Недалеко от меня остановился какой-то юноша лет девятнадцати. На фоне строго одетой толпы он выглядел странновато — босой, голый по пояс и в спущенных на бедра шелковых бордовых брюках. Волна длинных темных волос лежала на его плечах, оттеняя бледную кожу.

Мне захотелось убежать, чтобы никто не услышал, как громко колотится у меня сердце, но юноша преграждал мне путь. И мне совсем не улыбалось отвечать на вопрос, что я здесь делаю, тем более что я и сама этого не знала. Вскоре я заметила, что в нашу сторону направляется светловолосый вампир в красном, военного типа кителе с золотыми галунами, таких же красных брюках и черных сверкающих сапогах. Вампир подошел к юноше и окинул его оценивающим взглядом.

Юноша сжался и сделал шаг назад. Затем робко наклонил голову, и свет люстры заиграл на его высоких скулах и подбородке с ямочкой. Лицо юноши было чистым и здоровым, как у херувимов, что взирали на нас с потолка.

Вампир стянул белую перчатку и властным жестом провел рукой по груди юноши, тонкие пальцы пробежались по его ребрам и замерли на поясе брюк. Юноша часто задышал, но промолчал и с места не двинулся. Я взглянула на его босые ноги; честно говоря, мне ужасно хотелось куда-нибудь провалиться. Ступни юноши казались какого-то неестественно белого цвета и выглядели ужасно жалкими по сравнению с тяжелыми сапогами вампира.

Когда вампир опустил голову и наклонился к нему, юноша невольно отпрянул, вероятно увидев блеснувшие клыки, но вампир решительно удержал его за спину. Потом я услышала, как юноша тихо вскрикнул, когда острые клыки прокусили ему шею, по телу его пробежала дрожь. Но уже через несколько секунд он сам обхватил вампира за шею и приник к нему, издавая тихие стонущие звуки.

Через минуту вампир поднял голову; его губы были такими же красными, как и его мундир. Юноша улыбнулся, и вампир любовным жестом потрепал его по голове. Затем набросил на его плечи свой короткий плащ, обнял, и оба направились в сторону бального зала.

Меня затошнило; только сейчас я поняла, почему вокруг не снуют официанты с подносами, почему не слышно звона бокалов. Дело в том, что, когда сердце останавливается, давление падает до нуля, вены сжимаются и кровь начинает свертываться. В таком виде ее практически невозможно высосать. Даже вампиры-младенцы знают, что сосать кровь нужно только у живых. На этом балу официанты были не нужны — напитки сами расхаживали среди гостей. А я в своих шортах и майке выглядела скорее как предлагаемый напиток, чем приглашенная.

Словно услышав мои мысли, ко мне резко обернулся один из вампиров. У него была седая бородка, в тон серебряной вышивке на плаще, подбитом каким-то серым мехом вроде волчьего, на плечи была небрежно наброшена большая шкура. Да и сам вампир чем-то напомнил мне волка, когда насторожился, поставив одну ногу на ступень лестницы, и начал принюхиваться, словно хищник, почуявший добычу. Взгляд его черных глаз остановился на мне, и через секунду в них сверкнул явный интерес.

Я с трудом встала и, спотыкаясь, поспешила смешаться с толпой. Жуткий страх подгонял меня. В бальный зал вела только одна дверь, и я отчаянно рванулась к ней, словно от этого зависела моя жизнь. Мне удалось проскочить в нее первой; возможно, вампир был излишне учтив и не решился продираться сквозь толпу, расталкивая гостей. Однако, оказавшись в полутемном зале и бросив взгляд через плечо, я обнаружила, что вампир продолжает меня преследовать, причем расстояние между нами быстро сокращается. От вожделения, сверкавшего в его темных глазах, мне едва не стало худо. Некоторые вампиры любят, когда жертва сопротивляется, и, похоже, я нарвалась именно на такого. Мне, как всегда, «повезло».

