– Джиллиан…

– Она разговаривает со мной, все время разговаривает. Я слышу ее голос, который зовет: «Мамочка, мамочка, помоги мне!» Это точно ее голос. Неважно, что я при этом делаю, – сижу тут, брожу по торфяникам, сплю, – она постоянно рядом, постоянно говорит со мной. «Мамочка, мамочка, – просит она, – найди меня!» Здесь, в квартире, она передвигает вещи, оставляет мне небольшие подарки. Каждый раз, когда я оборачиваюсь, каждый раз, когда просыпаюсь ночью, я думаю, что она должна быть где-то здесь, такая же, какой я видела ее в последний раз, в пижамке со зверушками Беатрис Поттер.

Гарри чувствовал, что его начинает бить озноб.

– Она со мной каждый день. Она сводит меня с ума.

– Послушайте, дорогая, этого не может быть, привидений не существует.

В дверь громко постучали.

– Сидите здесь, – сказал он. – Я пойду посмотреть, кто это.

Джиллиан продолжала держать его за руку. Она вцепилась в нее и не отпускала, но Гарри уже направился к двери, так что выбора у нее не было.

От сознания того, что она оставит его в покое, пусть всего лишь на несколько минут, Гарри переполнило чувство облегчения, и он бегом спустился с лестницы. На пороге стояла женщина средних лет в красном пальто и с очень плохо покрашенными волосами. Он открыл ей дверь.

– Викарий… – сказала она и, наклонив голову, шагнула вперед, явно ожидая, что он отойдет в сторону, чтобы пропустить ее. – Мне позвонила Эдит Холкам, – сказала она. – Она сказала, что вы привезли Джиллиан домой. Еще она сказала, что мне, пожалуй, лучше прийти сюда.

– Так вы подруга Джиллиан? – спросил Гарри. Неужели в конце концов прибыло подкрепление?

– Я ее мать. Гвен Баннистер. Приятно познакомится с вами, викарий, и больше можете не беспокоиться, я присмотрю за ней.

Ее мать? О, слава Богу!

– Ну, если вы так уверены…

Он ничего не оставил там, в квартире Джиллиан? Впрочем, неважно. Его ключи в кармане? Да.

– Она чрезвычайно… расстроена, – сказал он, стараясь подготовить мать Джиллиан к тому, что она увидит наверху. Так что, он действительно может уйти? – Думаю, ей нужно к доктору.

– Да знаю я, знаю! Я все это уже много раз видела. – Эта женщина, Гвен Баннистер, протиснулась мимо него и уже дошла до середины лестницы. – Я тоже потеряла ребенка, но не развалилась же после этого на куски. В наши дни народ был покрепче.

Так он может наконец-то уйти? Несомненно, может.

Не оглядываясь, Гарри выскользнул за дверь и перебежал улицу к своей машине. Он забыл в доме свое пальто, но это показалось ему малой платой за избавление. Он взглянул на часы. Даже если ехать так, будто за ним гонятся все черти из преисподней, и провести под душем не больше двух минут, он все равно опоздает минут на двадцать. Ему действительно нельзя терять времени.

Тогда почему же он отвечает на звонок?

Телефон Эви начал звонить, когда подковы Герцогини еще звонко цокали по бетонному двору платной конюшни. Она полезла в карман пальто и взглянула на экран мобильника. Ох!

– Эви Оливер, – сказала она, когда Герцогиня уже приблизилась к своему стойлу.

– Привет, это Гарри Лейкок, – произнес голос в трубке, хотя нужды представляться не было. Его имя и так высветилось на мониторе. Всего одно слово: Гарри.

– О, доброе утро. – Правильный ли это тон: дружелюбный, но с ноткой легкого удивления? – Как поживаете?

– Хорошо, – сказал он. – Немного замотался. Послушайте, я вот о чем подумал… Насчет этого мероприятия с костром. Я думаю, вам стоит приехать. В смысле, пойти туда. Пойти туда со мной.

Он приглашает ее. Что, правда приглашает?

– Вы же сказали, что даже близко к ним не подойдете, – заметила она.

– Я передумал. Здесь происходит что-то не вполне нормальное, Эви, и я должен понять, что именно. И если вы действительно хотите узнать, что на самом деле тревожит Тома Флетчера, подозреваю, вам это тоже необходимо.

Так она сможет увидеться с ним? Сегодня вечером?

