– Вам нужно было позвонить от машины, – сказал он. – Я бы пришел и помог вам.

Губы Эви растянулись в улыбке, но хмурая морщинка никуда не ушла.

– И все же я сумела справиться сама, – сказала она.

– Конечно, сумели. Проходите.

Он отступил в сторону, пропуская ее в ризницу. Эви прошла к двум креслам, которые он поставил перед обогревателем, и вцепилась в ручку ближайшего из них. Она медленно опустилась на сиденье, сложила свою раздвижную палочку и положила ее рядом. На ней был ярко-красный шерстяной жакет и простые черные брюки с блузкой. Она принесла с собой в ризницу какой-то мягкий пряный запах. И еще что-то от осеннего утра: аромат увядающих листьев, дымок костра, свежесть воздуха. Он изумленно смотрел на нее.

– Могу приготовить вам кофе, – предложил он, поворачиваясь к ней спиной и направляясь в сторону умывальника. – Он у меня свежий. Или чай. Тут даже где-то есть немного печенья. Элис никогда не приходит с пустыми руками.

– Кофе было бы просто здорово, спасибо. Без сахара. С молоком, если у вас найдется.

Гарри уже забыл, как сладко звучит ее низкий голос, когда она не злится. Он быстро взглянул на нее. Как женские глаза могут быть такими синими? Цвет у них был насыщенным, почти фиолетовым, как у анютиных глазок в сумерках. Ему было непросто оторвать от нее взгляд.

Он делал кофе для двоих, прислушиваясь к шуршащим звукам у себя за спиной, когда она открыла кейс и начала доставать оттуда бумаги. Потом Эви уронила ручку, но когда он бросился поднимать ее, то оказалось, что она уже справилась сама. Румянец на ее щеках постепенно стал сходить. А его лицо уже горело.

Он протянул ей чашку и уселся в кресло. Он ждал.

Этим утром Гарри выглядел священником на все сто: аккуратное черное облачение, белый стоячий воротничок, сияющие черные туфли. На письменном столе лежали даже очки для чтения.

– Спасибо, что встретились со мной, – начала она.

Он ничего не ответил, только немного наклонил голову.

Она протянула ему лист бумаги.

– Мне необходимо передать вам вот это, – сказала она. – Элис и Гарет Флетчеры уполномочили меня поговорить с вами от их имени. Обсудить с вами вопрос, насколько это покажется уместным.

Гарри взял у нее листок и взглянул на него. Очки остались на столе. Он все равно был еще слишком молод, чтобы пользоваться очками для чтения. Они у него были больше для солидности. Через несколько секунд он положил бумагу и взял свою чашку.

– Я также переговорила с несколькими учителями из школы, где учатся Том и Джо, – продолжила она. – И с директором старой школы Тома. И с их доктором. Это нормальная практика, когда занимаешься проблемами ребенка.

Она подождала какой-то реакции от Гарри. Но он промолчал.

– Дети настолько подвержены влиянию внешних факторов, что нам необходимо знать как можно больше об их окружении, – продолжила она. – Обо всем, с чем они сталкиваются в жизни.

– Я успел полюбить Флетчеров, – ответил Гарри, – Надеюсь, что вы сможете им помочь.

Сегодня утром он совсем другой. Совершенно не похож на мужчину, с которым она тогда познакомилась.

– Я, разумеется, приложу для этого все силы, – сказала она. – Но пока еще слишком рано что-то говорить. Я сейчас просто собираю факты.

Гарри поставил чашку на стол позади себя.

– Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь, – сказал он, снова поворачиваясь к ней.

Как холодно это сказано… Совсем другой человек. Только лицо осталось прежним. Ладно, ей нужно делать свою работу.

– Том был направлен ко мне своим доктором две недели назад, – сказала она. – Речь шла о крайнем беспокойстве, проблемах в школе, плохом сне, агрессивном поведении как в школе, так и дома, а также о возможных психотических проявлениях. Если собрать все это вместе, получаются весьма тревожные симптомы для десятилетнего мальчика.

– Я знаю, что его родители были очень озабочены этим, – сказал Гарри. – Как и я.

– Не знаю, насколько вы знакомы с психиатрией, но…

– Практически не знаком.

