— Здесь была твоя жена, — сказала она дрожащим от обиды голосом, тайно надеясь, что сейчас все разъяснится. — Хотела попрощаться с тобой…

— Глэдис? — Ричард нахмурился и недоуменно развел руками. — Но зачем? Что она тебе сказала?

— Что вы занимались любовью… — прошептала Кэрол и отвернулась, чтобы не видеть растерянного лица Ричарда. — Что ты собираешься вернуться к ней…

— И ты поверила? — Он покачал головой и решительно притянул Кэрол к себе, не обращая внимания на ее сопротивление. — Послушай, она действительно пыталась соблазнить меня, уж не знаю, зачем ей это понадобилось. Пойми, она не совсем здоровый человек, и мне ее искренне жаль…

— Значит, она меня обманула?

Ричард подхватил Кэрол на руки и прижал к себе, заглядывая в блестящие от непролитых слез глаза. У него сердце защемило от нежности и любви, и некоторое время он не мог сказать ни слова.

— Я не хочу сейчас объяснять, зачем ездил в Лондон. Ты узнаешь обо всем послезавтра, обещаю. — Он коснулся губами ее щеки и поцеловал крохотную родинку. — Да, я виделся с Глэдис, но между нами ничего не было. И не могло быть, потому что я давно вычеркнул ее из своей жизни. Ты для меня — единственная женщина, поверь…

Кэрол улыбнулась, чувствуя огромное облегчение. Но одна мысль все-таки не давала ей покоя: Ведь они до сих пор женаты. И, что бы ни говорил Ричард, Глэдис всегда сможет предъявить на него свои права. Но сейчас не хотелось об этом думать, сегодняшний день и так выдался слишком тяжелым.

После ужина Ричард и Кэрол спустились в сад, чтобы полюбоваться закатом, бледно-алым, словно нарисованным акварелью на синем холсте неба. Они сидели на скамейке, переплетя руки, тесно прижимаясь друг к другу, чтобы защититься от прохладного вечернего ветра. Им было так хорошо вместе…

В гостиной громко зазвонил телефон, и Ричард пошел в дом. Кэрол ждала его, прислушиваясь к взволнованному голосу, который то затихал, то становился громче.

— Кто это был? — рассеянно спросила она, когда Ричард показался на лестнице.

— Так, один знакомый, — с каким-то странным выражением ответил он. — Не важно…

— У тебя расстроенный вид. — Кэрол пристально посмотрела на Ричарда, стараясь понять, что еще произошло и какие новости испортили ему настроение. Она вдруг интуитивно догадалась, кто звонил. — Опять Глэдис? Что ей нужно от тебя?

— Деньги, — мрачно ответил Ричард, похлопывая себя по ноге сухой веточкой.

Кэрол пожала плечами: она готова была отдать все, лишь бы больше никогда не встречаться с этой женщиной.

— Она много просит?

— Она потребовала, чтобы мои картины перешли в ее собственность, понимаешь? — Ричард вдруг изо всех сил стукнул кулаком по стене беседки и прикусил губу от резкой боли в плече. — Глэдис знает, как они мне дороги…

— Что же ты ей ответил? — спросила Кэрол, чувствуя, как в душе поднимается гнев. — Надеюсь, отказал?

— Нет, это единственный способ избавиться от нее. — Он присел на краешек скамейки и потер ладонями виски. — Ничего, я напишу еще…

Но Кэрол видела, как он огорчен. Ведь эти картины были плодом нескольких лет работы, и Ричард собирался в скором будущем устроить с помощью Джоан выставку. Кэрол удалось посмотреть некоторые полотна, ее поразила исходящая от них печаль. И теперь все это окажется в жадных руках Глэдис…

— Ты не должен отдавать ей картины! — воскликнула Кэрол. — Она не имеет права что-либо требовать от тебя.

— Ты не понимаешь. — Ричард грустно усмехнулся, отчего явственней проступили морщинки в уголках глаз. — То, что я получаю взамен, намного дороже. Но давай не будем об этом, хорошо?

Кэрол покорно кивнула, не желая еще больше его расстраивать. О чем он говорил? Неужели они заключили с Глэдис какую-то тайную сделку? Кэрол не решилась спросить, но ее охватило беспокойство. Она передернула плечами, и Ричард, заметив это, обнял ее.

