На самом-то деле следователя более дотошного, чем Майк Чапмен, на свете просто не существовало.

— Я тебя ни в чем не виню.

— Мы же изучили его прошлое, вели за ним наружное наблюдение, просмотрели списки его телефонных звонков — и ничего. И в тюрьме его никто не навещал. Когда знаешь, как крепки у «кабанов» семейные узы, это выглядит странно. Как он отреагировал на новость?

— Герцу хватило ума поговорить с ним без меня. Кроме того, объявлен перерыв в слушании дела — оно возобновится после похорон.

— Позови к телефону Мерсера, мне нужно переговорить с ним.

— Мерсер уехал в больницу Белльвю, — сказала я. — Марли Дионн лежит там после операции в закрытом отделении. Твой информатор сообщил, что пока к нему посетителей не допускали. Мерсер хочет назвать ему имя Дюка Квиллиана и посмотреть, что из этого выйдет.

— Хорошо, я перехвачу его там. Петерсон собирает нашу группу — в туннеле, вход в который находится рядом с профсоюзом «кабанов». Хочешь поприсутствовать?

— Конечно.

— В четыре. Есть надежда, что к тому времени будут опознаны все погибшие. Оденься попроще, малыш. От этой истории так и несет крупными неприятностями.

В три сорок пять я оставила машину на углу Одиннадцатой улицы и прошла немного в восточном направлении, к огражденным колючей проволокой воротам. Возле ворот меня ждал Майк.

Мы шли через заставленный какими-то гигантскими механизмами двор. Здесь кипела жизнь: «песчаные кабаны» в рабочих комбинезонах, детективы в спортивных куртках поверх футболок, городские чиновники в повседневных костюмах — все суетились и возбужденно переговаривались. Таких облаков табачного дыма я не видала со времени моего первого ночного вызова в убойный отдел полиции.

— Смотри не поскользнись, — предупредил Майк и протянул мне руку. — Пожарные заливали огонь и развели здесь вчера грязищу.

Запыленный, двойной ширины жилой автоприцеп был затянут черным крепом. Майк открыл дверь.

— Добро пожаловать в «свинарник». Я не шучу, они сами его так называют.

Я на пару секунд задержалась на пороге, оглядываясь. В продолговатом помещении стояло несколько рабочих столов и множество складных стульев. На столах лежали кипы бумаг, какие-то инструменты, пластиковые контейнеры для еды и пепельницы. На стенных крючках висели заляпанные грязью клеенчатые желтые плащи и спецовки. Несколько рабочих сидели перед телевизором и смотрели новости. Когда я проходила мимо, многие провожали меня настороженными взглядами.

Приехавший раньше нас Мерсер представил меня Джорджу Голдену, геологу из Министерства охраны окружающей среды.

— Четверо детективов вашей группы уже в туннеле. Кто-нибудь еще ожидается? — спросил Голден. Ему было лет пятьдесят пять — загорелый мужчина с тяжелыми веками и острым носом.

— Больше никого, — ответил Майк. — Давайте начнем с самого верха. Что мы здесь имеем?

— Мы находимся прямо над главной артерией Водовода номер три, туннеля длиной шестьдесят миль, который пройдет на шестьсот футов ниже уровня земли и обойдется, когда прокладка завершится, более чем в шесть миллиардов долларов. А завершение работ ожидается не раньше 2020 года.

— Почему выбрана именно такая глубина? — спросил Майк.

— Ближе к поверхности находятся подземка, электрические кабели, канализация, а под ними еще один водовод. Так что выход у нас один — закапываться все глубже, — ответил Голден.

— А сколько вообще требуется воды, чтобы утолить нашу жажду? — поинтересовался Мерсер.

— И помыть вас? И спускать воду в туалете? Начните с полутора миллиардов галлонов в день.

— И для этого у нас имеется водохранилище Кротон, — сказал Майк, подразумевая находящуюся в округе Уэстчестер и состоящую из двенадцати огромных резервуаров систему, из которой вода поступает в город по трубопроводам длиной примерно пятьдесят миль.

Голден кивнул:

— Кротон достиг предела своих возможностей еще в начале двадцатого века. Поэтому инженерам пришлось прокладывать каналы дальше на север, к горам Катскилл и реке Делавэр.

