— Стоять я сказал! — не унимался голос за спиной. Снова раздалась автоматная очередь. Сердце в груди, и без того отдававшееся барабанным боем в груди, забилось еще сильнее. Словно вот-вот выскочит.

Я бежал чуть пригнувшись, чтобы в меня не попали. Пули, ударяясь о камни, заискрились у меня под ногами. Я не мог понять, попали они в меня или нет. Ног я своих не чувствовал. Удивительно, как я еще на ногах держался.

Либо в этот момент время опять замедлилось, либо это был поток адреналина, не знаю. Но я побежал быстрее. Бежал со всех ног.

Поравнявшись с нашим домом, я не стал забегать. Этим я мог подвергнуть опасности свою семью. Я побежал дальше. Преследователи продолжали мне кричать, чтобы я остановился, не забывая при этом открывать огонь. К счастью, они меня уже не видели. Я бежал огородами, чтобы пули меня не достали.

Не добежав до угла, я юркнул под слегка приоткрытую дверь ворот заброшенного дома и притих. Я не знал, заметили они это или нет.

Их топот приближался. Я затаил дыхание. Сердце билось очень сильно. Мне казалось, они могли это услышать. Приоткрытую дверь в темноте было не разглядеть. Они не должны ее заметить. Если только не увидели, как я сюда забежал.

Вскоре я услышал их топот прямо у ворот. Раздался выстрел и мат. Мое сердце остановилось. Ну, все, конец, думал я.

Солдаты пробежали мимо. Когда их топот утих, я вздохнул с облегчением. Но расслабляться еще рано. Надо пробраться домой, оставаясь незамеченным.

— Ты видишь его? — услышал я голос одного из них.

— Он скрылся!

— Найдите его! Он не мог далеко убежать! Возможно, где-то прячется!

Голоса были далеко. Пока что. Надо что-то делать.

Выходить сейчас опасно. Они меня непременно заметят. Можно попасть домой через дворы, перелезая через заборы. От моего дома меня разделяли три двора. В одном из них жили наши соседи. Остальные — пустовали.

Медлить нельзя. Они в любой момент могли заглянуть сюда.

Я на цыпочках миновал разрушенный дом. Растительность под ногами предательски хрустела. Но делать нечего. Добравшись до металлического забора, я встал на уступ и заглянул в соседний двор. За окнами дома стояла темнота. Видно, все спят.

Упираясь о кирпичи разрушенного дома, я поднялся на забор. Под ногами была только земля. Можно спрыгнуть, не создавая шума. Когда же я спрыгнул вниз, забор за спиной загрохотал.

— Он здесь! — услышал я ликующий голос одного из преследователей.

Я побежал в сторону противоположного забора. К счастью, этот был кирпичный, и мне ничего не стоило его бесшумно перепрыгнуть. За спиной я услышал поднятый военными грохот. Они открыли ворота заброшенного двора, в котором я был. Послышалась стрельба. Видимо, прочищали путь.

Со следующим забором пришлось повозиться. Он был слишком высоким. Я, как мог, вскарабкался на него и оказался в следующем дворе. Ворота у него отсутствовали, поэтому с улицы весь двор был как на ладони. Можно было обойти двухэтажный дом сзади, чтобы пересечь двор незаметно, но по пути находилось слишком много металлолома. Без шума никак не обойтись. Тогда бы я точно привлек внимание преследователей.

Оказавшись на земле, я тихонько двинулся к противоположному забору, такому же высокому, настороженно оглядываясь на улицу.

Тут один из солдат пробежал рядом с домом, в сторону своих сослуживцев.

Я замер.

Заметил ли он меня? Бежал он, глядя вперед. В мою сторону не посмотрел. Но он мог увидеть меня краем глаза. Что, если он меня все-таки заметил? Он пойдет к остальным, расскажет об этом и они все придут сюда.

— Не нашли его? — донеслось до меня.

Стало быть, не заметил, подумал я, и двинулся дальше.

Добравшись до забора, я вскарабкался на него. Это был последний двор. Следующий — наш. Я слышал, как солдаты о чем-то переговариваются. Они все еще были в том дворе.

За забором следовала крыша нашего навеса. Стараясь не шуметь, я пошел по крыше, пригнувшись. Когда крыша закончилась, спрыгнул с нее вниз. Приземление было шумным. Хочется думать, мои преследователи этого не услышали.

Теперь оставалось сделать кое-что. Я оставил ворота, выходящие на улицу, открытыми. Если я их сейчас же не закрою, солдаты могут что-то заподозрить.

