Я бросила на Мака недоверчивый взгляд. Мне еще никогда не приходилось слышать о магии, против которой не было бы защиты. Казанова наплел мне про гейс, но даже Приткин признался, что и его наверняка можно снять. Просто я пока не знала как.

— Невероятно, — покачал головой Мак. — Две руны находятся в руках круга, я их своими глазами видел, когда двадцать лет назад круг решил испытать на них новую форму магической защиты. Руна стояла как скала. Против нее магия оказалась бессильна. Двадцать лучших магов пытались в то утро пробить защиту руны, перепробовали все известные им способы, а защита даже не покачнулась. Тогда старый Марсден — он в то время возглавлял Совет — решил попробовать сам. Он выбрал руну «турисаз»[13]. Никогда этого не забуду, до конца своих дней.

— А что произошло? — быстро спросила я.

— Если бы ты видела Марсдена! Только представь: старенький, сухонький, тщедушный. Правда, в то время он обладал мощной энергией, но даже тогда он был уже слишком стар. Руки у него дрожали так, что он даже ложку не мог поднести ко рту, не расплескав, к тому же был почти слепым. Ходил, натыкаясь на предметы, но носить очки отказывался и магию не использовал, чтобы улучшить зрение. Говорил, что глаза ему не нужны, а сам пытался пожать руку пальто, висящему на вешалке. В общем, первейший кандидат в дом престарелых… пока ты с ним не сталкивался. И вот тогда становилось ясно, почему он возглавляет Совет уже семьдесят лет.

— Мак!

— Я вижу, вижу. Ну так вот. Марсден выбрал «турисаз» и решил испробовать его на себе. Миг — и вместо щуплого старичка перед нами стоял огромный — я подчеркиваю, огромный — огр. Он был такой высокий, что не помещался в зале Совета и вынужден был присесть на корточки, а ведь потолок был больше двадцати футов! Великан схватил дубовый стол, который весил бог весть сколько, и швырнул его через весь зал. Натолкнувшись на магическую защиту, стол отлетел и сторону, а великан взревел так, что я оглох на целых десять минут, после чего монстр ринулся вперед. Магическая защита окружала небольшую вазу с цветами; в зале она стояла уже давно, и до сих пор не пострадал ни один лепесток. Через минуту после действия «турисаза» магия была уничтожена, и ваза превратилась и пыль.

— Надо же…

Я-то забралась в Сенат в поисках какого-нибудь оружия; похоже, я его все-таки нашла. Зная крутой нрав Тони, я обязана была принять меры для своей защиты.

— Да, зрелище было потрясающее, но тут возник вопрос: а что нам делать с чудовищем? Убить — значит убить главу Совета. Кто на такое решится? И тогда мы гурьбой бросились к дверям, выскочили из зала и попрятались кто где, как трусливые кролики. Потом вылезли из щелей и принялись обсуждать, что нам теперь делать. Учти, огр разрушил магическую защиту зала и в любой момент мог вырваться на свободу. И тогда в дверях неожиданно появился наш Марсден и объявил, что волшебство исчезло через час после того, как начало действовать.

— А другие руны что могут? — спросила я. — Есть про них какая-нибудь книга?

Мак взглянул на Приткина.

— Может, у Ника что-нибудь найдется? Я про эти руны мало что знаю, так, отдельные отрывки из легенд.

Приткин не обратил на него внимания.

— Сколько у тебя рун? — спросил он меня. Возле его виска пульсировала маленькая жилка.

Я молчала; затем, решив, что информация может мне пригодиться, ответила:

— Три.

— Господи боже, — прошептал Мак и выронил машинку. Торнадо на его правом бицепсе ожил и закрутился еще сильнее.

— Опиши их, — иказал Приткин, пристально глядя мне в лицо.

— Я уже описала.

— Что на них нарисовано? — повысил голос маг. — Какие это руны?

— Может, ты их нарисуешь, и тогда мы… — начал было Мак.

Я нахмурилась. Они что, принимают меня за тупую блондинку? Все-таки я ясновидящая и свои руны знаю.

— Это «хагалл», «йер» и «дагаз».

— Я сейчас, — пробормотал Мак и выскочил из комнаты.

Было слышно, как он с кем-то говорит по телефону. Может быть, вызывает подкрепление? Вряд ли. Никому и в голову не придет, что столь ценные и опасные вещи я таскаю с собой в обычной спортивной сумке. Я бы и сама так не подумала.