Господи, ну неужели ему так трудно улыбнуться? Или он думает, что ей сейчас очень легко?

– Обычная практика заключается в том, чтобы сначала встретиться с ребенком, установить с ним какое-то взаимопонимание, может быть, даже доверие, если получится. Если ребенок уже достаточно взрослый, как в случае с Томом, я стараюсь втянуть его в разговор о его проблемах. Чтобы он сам сказал, почему, как ему кажется, его направили ко мне, что его волнует и с чем это может быть связано.

Она замолчала. Он не сводил с нее глаз, но по выражению его лица ничего нельзя было понять. Может быть, он даже скучает.

– До сих пор с Томом это не очень срабатывало, – сказала она. – Он действительно большой специалист в том, чтобы сказать минимум, только чтобы от него отстали. Когда я пыталась подвести его к разговору о разных происшествиях, например с его младшей сестрой, он просто закрывался. И он утверждает, что это был всего лишь страшный сон.

Эви сделала паузу. Гарри кивнул, чтобы она продолжала.

– Тогда я попыталась задействовать остальных членов семьи, – сказала она. – Я наблюдала за тем, как они взаимодействуют друг с другом, постаралась выявить какие-то напряженные моменты, какие-то признаки разногласий. Я также подняла всю историю этой семьи, и по медицинской линии, и по социальной. Моей задачей было составить как можно более подробную картину жизни этого семейства.

Она снова остановилась. Это оказалось даже труднее, чем она ожидала.

– Я внимательно слушаю, – сказал Гарри. – Пожалуйста, продолжайте.

– В таких случаях всегда проводится медицинский осмотр, – сказала Эви. – Самого ребенка и всех его братьев и сестер. Я вообще не провожу его сама, поскольку считаю, что это мешает установлению отношений, которые я пытаюсь с ними наладить, но Том, Джо и Милли и так уже были обследованы своим доктором.

Гарри нахмурился.

– Вам разрешается рассказать мне о том, что он выяснил? – спросил он.

Эви пожала плечами.

– С ними все в порядке, – ответила она. – Физически все они здоровы, умные дети, без серьезных медицинских проблем, развиваются нормально. Я сама провела с ними несколько оценочных тестов. Как бы там ни было, с точки зрения речи, познавательных способностей и общих знаний Том и Джо представляются мне очень хорошо развитыми для своего возраста. У обоих уровень интеллекта выше среднего. Совпадает ли это с тем, что наблюдали вы?

– Полностью, – сказал Гарри, ни на секунду не задумываясь. – Когда я познакомился с ними, это были сообразительные, забавные, совершенно нормальные дети. Они мне очень понравились. И нравятся до сих пор.

Флетчеры были его друзьями. Он не мог быть полностью объективным. Ей нужно было завоевать и его доверие тоже.

– Возможно, следует также отметить, что врач не обнаружил никаких признаков жестокого обращения ни с одним из детей. Ни с физической стороны, ни с сексуальной. Разумеется, полностью исключать этого мы не можем, но все же…

Он пристально смотрел на нее. Может быть, его нужно вернуть к действительности?

– Когда ребенок так обеспокоен, как это, по-видимому, происходит с Томом, было бы безответственно исключать такую возможность, – сказала она, чувствуя, как голос ее становится жестким.

В глазах Гарри что-то промелькнуло.

– Наиболее важным моментов в их деле, – продолжала Эви, умышленно стараясь смягчить и понизить голос, несмотря на то что он уже начал ее раздражать, – мне представляется то, что все проблемы семьи, похоже, начались с момента их переезда сюда.

Нет, с его глазами определенно что-то не так.

– Судя по личному делу Тома в его старой школе, он был там почти примерным учеником, – сказала она. – Я разговаривала с его старым доктором, с его тренером по футболу, даже с вожатым его отряда скаутов. Все они отзываются о нем как о нормальном, уравновешенном, счастливом мальчишке. Но стоило семье переехать сюда, как все пошло наперекосяк. Гарри отвел взгляд. Теперь он смотрел в пол и выглядел угрюмым и замкнутым. Может, он думает, что она считает его виноватым в этом?