– Не знаю, Гарри, – сказала она. – Все это немного…

– Я мог бы заехать в шесть тридцать и отвезти вас туда. И помочь вам на неровной дороге… И не потому что вы нуждаетесь в помощи. Я все прекрасно понимаю. И это не будет свиданием или чем-то таким… Для нас обоих это будет чисто профессиональная встреча, по работе.

– Спасибо, я знаю, что такое профессионал. Я хотела сказать, что все это кажется мне несколько назойливым. Флетчеры могут решить, что я за ними шпионю. А когда работаешь с семьей, очень важно поддерживать доверительные отношения.

Ох, да заткнись же ты наконец, тупая коровище, а то еще отговоришь его!

– Я уже переговорил с Элис. Она к этому нормально отнеслась. И после окончания мы с вами приглашены на ужин. Но, повторяю, это определенно не свидание.

– Да, с этим все ясно. Я понимаю.

Свидание с Гарри! Она отправляется на свидание с Гарри!

Герцогиня начала пятиться от стойла и приплясывать на бетонном полу.

– Послушайте, вы застали меня врасплох, – сказала Эви. – Может быть, это и неплохая идея, но я должна поговорить с Элис сама. Можно, я перезвоню вам ближе к вечеру?

– Конечно. А сейчас мне вправду нужно бежать. Поговорим чуть позже.

Он отключился.

И что же, во имя всего святого, она собирается надеть?

Как можно быстрее, но не забывая оглядываться, не следит ли кто за ним, Том вбежал в церковный двор, обогнул развалины и мимо церкви проскочил на кладбище. Нырнув за камень, он присел, чтобы перевести дыхание.

Было четыре тридцать, и они с Джо только что вернулись из школы. Там, где всего пять минут назад было солнце, сейчас остались только розовые и оранжевые полоски. Тучи на небе сгущались. Теперь темнеть будет быстро. Времени у него немного.

Он снова пошел вперед, держась как можно ближе к стене на границе их участка. Если что-нибудь случится, он сможет за считанные секунды взобраться на нее и через заднюю дверь попасть в дом. Она быстрая, Том знал это, но и он тоже может быть быстрым.

У могилы Люси Пикап он остановился. Кто-то оставил здесь букетик мелких розовых розочек и маленького светло-желтого плюшевого мишку с розовой ленточкой на шее, который смотрелся тут очень печально. Он вспомнил, почему в городе отмечают Ночь костров сегодня, а не пятого ноября: второго ноября был День умерших. Гарри им все подробно объяснил. Это день, когда люди вспоминают и чествуют всех, кого любили и кто уже умер. В Гептонклафе в этот день они приходят на их могилы, молятся за них и оставляют им подарки. Они здесь, в Гептонклафе, чествуют своих умерших, сказал Гарри.

Том огляделся по сторонам. Еще довольно светло. И он совсем близко от стены.

Тис – не то дерево, по которому удобно взбираться. Это вам любой скажет. Они не растут высокими, и ветки у них не бывают достаточно толстыми. Но у этого тиса была одна крепкая ветка, которая отходила от ствола и частично свисала в сад Флетчеров. Если Том будет острожен, если не побоится нескольких царапин, то сможет залезть на него.

У него было еще минут десять-пятнадцать. Мама думала, что он делает уроки, и предупредила Джо и Милли, чтобы они к нему не заходили. Пятнадцати минут должно хватить.

Взобравшись, Том был поражен, как хорошо был виден с дерева его дом. Он видел, как Джо крадется вдоль спинки дивана с зажатым под мышкой игрушечным автоматом. Тому было видно многое из того, что происходит в комнатах на втором этаже. В ванной его мама лезла в шкаф, чтобы взять подгузник для Милли. Все это заставило его задуматься. Неужели она сидела здесь и следила за ними? Листья у тиса никогда не опадают. Притаившись здесь и сидя неподвижно, она могла часами наблюдать за его семьей, а они об этом даже не догадывались.

На шее у него висел цифровой фотоаппарат отца, на всякий случай спрятанный под футболкой. Он уже знает, как включать вспышку, как наводить фокус и как уменьшать или увеличивать изображение. Весь вчерашний вечер он тренировался, снимая Милли, танцевавшую по гостиной, а потом папа показал ему, как загружать снимки в компьютер. Том собирался дождаться, когда покажется маленькая девочка, и сфотографировать ее. Щелкнуть столько раз, сколько успеет. И тогда они вынуждены будут ему поверить. Если он сможет показать им снимки, они поймут, что он говорит правду. И что он не сумасшедший. И самое главное, он сам поймет, что не сумасшедший.