Сокращение романов, вошедших в этот том, выполнено Ридерз Дайджест Ассосиэйшн, Инк. по особой договоренности с издателями, авторами и правообладателями. Все персонажи и события, описываемые в романах, вымышленные. Любое совпадение с реальными событиями и людьми — случайность.

Я сидела в пустом зале суда на месте обвинителя, передо мной на столе была одна-единственная тощая папка. Лежащую в ней фотографию я уже сотни раз изучала в своем кабинете, однако в то утро я смотрела на нее по-новому.

На снимке, сделанном в морге вскоре после вскрытия, Аманда Квиллиан лежала на стальной каталке. На ее шее виднелись круговые кровоподтеки и ссадины — отпечатки рук убийцы, сломавшего ей шею.

— Предвижу печальное зрелище. Обвинитель предстает перед двенадцатью заседателями, имея в запасе жалкие крохи косвенных улик и осведомителя, у которого список судимостей длиннее, чем рулон туалетной бумаги. И при этом у него нет ни малейшего представления о том, кто же придушил прелестную, хоть и покойную, миссис Квиллиан.

Голос Майка Чапмена заставил меня оторвать взгляд от фотографии.

— Я и не слышала, как открылась дверь. Что, уже впускают публику?

Майк улыбнулся, он частенько подтрунивал надо мной. Откинув со лба прядь темных волос, заговорил серьезно:

— Нет еще. Меня впустил Арти Трамм. Просил передать, что судья приказал ему загнать сюда всю шушеру в девять пятнадцать. Так что допивай кофе и помолись Покровительнице Всех Безнадежных Дел.

— Как приятно сознавать, что детектив, лично производивший арест, теряет уверенность еще до начала перекрестного допроса первого свидетеля!

— Уверенность? Подозреваю, что тебе долго не представится случая еще раз произнести это слово, Куп.

Майк подошел к отведенному для обвинителя месту, а я встала и допила остатки уже остывшего кофе.

— Три чашки должны подействовать, — сказала я. — Три чашки плюс несколько сотен бабочек, которые так и порхают в моей груди.

— Они по-прежнему с тобой?

— Если я когда-нибудь скажу, что их больше нет, выброси меня на свалку.

Он взглянул на фотографию на моем столе: снятое крупным планом лицо Аманды Квиллиан.

— Она опять говорила с тобой, Куп? Потому ты и пришла сюда в такую рань?

Я не ответила. Мы с Майком Чапменом вместе ведем уголовные дела уже лет десять и хорошо изучили привычки друг друга. Мы не просто партнеры, но и хорошие друзья. И Майк отлично знал, что вчера я попросила у Арти, полицейского, отвечавшего за охрану зала номер 83 Верховного суда округа Нью-Йорк, разрешения прийти пораньше, еще до начала слушания.

За моим креслом стояла магазинная тележка, давно уже ставшая для меня любимым средством транспортировки судебных документов. Она была доверху нагружена папками разных цветов: в лиловой подшиты показания обычных свидетелей, в синей — копов и детективов Полицейского управления Нью-Йорка, в зеленой — заключения судебно-медицинских экспертов и криминалистов. На самом дне тележки помещались десятки вещественных улик, которые я собиралась предъявить суду.

— Майк, — воскликнул появившийся в дверях Арти Трамм, — ты видел вчерашнюю игру «Янки»?

— Только последнюю подачу и застал.

— Сегодня сюда уйма народу набьется, Алекс, — сочувственно кивнул мне Трамм. — Что-нибудь еще нужно? Ты скажи, я принесу.

— Спасибо за заботу. Но все, что мне понадобится, у меня уже есть, — ответила я и принялась одну за другой выкладывать папки на стол.

В длинные коридоры дома номер 100 по Центральной улице выходили двери огромных залов суда, и этот предназначался для слушания моего дела. Дела громкого, поскольку тело убитой было обнаружено на одной из восточных Восьмидесятых улиц, всего в квартале от музея «Метрополитен». Убийство, большие деньги, супружеская неверность — это всегда привлекает множество любопытных.

— Жаль, что ты не смог побывать на вчерашнем предварительном слушании, — сказал Арти Майку, подкручивая усы. Над его ремнем заметно нависало брюшко. — Они оба были необычайно хороши.

