– Психические заболевания у детей редко имеют одну распознаваемую причину, – сказала она. – Что-то, имеющее отношение к новой окружающей Флетчеров обстановке, могло послужить толчком, разбудившим в Томе какое-то дремлющее состояние. И было бы очень полезно знать, что могло стать таким толчком.

– И здесь уже наступает мой черед? – спросил он, поднимая на нее глаза.

– Да, – ответила она. – Вы здесь тоже недавно. Вероятно, вы находитесь в самом выгодном положении, чтобы заметить этот возможный катализатор. Вам ничего не приходит на ум?

Гарри медлил. Разве он мог такое подумать? Семья Флетчеров переехала в город, в котором не появлялось новых приезжих более десяти лет и где ритуальный забой скота был предлогом для веселой вечеринки. Это был город, где слухи распространяются мгновенно, возникая ниоткуда. И где кто-то наливает в чашу для причастия кровь свиньи. Разве мог он такое предположить? И поймет ли он, когда нужно остановиться?

– Это не совсем обычный город, – наконец сказал он. – И на многие вещи у людей здесь есть свой собственный взгляд.

– Можете привести какие-нибудь примеры? – попросила Эви.

Она открыла небольшой блокнот и сейчас перебирала в пальцах карандаш. Ее волосы справа были убраны за ухо. Такое маленькое ушко… С сережкой-гвоздиком, в которой блестел красный камешек.

– В первый день, когда я приехал сюда, я увидел двух мальчиков, которых запугивала местная банда, – сказал он. – Там были мальчишки немного постарше, некоторые из них уже подростки.

– На велосипедах? – быстро спросила она.

Гарри озадаченно покачал головой.

– Не тогда. Хотя позже я несколько раз встречал некоторых из них и на велосипедах. Когда захотят, они могут передвигаться очень быстро. И еще они очень ловкие. Я уверен, что видел какие-то фигуры, которые карабкались по развалинам аббатства и даже по крыше церкви. Мы абсолютно уверены, что это они виноваты в том злополучном происшествии с Милли Флетчер пару недель назад, хотя и не имеем возможности этого доказать.

– А в тот первый день они угрожали Тому и Джо?

Гарри кивнул.

– Они разбили окно в церкви и хотели свалить всю вину на этих мальчиков.

– Такое бывает. Далеко не впервые сплоченная община принимает чужаков в штыки, – заметила Эви. – А как люди здесь отнеслись к вам?

Гарри на секунду задумался.

– Ну, чисто внешне вполне дружелюбно. Здесь есть несколько приятных людей. Но тут также происходят и странные вещи.

Он запнулся. Стоит ли рассказывать Эви о шепоте, который он слышал в церкви? О том, как кто-то подшутил над ним, наполнив чашу кровью? О том, что дом Господень пугает его?

– Впрочем, ничего особенного, и мне не хотелось бы в это вникать, – продолжил он. – Однако меня бы не удивило, если бы кто-то с испорченным чувством юмора попытался пугать мальчиков.

– Вот, точно. – Эви подалась вперед. – Именно это я и почувствовала у Тома, – сказала она. – Страх.

В мягком освещении ризницы на шее у Эви поблескивало что-то серебряное.

– Так чего же он боится? – спросил Гарри.

– Обычно, когда ребенок чем-то напуган, мы начинаем искать источник у него дома, – ответила Эви, – но тут ничто не указывает на то, что Том боится своих близких.

Сегодня она была с макияжем. Когда они встречались в прошлый раз, этого не было. И тогда он не вполне осознал, насколько она красива.

– У нас есть один тест, – сказала она. – Мы называем его тестом необитаемого острова. Мы просим ребенка представить себе, что он находится на необитаемом острове где-то в открытом океане, за многие километры от всего мира и в полной безопасности. И просим его выбрать одного человека, с которым он хотел бы там оказаться. Одного-единственного человека из всех людей на земле.

«Тебя, – подумал Гарри, – я бы точно выбрал тебя».

– И что вам сказал Том? – спросил он.

– Он сказал, что это Милли. Его младшая сестра. Когда я попросила выбрать второго человека, он назвал маму. Потом папу.

– Не Джо?

– Джо оказался на четвертом месте. Потом я провела такой же тест с Джо. И он сказал то же самое. Сначала Милли, потом мама, папа, и только затем Том.