Я тихо пошел к воротам. Собрался закрыть их. Услышав чьи-то шаги, замер. Кто-то из военных стоял рядом с воротами. Он стоял какое-то время на месте. Потом сделал пару шагов. Опять остановился. Выдохнул. До меня донесся запах табака. Курит. Что он там интересно делает? Наблюдает? Прислушивается?

Он был совсем близко. Казалось, если бы не ворота, я бы дотянулся до него рукой. Я не смел шелохнуться. Даже не дышал. Сердце опять заколотилось в груди. Стоило мне сделать одно неверное движение — и он меня услышит. Бежать за мной не надо. Открыл дверь — и я перед носом. Странно, что он не заметил слегка приоткрытую дверь. Может он ее и заметил. Просто не счел это важным. Или же заметил и собирается зайти внутрь. Тогда мне конец. Я уже представлял себе картину, как военные уводят меня под дулом автомата, а мать с отцом, разбуженные криками, выходят из дома и уговаривают военных не забирать меня. Это в лучшем случае. В худшем — застрелят, как только увидят.

— Все! Уходим! — услышал я голос одного из солдат. Стоявший у наших ворот затопал прочь.

Я вздохнул с облегчением. Наконец-то они от меня отстали. Видимо, сдались. К тому же они понимали, что искать ночью кого-либо опасно.

Их шаги все удалялись и вскоре совсем затихли.

Я пригнулся и выглянул в щель на улицу убедиться, что никого не осталось.

Никого. Все ушли. На улицу выглядывать мне не хотелось. Поэтому я просто прикрыл ворота и закрыл на задвижку, стараясь не шуметь.

Когда я зашел, отец вышел из своей комнаты, видно, разбуженный стрельбой. На его вопрос, где я был, ответил, что выходил во двор. После чего велел мне больше не выходить.

Я долго не мог уснуть, думая о происшедшем.

Утром следующего дня военные провели на нашей улице зачистку. В дома они не заходили. Только прошлись по нашему району, проверяя пустующие дома и прилегающую к ним территорию. Сосед спросил у них, что случилось. Те ответили, что вчера они заметили в этом районе боевиков. Двоих они уничтожили, а один из них скрылся. Ага, подумал я, где, интересно, были эти двое? Я их почему-то не видел. Видимо, им надо было пустить страху. Мол, вот они какие, федеральные войска. Каждый день убивают боевиков! Главное, что не узнали, кто был "скрывшийся".

Об этой истории я никому не рассказывал. А вот про то, что время как-то меняло свой темп, я и думать забыл. Это, посчитал я, было скорее временным помешательством. Мне нравилось все таинственное, неизведанное и мистическое. Я старался не пропускать ни один фантастический фильм. Однако во мне было и немало скептицизма. Чему-нибудь необъяснимому мне было свойственно всегда находить логическое объяснение. В данном случае я поступил также.

В середине октября я перешел в другую школу, поскольку наша не работала с начала учебного года. Не знаю, с чем это связано. Такое часто бывало. Нельзя сказать, что я так рвался к познаниям. Скорее, мне хотелось перемен. Новая школа, новые знакомства, новые друзья. Здание школы восстановили недавно, и оно было намного больше, чем наше. Один его вид притягивал к себе. Учеников там тоже было много. Это была единственная восстановленная школа в нашем районе, поэтому считалась престижной. Вопреки моим ожиданиям, на новом месте мне начинало нравиться все меньше и меньше. Я никак не мог влиться в новый круг. Я там был чужим среди чужих. В этой школе большая часть учащихся знала друг друга. Меня же воспринимали как белую ворону.

На площади "Минутка" дали свет. Нам еще не дали. Я очень надеялся, что скоро дадут. У нас был генератор, работающий на бензине. Включали мы его редко, поскольку на него приходилось тратиться. Включать его мы старались по мере острой необходимости. Например, когда матери надо пылесосить, или постирать в стиральной машинке. Телевизор мы могли смотреть через автомобильный аккумулятор. Провод от телевизора тянулся в капот нашей машины. Правда телевизор был маленький и черно-белый. Меня он устраивал. Лучше, чем ничего. Но смотреть его в любое время не было возможности: отец либо часто выезжал куда-нибудь на своей машине, либо все время смотрел новости и телепередачи про Чечню (которые я недолюбливал). Я предпочитал смотреть голливудские фильмы и развлекательные передачи.