Поскольку Майк на этот раз был еще и свидетель, он до своего выступления не имел права присутствовать на суде.

— Сколько бы ты им поставил — по десятибалльной шкале?

— Майк, прошу тебя, — вмешалась я, — ему же нельзя…

— Не обращайте на нас внимания, мисс Купер, — улыбнулся, обернувшись ко мне, Майк. — И не пытайтесь уверить меня, что вы не читали судебных репортажей в сегодняшних утренних газетах.

Арти взял со стола судьи графин, чтобы наполнить его водой.

— Ты уж мне поверь. Алекс выглядела лучше, чем написали в «Дейли ньюс». Только доводы ее слабоваты. Я бы дал Алекс девять баллов, а вот дело ее тянет всего на три.

— А Хауэлл?

— Десять, не меньше. Такой ухватливый малый. Знаешь, Майк, если я надумаю кого-нибудь укокошить, то попрошу, чтобы меня защищал Лем Хауэлл.

И Арти вышел, закрыв за собой дверь.

— Я вовсе не хотел бередить раны, — смущенно проговорил Майк.

— Насчет Лема Хауэлла он прав. Лора передала тебе список утренних свидетелей?

— Твоя секретарша еще не появлялась.

Майк был сегодня в своем традиционном облачении — темно-синий блейзер, темно-серые брюки. И хотя мы с ним оба довольно рослые — во мне пять футов десять дюймов, и это не считая каблуков, — но в гулком пространстве огромного зала мы были как мелкие рыбешки в чреве кита.

— Список лежит на ее столе.

Я люблю, чтобы процесс шел ровно, без помех. И потому заранее определяю очередность свидетелей, дабы они выступали в том порядке, какой мне требуется. А за порядком этим предоставляю следить Майку и моей помощнице Максин.

— Что-нибудь еще…

— Нет. Увидимся в перерыве.

— Не сердись, малыш. Надо же оценивать наши шансы по-честному. Прости, если я тебя расстроил.

— Ты попытался расстроить и еще кое-что. — Я переложила фотографию Аманды Квиллиан в тележку.

— Ага, то есть я так понимаю: отношения с Амандой ты наладила. Вы помирились.

Именно это я и делаю в начале всякого слушания дела об убийстве, готовясь к предстоящему сражению. Пройдет какой-то час, и мельчайшие подробности личной жизни этой женщины будут выставлены на всеобщее обозрение — все то, о чем она говорила лишь с теми, кому доверяла и кого любила.

Как только двери суда откроются, в первые два ряда мест для публики набьются репортеры. Следующий ряд отведен для родственников жертвы — там сядет ее старушка мать, две сестры, друзья и подруги. А остальные ряды заполнят обычные горожане. Кроме них здесь будут присутствовать и мои коллеги из Манхэттенского управления окружного прокурора, одни придут, чтобы оценить стиль защиты Лема Хауэлла, другие — чтобы морально поддержать меня.

Я понимала, что сильных доводов у меня практически нет. Знала слабые стороны дела и стороны сильные, о которых ни двенадцать присяжных, ни четверо запасных еще ничего не слышали. Майк был прав: Аманда Квиллиан говорила со мной — посредством вещественных доказательств, которые мы собрали после ее смерти. И в фотографию из морга я так пристально вглядывалась только для того, чтобы напомнить себе: я обязана добиться правосудия.

— Детектив Майкл Патрик Чапмен из уголовной полиции северного Манхэттена, клянетесь ли вы говорить правду, полную правду и ничего кроме правды? — донесся от дверей зычный голос моего оппонента.

— Лемюэл Хауэлл третий. Крадущаяся черная пантера, — отозвался Майк, распахивая калиточку в перегородке, которая отделяла публику от мест, предназначенных для адвокатов. Последняя фраза очень точно описывала худощавого, элегантного чернокожего Лема.

— Александра, друг мой, с добрым утром!

Лем поставил украшенный монограммой кожаный чемоданчик на пол у своего кресла, пожал Майку руку. Потом приблизился ко мне, взял меня за локоть и чмокнул в щеку. Во время беседы он почему-то всегда так и норовил прикоснуться к собеседнику, заглянуть в глаза — видимо, устанавливал контакт.