Когда они начали рваться вокруг него, убийца запаниковал. В нем заговорил давний страх, которого он не в силах был преодолеть. Квиллиан поднял пистолет, но выстрелил наугад, уже подбегая к краю платформы.

С перепугу ему даже в голову не пришло, что полицейские не стали бы пользоваться под землей настоящей взрывчаткой. Взрывы шутих гнали Квиллиана к туннелю пневматической почты, а куда ведет этот подземный ход, я не имела ни малейшего представления.

Через несколько минут нам на выручку пришла команда снайперов, которую Петерсону удалось собрать на редкость быстро. Мужчины в касках и пуленепробиваемых жилетах, вооруженные винтовками и пистолетами, обступили нас, да так и стояли, пока двое железнодорожных рабочих возились с рельсом, высвобождая ногу Майка.

Мерсер указал фонариком на узкий туннель, в котором скрылся Брендан Квиллиан.

— Вам известно, где он заканчивается? — спросил один из копов, пока двое других занимали позиции по сторонам от входа в туннель.

— На Мюррей-стрит, — ответил Майк. — В нескольких кварталах отсюда, в здании, которое город арендует под винные погреба.

— Я Гэри Пассони, — представился командир снайперов. — Вам пора выбираться наверх. Начальник полиции взял это дело под личный контроль. Через все входы старой станции сюда сейчас спускаются группы спецназовцев. Они эти погреба мигом отыщут.

И Пассони поднес ко рту переговорное устройство.

Еще один полицейский тронул меня за руку:

— Мисс Купер, мне приказано вывести вас отсюда. Следуйте за мной.

— Сначала дождусь, когда Чапмена вызволят.

— Иди, блондиночка, иди, — сказал мне с путей Майк. — Не задерживай движение. Я буду замыкающим нашего шествия.

Убедившись, что Майк не останется без помощи, я пошла вдоль платформы. На душе у меня было тревожно из-за Мерсера, я боялась, что он уже пустился в погоню за Квиллианом.

Кто-то, по-видимому, подал наверх сигнал о том, что пути свободны, потому что вскоре послышался шум медленно приближавшегося поезда. Однако я еще не успела увидеть его, как из туннеля пневматической почты, в котором исчез Квиллиан, донеслись звуки стрельбы.

Стоявшие у входа в туннель копы упали на колени и крикнули нам: «Ложись!»

Из туннеля послышался голос — незнакомец назвал Пассони по имени, а затем предупредил:

— Не стреляйте. По-моему, мы в него попали. Мои люди движутся в вашу сторону. Отойдите от туннеля.

Я поняла: полицейские нашли вход на Мюррей-стрит.

А затем услышала голос Мерсера, крикнувшего копу, который держал меня за руку:

— Уведите ее отсюда.

Я рванулась вперед, закричав:

— У тебя и жилета-то не…

Пассони приложил к губам палец. Я, замолкнув на полуслове, услышала тихий стон. Двое снайперов в очках ночного видения приникли к прицелам своих винтовок.

Несколько секунд спустя из туннеля выполз, прижимая ладонь к горлу, Брендан Квиллиан. Выполз и повалился на спину у края платформы. Один из полицейских поставил ногу ему на шею, другой вырвал из его руки револьвер, еще двое быстро обыскали его. Когда первый полицейский снял ногу с шеи, из нее фонтаном ударила кровь.

Майк заковылял к Квиллиану.

— Что, Брендан, болит шея-то? — поинтересовался он. — Ну, по крайней мере так ты умрешь быстрее, чем от рук душителя.

Один из прибывших санитаров оттолкнул Майка, потом попытался остановить кровь. Квиллиан хватал ртом воздух, теперь он выглядел совершенно безобидным — серое лицо, обмякшее тело.

Мерсер отступил в сторону, освобождая дорогу четверке санитаров, которые уложили Квиллиана на носилки и понесли к вагону подземки.

Когда они проходили мимо меня, левый глаз Брендана вдруг открылся. Он судорожно стал шарить взглядом по сводчатому потолку, словно надеясь увидеть небо. Потом застонал, дернулся, и взгляд его стал безжизненным. Так Квиллиан и умер на руках у полицейских, в одном из тех глубоких подземелий, которых он боялся всю жизнь.