— Где ты их взяла? — спросил Приткин.

— Там же, где и грай. В Сенате.

— Ты не могла запросто прийти в Сенат и взять их.

— Это как сказать. — Тут я решила сменить тему. — Слушай, ты, случайно, не знаешь, как мне засадить обратно в ящик трех известных тебе дам? — Мне просто нужно было узнать заклинание, с помощью которого я могла бы запереть в ящик Майру. Было бы очень удобно, если бы Приткин мне его открыл.

— Я спросил тебя о рунах.

Черт, вот же упертый какой!

— А я спросила тебя о грайях. Назови заклинание, и я, может быть, кое-что вспомню о рунах.

— Грайи будут служить тебе ровно один год и один день либо до того дня, когда спасут тебе жизнь. После этого они будут свободны и смогут вновь терроризировать человечество.

Я сверкнула на мага глазами.

— Я тебя не об этом спрашиваю! И вообще, я выпустила их по чистой случайности, и тебе это известно!

— Ты не могла их выпустить! Для этого нужно знать одно очень сложное заклинание. Где ты его узнала?

Я не стала говорить, что ничего не узнавала, а просто взяла в руки радужный шар, чтобы его рассмотреть. Приткин и без того считает меня опасным существом, к чему усиливать его страхи? Кроме того, может быть, ничего страшного не случилось. От долгого хранения шар мог испортиться, ведь кто знает, сколько он там пролежал? Хотя если он испорчен, то использовать его против Майры я не смогу. Как бы это проверить?

— Ну? — грозно произнес маг.

— Ты знаешь, как вернуть грай на прежнее место или нет?

— Знаю.

И это все?

— Хорошо, предлагаю сделку. Ты говоришь мне заклинание, а я говорю тебе, где спрятаны руны.

— Ты и так мне все скажешь, — возразил маг. — Без меня тебе ни за что не найти своего вампира, так что и руны тебе не понадобятся. И даже моей помощи может оказаться недостаточно. Мы должны использовать любое преимущество.

Не успела я придумать достойный ответ, как в комнату вошел Мак.

— Ник ужасно удивился, когда я его спросил, но, кажется, я сумел его заболтать, — Мак взглянул на листок бумаги у себя в руке. — Он говорит, что две руны были проданы на аукционе Донована в тысяча восемьсот семьдесят втором году. Их хотел купить круг, но его обошел некий покупатель, выложивший за них баснословную сумму. После этого руны исчезли, и никто про них ничего не слышал. — Мак взглянул на меня. — Даже представить себе не могу, где ты их нашла.

— Она их не находила, она их украла. В Сенате, — пояснил Приткин.

Мак присвистнул.

— Ну-ка, расскажи.

— Потом, — ответила я в надежде услышать от него продолжение рассказа.

— Ладно, тогда я должен сообщить тебе вот что. — Он снова взглянул в свои записи. — В общем, все это в основном слухи, но Ник в этих вещах разбирается, так что вникай. «Хагалл» вызывает сильнейший град, поражающий все, что находится поблизости, кроме обладателя руны, конечно, и того, кого он хочет защитить, то есть, как мне кажется, того, кто находится в пределах действия руны, хотя относительно этого Ник не уверен. В перевернутом виде руна усмиряет самую страшную бурю.

Я просияла. Очень полезная руна. Мак кашлянул и взглянул на меня.

— Э-э… «йер»… как бы это сказать…

— Руна плодородия, — приходя ему на помощь, сказала я. — Применяется, чтобы получить богатый урожай.

— Ну да. Говорят, что она… э-э… также применяется в тех случаях, когда…

Приткин вырвал у него листок и прочитал параграф, вызвавший у Мака такие колебания:

— Применяется для усиления мужской потенции, то есть «йер» — что-то вроде магической «виагры». — Приткин бросил на Мака испепеляющий взгляд. — И это все? Больше ничего?

Мак смутился.

— Ник сказал, что больше ничего не знает. Он и эту-то информацию получил у аукциониста, а им, сам знаешь, лишь бы выгоднее продать. Может быть, у этой руны есть еще какие-нибудь свойства. Она была заколдована в те времена, когда трон передавался по наследству, и никак иначе. Владеть рунами считалось важнее, чем владеть любым оружием. Способность лишать врагов возможности продолжить свой род приводила к разорению целых королевств и смерти королей и в конечном итоге — к захвату их земель.