Дверь прицепа отворилась, и заглянувший в нее рабочий крикнул:

— Джордж! Путь свободен, можно спускаться.

— Спасибо. Больше тебе детективы ничего не сказали?

Мы все обернулись к двери, чтобы выслушать ответ.

— Они весь день проковырялись там с тестами этой штуки — как она называется?

— ДНК, — ответила я. Три мои самые любимые буквы алфавита. В 1989 году, для того чтобы получить хотя бы предварительные результаты генетического анализа, требовалось полгода лабораторных исследований. Теперь же мы, обнаружив на рассвете останки человека, можем уже к закату установить его личность — и прямо на месте преступления.

— Ну да, у них тут передвижная лаборатория на улице стоит. Это явно Дюк и те двое из Тобаго.

— А кто эти двое? — спросил Майк.

Джордж протянул руку за одним из клеенчатых плащей.

— Не повезло Дюку. Из наших людей он был, наверное, последним, кто вызвался бы работать с этой парочкой. Дюк был «кабаном» в пятом поколении, настоящим профессионалом. А эти двое — просто сопляки, двоюродные братья с южных островов, появились у нас всего пару месяцев назад. Вчера их впервые назначили в вечернюю смену.

— Так здесь и по вечерам работают? — спросила я. Мне трудно было представить себе, как люди и в дневное-то время отваживаются спускаться на такую глубину, а в темноте и подавно.

— Работы ведутся круглые сутки и без выходных, Алекс, — ответил Джордж. — Ну что, будете спускаться все трое?

Ответ застрял у меня в горле, но Майк и Мерсер ответили сразу: да.

Джордж подошел к группе «кабанов», сидевших перед телевизором.

— Ребята, мне нужен один из вас в провожатые.

Все они молча, точно не слышали его, поднялись со стульев и потянулись к двери.

— Бобби! Бобби Хассетт, — позвал Голден, — будь добр, сделай мне такое одолжение.

— Прости, Джордж, я тут с рассвета на подхвате кручусь. Пора и домой ехать. — Хассетт распахнул дверь и придержал ее открытой.

— Ну ладно, кто-нибудь, наберитесь смелости, — сказал Голден. — Эти детективы хотят разобраться в случившемся, сделать нашу работу более безопасной.

Никто ему не ответил.

Голден хлопнул по спине ближайшего к нему «кабана»:

— Надевай амуницию и пойдем.

— С ней я вниз не пойду, — мрачно ответил «кабан».

— А в чем дело-то? — спросил Майк. — Она бывала в таких местах, куда ты не сунулся бы, даже если бы я шел впереди тебя с «Калашниковым» в руках.

Голден отмахнулся:

— Не обращайте внимания, Алекс. Все это старые бабьи сказки. Якобы женщина в туннеле — дурная примета.

Судя по реакции на просьбу Голдена, эту сказку считали здесь правдой чистой воды.

— Это не сказка, — угрюмо произнес «кабан» и пошел к двери. — И не примета. Какая, к черту, примета. Там внизу смерть ходит, Джорджи. С начала этих работ мы потеряли тридцать человек. Сколько еще людей должно погибнуть?

— Если мы все не поместимся, могу подождать здесь, — сказала я.

У моих ног стояли на земле деревянные ящики со штампом на каждом: «ВЗРЫВЧАТКА — 30 ФУНТОВ». Прямо передо мной находилась железная клеть восемь футов высотой — вроде тех, в каких аквалангисты спускаются в океан, чтобы фотографировать акул. Сетчатые стены ее были выкрашены красной краской, она висела над зевом шахтного колодца на цепи огромной лебедки. К самому верху клетки была прикреплена табличка: «ОПАСНО — ВО ИЗБЕЖАНИЕ УВЕЧЬЯ ДЕРЖИТЕ РУКИ ПОДАЛЬШЕ ОТ ДВЕРИ».

Джордж Голден улыбнулся мне:

— Входите, Алекс. Она нас всех выдержит.

Майк подтолкнул меня в спину, и я без всякой охоты вошла в «Алимак» — маленький лифт, которому предстояло спустить нас на самое дно. Мы были одеты в форменные желтые плащи, на головах — пластмассовые каски, на ногах — резиновые сапоги со стальными носками. Мои оказались мне великоваты — чтобы не спотыкаться, приходилось идти, шаркая подошвами по земле.