Я окинула взглядом зал — другого выхода из него не было. Ну конечно, как же я сразу не догадалась, ведь мы находимся под землей! Напрасно я пыталась сосредоточиться — со всех сторон меня обволакивала мощная энергия, облепляя кожу, словно тучи назойливых насекомых. Она не была направлена на меня, просто я ощущала энергию существ, скопившихся в бальном зале. Внезапно я с ужасом поняла, что нахожусь не просто среди толпы вампиров. Вокруг меня были сотни вампиров-хозяев.

Собрание хозяев, сообразила я. Два раза в год Сенат собирает вампиров-хозяев на такие сходки, где они обсуждают свои текущие дела. Мне на таком сборище бывать не доводилось, но я видела, как Тони готовился к ним за несколько дней, придирчиво подбирая оде и свиту. На такие собрания полагается являться во всей красе, и вот почему. Только в это время — а соб примерно неделю — вампиры низшего получают возможность встретиться с верхушкой, так сказать, сливками общества вроде сенаторов и другой знати со всех стран мира. Здесь лижут сапоги, целуют ручки, заключают сделки и заводят полезные знакомства на ближайшие два года.

Тони всегда выходил в свет, вооружившись до зубов и окружив себя толпой телохранителей — просто так, во избежание недоразумений, коих на подобных ассамблеях было немало.

В надежде избежать участи очередной жертвы вампирской элиты я машинально кинулась к оркестровой яме, потому как блестящие инструменты были самым ярким пятном в полутемном зале. Но побежала совершенно напрасно. Служебных входов там не оказалось, это был просто альков, со всех сторон окруженный темно-бордовыми портьерами, между тем как мой преследователь был уже в двух шагах. У меня перехватило дыхание.

Бросив на него затравленный взгляд, я едва не вскрикнула от ужаса. То, что я приняла за волчью шкуру, действительно было шкурой, только не волчьей. Лапы, что свисали на груди вампира, казались вполне обычными на вид, хотя и довольно крупными. А вот голова, болтавшаяся у него за спиной, была ярко розового цвета, с копной рыжеватых волос. Я заметила ее лишь мельком, когда вампир протянул ко мне руку, но этого было вполне достаточно. Невероятно! Он снял шкуру с оборотня в самый момент превращения, и теперь граница между серым мехом и человеческой плотью проходила точно по его плечам.

Мне захотелось немедленно переместиться во времени, но ужасная головная боль мешала сосредоточиться. Чтобы не потерять сознание, я до боли закусила щеку и попыталась забраться в оркестровую яму, надеясь найти хоть какой-нибудь выход, но кларнетист вытолкнул меня обратно, да так сильно, что я растянулась на полу. Перед глазами сверкнули начищенные до блеска черные сапоги, чья-то рука схватила меня за волосы и рывком поставила на ноги.

Взглянув в черные глаза, в которых метался темный огонь, я тут же забыла о боли.

— Ты, вонючая ведьма, — низким голосом произнес вампир с каким-то непонятным акцентом. — А я уж думал, что англичанам не хватит смелости преподнести нам столь редкое угощение.

Я взглянула на скальп, болтавшийся у него за спиной. Зрелище было настолько омерзительным, что у меня сжалось горло. Я видела его вполне отчетливо — искаженные черты лица, тусклые волосы, пустые глазницы; скальп напугал меня гораздо больше, чем сам вампир. Если бы я даже ненароком коснулась шкуры оборотня, то благодаря своему дару увидела бы именно последние минуты его жизни.

Я постаралась отодвинуться от нее как можно дальше, чтобы не узнать, что чувствуешь, когда с тебя живьем сдирают кожу, и тогда вампир, отпустив мои волосы, схватил меня за локоть. Его большой палец начал нежно поглаживать мою кожу, но мне казалось, что на нее льют расплавленный металл. Не могу сказать, что я ощутила боль, но пронзившее меня ощущение было таким острым, что на глазах выступили слезы; я перестала ощущать все, кроме собственного тела. Рука вампира скользнула к моей кисти, но мне показалось, что он вонзил в нее нож.

— Они, видите ли, не любят отдавать нам магов, боятся их мести, — высокомерно процедил вампир. — Нужно будет не забыть поблагодарить нашего радушного хозяина.

Я ощутила резкий прилив адреналина, но бежать было некуда. Зная, что это бесполезно, я попыталась выдернуть руку, и вампир улыбнулся.