг подумалось, что, подслушай кто-нибудь со стороны эти бессвязные обрывки фраз, он бы, вероятно, решил, что две женщины разговаривают на каком-то закодированном языке. Но ведь и ее теперешняя жизнь стала в какой-то степени своеобразным набором ходов и правил, закодированных так, чтобы никто другой не догадался бы об их истинном назначении. Жизнь словно потеряла свой привычный смысл.

— Так-так… — протянула Бренда, видя, что дела в Суррее приняли серьезный оборот. — И кто же из вас получил от ворот поворот? Хотя можешь не отвечать. Позволь-ка угадать… — Она хитро прищурилась. — Впрочем, тут и гадать-то нечего. Ты опять отшила беднягу Чарлза?

— Да… — Констанс порывисто выпила содержимое своего стакана и посмотрела на Банга, который разлегся у ее ног. — В переносном смысле, конечно.

— Что ж, поздравляю. — Бренда уселась поудобнее и стала нервно постукивать пальцами по хрустальному бокалу. — Ну-ка успокойся и расскажи, как все было.

И Констанс рассказала. Рассказала почти все, начиная с момента первой встречи и заканчивая недавним расставанием, опустила только самые интимные моменты своих свиданий с Чарлзом.

— Да уж. — Бренда нахмурилась, ей было уже не до смеха. — Видит Бог, мне не хочется это говорить, но… По-моему, Чарлз абсолютно прав, а ты ошибаешься на все сто процентов.

— Давай не будем ходить вокруг да около. Скажи: что ты имеешь в виду? — холодно спросила Констанс. Ей не понравилось, что честная, всегда прямолинейная Бренда вдруг ни с того ни с сего заговорила загадками.

— Послушай, дорогая, я знаю, что твоя семейная жизнь была далеко не идеальной и ты боишься снова наступить на одни и те же грабли. Но никто тебя об этом не просит, понимаешь? Он сказал, что даст тебе время, уйму времени, целый вагон, если ты пока не готова к серьезным отношениям. А теперь ответь: что остается делать ему? — строго вопросила Бренда. — Поставь себя на место Чарлза!

— Это его личное дело. А что до меня, ждать я больше не хочу, — решительно ответила Констанс.

— Тогда почему ты здесь? Раз уверена в своих чувствах, зачем тебе мои советы?

— Мне было просто необходимо выговориться кому-то близкому, вот и все. Тем более я немного устала от работы: дурацкие мысли крадут время и силы. Жара стоит невыносимая…

— Да дело-то, конечно, не в жаре. — Бренда прикончила свой сок и удовлетворенно улыбнулась. — Я лично придерживаюсь несколько иного мнения. Давай бокал, пойду налью еще сока.

К тому времени, когда Бренда вернулась с кухни, Констанс решила, что тема Чарлза отныне навсегда закрыта. Констанс искренне любила свою невестку, но, поскольку Саймон был первым и единственным мужчиной Бренды, она в отличие от Констанс не знала, да и не могла знать, как легко ошибиться при выборе партнера. И Констанс приняла единственно верное, по ее мнению, решение: она заставит себя забыть о Чарлзе и, вернувшись в Суррей, снова примется за работу.

Бренда, как это ни странно, с завидным упорством не желала оставлять начатый разговор. Пропустив мимо ушей расспросы Констанс о здоровье детей, она внимательно посмотрела на нее и твердо сказала:

— Знаешь, вы с Чарлзом… Извини, могу я ввернуть хоть пару слов, прежде чем ты закроешь эту тему?