Поезд подъехал поближе, и вторая команда санитаров занесла Майка в пустой вагон, чтобы доставить его в отделение неотложной помощи больницы Белльвю.

Он растянулся на сером виниловом сиденье вагона. Один из медиков осмотрел его ногу.

— В больнице вам сделают рентген, но, похоже, у вас порвалась связка и треснула кость. Нога сильно распухла.

— Болит дьявольски. У вас подушки не найдется? А то эти сиденья жестче камня. У меня теперь затылок болит даже сильнее, чем нога.

Я рассмеялась и, присев рядом с ним, положила его голову к себе на колени, убрала с его лба прядь волос.

Он взглянул на Мерсера:

— Куп заработала сегодня повышение в чине. Как ты додумалась до шутих? Когда эта мысль пришла тебе в голову?

— Когда я увидела в старом вагоне бамбуковые сиденья. Дядюшка Чарли как-то рассказывал мне, что самые первые шутихи делали из бамбука. Бамбук растет так быстро, что воздух оказывается заперт его перегородками, и когда стебли бамбука бросают в огонь, они с громким треском взрываются. Я и подумала: если Квиллиан где-то рядом, взрывы напугают его, и он выскочит из укрытия.

Поезд миновал спуск, ведущий к станции «Бруклинский мост», а затем и саму станцию — мы ехали спецрейсом, предназначенным для доставки в больницу очень важного пациента.

— Я думал, ты подземку терпеть не можешь, — сказал Майк, сжимая мою ладонь. — А ты чуть не улыбаешься.

— Все уже закончилось, Майк. Мы целы. И я возвращаюсь домой почти из центра Земли. Это и вправду подземный город мертвых, и мне не терпится покинуть его.

Мерсер, державшийся за вертикальную стойку, спросил:

— Как ты догадался, что О'Мэйлли заезжал к Триш за деньгами?

— У нас с Куп имелись все банковские записи Брендана и данные о его звонках за последний год. Имя его брата в них нигде не встречалось. Однако, когда Триш рассказала нам о том, как Дюк всегда вступался за своего младшего брата, мне показалось логичным, что к нему-то Брендан в конце концов и обратится. А что еще он мог предложить Дюку, кроме денег? Скорее всего, Триш нашла их, когда прибиралась в квартире погибшего брата.

— А Тедди О'Мэйлли?

— Он вел двойную игру. Между Квиллианами и Хассеттами существовала кровная вражда, а О'Мэйлли подыгрывал и тем и другим. Он был готов продать Квиллиана, надеясь нажиться на этом, и здорово просчитался.

Поезд уже миновал станции «Бликер-стрит», «Астор-плейс» и «Четырнадцатая улица».

— Полагаю, Петерсон бросил сейчас своих людей на поиски Бобби Хассетта, — сказал Майк Мерсеру. — После того как меня осмотрят и перевяжут, мы с тобой сможем присоединиться к ним.

Мерсер покачал головой:

— Думаю, когда врачи покончат с твоей больной ногой, непробиваемой башкой и всем прочим, мистера Хассетта уже упекут за решетку.

— Слушай, ну ее, эту больницу. Может, прокатимся до конца линии? — спросил Майк.

— Меня увольте, мистер Чапмен, — сказала я. — Я хочу как можно скорее глотнуть свежего воздуха и увидеть солнечный свет — вернее, лунный. Хочу, чтобы тебе починили лодыжку и ты сводил меня на танцы. Хочу, чтобы все, кому успел навредить Брендан Квиллиан, узнали: больше он этого не сделает. Хочу открыть кран на кухне, глотнуть самой вкусной в мире воды и мысленно поблагодарить за нее людей, которые зарываются под землю, чтобы мы получали эту воду. Хочу, чтобы ты пообещал мне, что никогда…

— Полегче, Куп. Уж больно многого ты хочешь. Наверное, мне следует еще и попросить прощения за то, что я затащил тебя на эту соединительную ветку, так?

— Угости меня выпивкой, потом еще одной, а уж после и спрашивай. Если рука, в которой я буду держать стаканчик, не задрожит и я не пролью ни капли виски, ты получишь прощение.

— Что скажешь, Мерсер? Недурно я устроился, а?

Вагон покачивался из стороны в сторону, и Майк снова сжал мою ладонь.