— Колин, нам необходимо остановиться!
Услышав это, он внезапно замер и выпрямился.
Затем вновь привлек ее к себе и поцеловал столь неистово, словно это был последний поцелуй в жизни. Его требовательные губы ласкали ее грудь, а она непроизвольно раздвигала бедра, словно стремясь обхватить его талию ногами и будучи не в силах контролировать свое желание.
И вдруг он резко остановился, выпустил ее из объятий и пошел из комнаты.
— Колин! — изумленно-обиженно позвала она.
Услышав это восклицание, он остановился в дверях. В свете камина она увидела, как вздулись его джинсы. Как же сильно он ее хотел и какой силой воли обладал, что сумел взять себя в руки!
— Я не имела в виду, что... — она осеклась, не зная, что сказать. — Я лишь подумала о том, что нам надо остановиться прежде, чем ситуация выйдет из-под контроля.
— О да, — сердито буркнул он, и Кэтрин замерла в изумлении. Куда девался тот сильный, но нежный сердцем человек, который ей так нравился? Перед ней стоял самый обыкновенный мужлан-полицейский...
Он вышел, с силой захлопнув за собой дверь. Кэтрин надела бюстгальтер, подобрала свитер и направилась в спальню. Переодевшись в ночную сорочку, она легла в постель и задумалась. Где Колин, о чем он сейчас думает? Злится на нее или просто пытается прийти в себя? Только бы не злился!
В первую же неделю по их возвращении из больницы он взял с нее обещание оставаться в его доме не менее шести недель, а потом съездить вместе с ним в Тулсу, чтобы показаться доктору. Лишь после этого он пообещал посадить их с дочерью на самолет. Через три дня этот срок истекал. При мысли об этом она закрыла глаза и вспомнила его поцелуи, которые продолжали горячить ее кровь. Всего три дня...
Кэтрин не могла уснуть и, поворочавшись в постели часа полтора, встала и заглянула в кроватку Эмилии. Убедившись, что дочь спокойно спит, она подошла к окну. Темная апрельская ночь, ясный месяц в небесах. Увидев темный силуэт, Кэтрин испуганно замерла, но тут же успокоилась, узнав высокую фигуру Колина и его широкополую шляпу. Он стоял на дороге и смотрел в звездное небо. Обе собаки сидели у его ног. Кэтрин подумала о том, как он останется здесь один после их отъезда, и тяжело вздохнула.
Ей захотелось одеться, выскочить во двор и привести его в дом. Они бы вернулись — рука об руку... Как же ей нравились его объятия и поцелуи…
— Колин, вернись, — прошептала она в темноту, и ее дыхание затуманило оконное стекло. Он стоял в воинственной позе — широко расставив ноги и держа руки на бедрах, — словно бы защищая свой дом от воображаемого нападения. Он действительно за кем-то следит или просто задумался? Или он борется с демонами в собственной душе?
Она простояла у окна почти полчаса. Наконец он двинулся вперед, в направлении конюшни, и вскоре исчез из виду. Насколько же сильно она растревожила его душу и перевернула всю его жизнь!
Кэтрин вернулась в постель и постаралась уснуть раньше, чем проснется Эмилия. Уже погрузившись в дрему, она все еще вспоминала поцелуи Колина...
Когда на следующее утро она входила в кухню, то столкнулась с Колином, вошедшим в дом через заднюю дверь. На его щеке застыла грязь, однако выглядел он бодрым, встревоженным и невероятно красивым. Ей захотелось с разбегу броситься в его объятия, однако она не посмела этого сделать.
— Доброе утро, — первым поздоровался Колин. — А где наша маленькая дочурка?
От этого выражения — «наша дочурка» — Кэтрин мгновенно вспыхнула и разволновалась. Впрочем, наверное, он задал этот вопрос машинально, не имея в виду ничего личного...
— Я покормила ее, и она снова уснула.
— Жаль! А мне так хотелось ее видеть. — Он быстро разделся, повесив на вешалку свою куртку и шляпу. — Почти так сильно, как ее мать, — добавил он, слегка обнимая Кэтрин за плечи
— А я думала, что ты устал после работы.
Ом наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Я устаю только на кухне, да и то лишь потому, что здесь находится такой рыжеволосый соблазн.