– Интересно, что они оба выбрали Милли.

Эви опустила глаза и перевернула страничку своего блокнота. Темные волосы упали вниз, закрыв большую часть лица. Она перевернула еще один листок и нашла то, что искала.

– Потом Джо сказал нечто такое, что озадачило меня, – продолжила она, взглянув на Гарри. – Он спросил, а будет ли на этом острове церковь, потому что если будет, то он думает, что Милли туда не поедет.

Похоже, обогреватель работал сейчас не так хорошо, как перед этим. Гарри почувствовал, как пальцы его стали холодными.

Они там умерли, да? Те маленькие девочки в церкви?

– Я в порядке, правда. Я и сама могу справиться, – сказала Эви.

Гарри придержал дверь ризницы. Она вышла, и он прикрыл дверь.

– Ни на минуту не сомневаюсь, – сказал он. – Но я всех своих посетителей провожаю до калитки. Можно мне…

Он подставил правую руку. Она покачала головой.

– Я в порядке, спасибо, – снова повторила она.

Они шли по дорожке, и Эви болезненно ощущала присутствие между ними палочки, стучавшей по камням. На то чтобы пройти вдоль церкви, у них ушла минута. Они завернули за угол, и она от неожиданности резко выдохнула. Она уже успела забыть, что у разрушенной церкви появилась новая паства. Она остановилась, в душе обрадовавшись поводу немного передохнуть.

– Господи, что это такое, Гарри? – спросила она, сообразив, что впервые за сегодняшнее утро называет его по имени. – Не могу передать, как я была шокирована, когда только приехала.

– Радуйтесь, что не увидели их глубокой ночью, – засмеялся он, – как это сделал я! Пришел забрать церковные счета и чуть инфаркт не заработал.

Эви переводила взгляд с одной причудливой фигуры на другую. Тут были мужчины, были женщины и, что хуже всего, была – Боже правый! – фигурка маленького ребенка. Потом она сообразила, что Гарри терпеливо ждет, и снова двинулась дальше. Гарри шел рядом.

– Я знаю, что скоро Ночь Гая Фокса, – сказала она, – но почему так много этих пугал? Никогда не видела такого большого сборища.

– Это не пугала, – сказал Гарри. – Это люди из костей.

Эви резко повернулась от руин церкви в его сторону, потом снова посмотрела туда.

– Из костей? В смысле собирают кости и всякую рвань, как старьевщики? – переспросила она.

Гарри покачал головой.

– О нет, тут все нужно понимать буквально. Очевидно, они называются людьми из костей, потому что сделаны именно таким образом.

Она снова остановилась.

– Вам придется объяснить.

– Ну, в общем, это еще одна традиция Гептонклафа, которых здесь масса. Эта восходит к средним векам, когда к церкви пристроили склеп. Примерно каждые тридцать лет могилы должны открываться, а кости оттуда выкапываются и помещаются в склеп. Когда он заполняется полностью, кости сжигают. На костяном костре, который позже стали называть просто костром. Эту историю мне однажды рассказал отец нашего церковного старосты, которого я хотел бы назвать очаровательным стариком, но это уже слишком. Поэтому я могу говорить об этих расставленных «друзьях» сколько захотите и, вероятно, даже больше. Например, все они сделаны по одному образцу, разработанному лично старым мистером Тоби пятьдесят лет назад.

– Это выглядит довольно вульгарно. Ну, все эти кости. Они, конечно, не челове…

– Будем надеяться, что нет. Хотя меня это уже особо не удивило бы. Фигуры сделаны в основном из природных материалов. Остов, как правило, из ивовых прутьев, а набиты они соломой, сеном, зерном, старыми овощами. Каждая семья в деревне изготавливает по крайней мере одну такую фигуру. Это их способ избавиться от накопившегося за год хлама – старой одежды, обрывков книг, кусков древесины, всяких органических остатков, особенно костей, которых у них собирается довольно много, особенно в это время года, потому что они только что закончили забой скота перед зимой. Они замораживают, высушивают и солят мясо, вываривают кости для супа и холодца… И потом, я думаю, у них тут просто недостаточно собак. И если бы вы позвонили на подъезде сюда, как обещали, я бы мог встретить вас и уберечь от потрясения.