— У меня есть и приятная новость: в субботу свадьба Хафиза и Джоан. — Он погладил Кэрол по голове, поправил выбившуюся из прически прядь волос. — И мы приглашены.

— Но мне не в чем пойти! — воскликнула она, тут же позабыв обо всех своих сомнениях и страхах. — Не могу же я явиться на свадьбу в джинсах…

— Именно в джинсах. — Ричард лукаво усмехнулся. — Поверь мне, это будет самой подходящей одеждой.

— Ничего не понимаю, — удивленно сказала Кэрол. — Ты опять что-то задумал? Признавайся!

Она обхватила его руками за шею, притягивая к себе, их губы встретились и слились в поцелуе. На потемневшем небе зажглись первые звезды, такие яркие и близкие, что, казалось, до них можно дотянуться и собрать целую пригоршню этих золотистых светлячков.

А Ричард и Кэрол никак не могли выпустить друг друга из объятий. Поцелуи становились все жарче, дыхание участилось.

— Пойдем в спальню, — прошептала Кэрол, чувствуя, как желание переполняет тело.

В кабинете они не стали зажигать свет. Ричард раздел Кэрол и встал перед ней на колени, обхватив ладонями узкие бедра. Он припал полураскрытыми губами к завиткам волос, проникая кончиком языка все глубже. Она застонала, ощущая возрастающую жажду любви, от которой где-то внутри словно разгорался пожар.

— Ричард…

Он поднял на нее блеснувшие в темноте глаза и притянул к себе. Они опустились на пушистый ковер, и Кэрол увидела над собой лицо, озаренное такой страстью, что на мгновение даже испугалась. Когда Ричард овладел ею, она задрожала и вскрикнула, ощущая приближение наслаждения.

Он сжал ее плечи и приник к губам, начиная медленно двигаться так, чтобы продлить блаженство. В любви они достигли того состояния, когда, отдаваясь страсти, каждый больше думал об удовольствии другого, чем о своем собственном.

Поэтому они не спешили утолить телесный голод. Так гурман сначала вдыхает ароматы изысканных блюд, и лишь затем начинает понемногу пробовать — маленькими кусочками, не торопясь, получая наслаждение от самого процесса, а не от чувства насыщения.

Не давая Кэрол опомниться, Ричард перевернулся на спину, увлекая ее за собой и придерживая за бедра, чтобы не распался союз слившихся в одно тел. Он и сам был удивлен тем, как долго его возбуждение ничем не разрешается.

Но зато Кэрол просто теряла голову: блаженство накатывало на нее, отступало и тут же близилось снова. Она уже не воспринимала окружающий мир. Единственным, что связывало ее с реальностью, был Ричард, горячий, страстный, нежный…

… Обессиленные, они вытянулись на ковре, не в состоянии добраться даже до дивана.

— Это безумие… — прошептала Кэрол, поглаживая все еще вздрагивающего Ричарда.

— Нет, это любовь. — Он повернулся к ней, облокотившись на руку. — Мне иногда кажется, что я не смог бы прожить без тебя и дня…

Это было чем-то большим, чем счастье. Но Кэрол подумала, не приведет ли подобная страстность к скорому пресыщению. Ведь человеческое тело не так уж сложно устроено, а от привычки всего один шаг до скуки и усталости.

— Сейчас — да, но что будет через месяц или год? — спросила Кэрол.

— Девочка моя, ну зачем напрасно загадывать? — Ричард провел ладонью по ее спине от затылка до поясницы, и она изогнулась, словно кошка, от этой нежной ласки. — Я ведь уже говорил тебе: нельзя постоянно чего-то опасаться, иначе ты сама себе испортишь жизнь. Мы сильней судьбы.

— Когда ты рядом, я тоже становлюсь смелой. — Кэрол обняла его, прижавшись щекой к плечу. — Если бы мы могли никогда не расставаться…

— Так и будет, любимая, вот увидишь.

Они проговорили почти до утра, перемежая слова поцелуями и ласками, отдаваясь страсти. И уснули под щебет птиц, встречающих зарю заливистым радостным пением…

Кэрол пробудилась от острожного стука и оглянулась: она лежала на диване, укрытая клетчатым пледом, Ричарда в комнате не было.

— Да?

— Вас просят к телефону, — послышался голос няни. — Вы подойдете?

— Да, попросите подождать.

Кэрол встала и, набросив на плечи халат, прошла в гостиную и взяла трубку.

— Я слушаю.