— Мы с тобой о чем-то не о том говорим, — заметила она, уклоняясь от его объятий и направляясь к холодильнику. Достав апельсиновый сок, она наполнила стакан. — Хочешь?
— Я хочу совсем другого, — глухо заявил он, смотря на нее в упор своими потемневшими от желания глазами.
— Колин...
Он быстро пересек кухню, направляясь к ней с совершенно определенными намерениями. У Кэтрин замерло сердце, и она выронила из рук пакет с соком. Губы мгновенно пересохли, а слова протеста застряли в горле.
— Я не хотел тебя испугать, — заявил он, стремительно обнимая ее за талию и заглядывая в глаза.
— Ты и не испугал. Ты просто чудо, Колин. Я вновь почувствовала себя нормальной женщиной и благодарна тебе за это. Я полностью тебе доверяю, — добавила она и замолчала, заметив, как странно, словно от обиды, блеснули его глаза.
Он нежно прижал ее к себе, уткнувшись подбородком в ее волосы.
— Ты мне доверяешь... — пробормотал он таким тоном, словно бы от этих слов между ними снова возник непреодолимый барьер.
Она заглянула в его глаза, но не увидела там никаких обещаний — одно только желание. Привстав на цыпочки и обхватив его голову руками, Кэтрин поцеловала его, и ее язык проник в его рот. Он сжал ее обеими руками, тяжело дыша и жадно отвечая на поцелуи. И в этих жарких поцелуях незаметно растаяли все невидимые барьеры, которые они постоянно воздвигали между собой...
Ей хотелось крикнуть ему, что не стоит отказываться от любви, даже из опасения душевных мук, но она сдерживала себя, сознавая, что не имеет права говорить это сейчас, когда им предстоит скорое расставание. У них не было выбора, даже если бы он попросил ее остаться: ведь в этом случае она бы совершила то, чего ей меньше всего хотелось, — навлекла на голову Колина мстительный гнев своего бывшего мужа.
И тут в ее душе проснулось новое, ранее неведомое чувство. Это была боль за Колина, за все то, что могло бы произойти, и чего не произошло между ними. Несколько поцелуев здесь уже ничего не решат... Но она продолжала целовать его, и их сердца яростно бились в унисон.
Руки Колина обхватили Кэтрин за ягодицы, прижали ее к себе. Кэтрин почувствовала его возбужденную плоть — и запылала.
Я полностью тебе доверяю, мучительно звучали в его голове ее слова, препятствуя желанию подхватить ее на руки и отнести в постель. Я тебе доверяю...
Он не мог предать это доверие, не мог давать какие-либо обещания, предлагать какое-то будущее. Он не мог дать ей любви! Сознание того, что рано или поздно она найдет свою любовь и будет счастлива с кем-то другим, заставляло его прижимать ее к себе все сильнее и сильнее. Да, он не может ей ничего обещать, но все равно никуда ее не отпустит...
И вновь его руки проникли под ее свитер, расстегнули бюстгальтер и стали нежно ласкать грудь, заставляя ее терять контроль над собой. Стянув с нее свитер, он поочередно брал в рот твердые, набухшие соски, осторожно лаская их кончиком языка. Неожиданно его руки быстро пробежались по талии и взялись за верхнюю пуговицу ее джинсов. Она схватила его за запястья.
— Колин...
Это прозвучало как предостережение. Он знал, что должен остановиться в тот момент, когда Кэтрин сама этого захочет. И он послушно замер, выпрямившись и глядя на нее сверху вниз. В ее зеленых глазах пылал тот же огонь, что бушевал в его сердце.
Глубоко вздохнув, он отвернулся и направился к вешалке, избегая глядеть на Кэтрин.
— Мне захотелось позавтракать вместе с тобой, но, оказывается, это не слишком удачная идея...
— Садись. Ты должен поесть перед работой.
Он быстро оделся и лишь после этого обернулся.
— Я сам знаю, что я должен. Я позавтракаю позднее, когда у меня перестанут дрожать руки.
Как только он вышел, Кэтрин устремилась к двери, испытывая чувство жалости и любви к этому необыкновенному человеку. Как же ей хотелось отдать всю себя его яростным желаниям! Длинные черные волосы, выбивавшиеся из-под шляпы, придавали ему вид дикого индейца... Неужели у кого-то из его далеких предков было такое же нежное сердце?
