— И где они сейчас?

— Я их убил.

— Всех троих? Ну, ты даешь. — Голос прокричал кому-то еще, не в трубку: — Дики, выходи на национальный канал.

— Если они начнут стрелять, я ее убью. — Ричардс постарался придать своему голосу максимум убедительности, вспомнил, как говорили гангстеры в старых фильмах, которые крутили по ти-ви в его детстве. — Если они хотят спасти женщину, им лучше меня пропустить.

— Когда…

Ричардс повесил трубку и выпрыгнул из будки.

— Помоги мне.

Она обняла его за талию, сморщилась, почувствовав под пальцами кровь.

— Ты хоть понимаешь, чем все может закончиться?

— Да.

— Это же безумие. Они тебя убьют.

— Твое дело — ехать на север, — пробормотал он. — Ехать на север, и точка.

Он упал на сиденье, тяжело дыша. Перед глазами то и дело темнело. Пронзительная, атональная музыка звучала в ушах. Она выехала на дорогу. Его кровь запачкала ее модную, в зеленую и черную полоску, блузку. Старик Джилли высунулся из двери с древним «Полароидом». Нажал на кнопку, карточка вылезла из щели. Старик с нетерпением ждал, когда же она проявится.

Вдалеке подвывали сирены.

Они проехали еще пять миль, прежде чем люди начали выбегать на лужайки перед домами и провожать их взглядами. Многие держали в руках камеры, и Ричардс расслабился.

— Они стреляли по воздушным диффузорам, — нарушила молчание она. — Не по нам. По диффузорам. Они не хотели нас убить.

— Если этот слизняк целил в воздушный диффузор и попал в лобовое стекло, значит, прицел у него сбился фута на три.

— Они стреляли не по нам!

Они въехали, как догадался Ричардс, в пригород Рокленда. Летние бунгало, узкие дороги, ведущие к берегу. Гостиница «Бриз». Частная дорога. Только для меня и Патти. Посторонним въезд воспрещен. «Гнездышко Элизабет». Нарушителей пристрелят. «Седьмое небо». Напряжение 15 000 вольт. «Райский уголок». Территория патрулируется сторожевыми собаками.

Злобные взгляды и алчные лица смотрели на них из-за деревьев. Сквозь разбитое ветровое стекло они видели экраны переносных, на батарейках, фри-ви.

В воздухе витал призрак карнавала.

— Эти люди хотят видеть человеческую кровь, — заметил Ричардс. — Чем больше, тем лучше. Они бы предпочли, чтобы укокошили нас обоих. Можешь в это поверить?

— Нет.

— Тогда ты не от мира сего.

Старик с коротко стриженными седыми волосами, в шортах до колен, выбежал на обочину. С фотоаппаратом в руках. Начал лихорадочно отщелкивать кадр за кадром. От внезапного хохота Ричардса Амелия аж подпрыгнула.

— Ты чего?

— Он не снял крышку с объектива. — Ричардс все не мог успокоиться. — Он не снял… — И, не договорив, скривился от боли в боку.

Машин на обочинах все прибавлялось. Они взобрались на пологий холм и начали медленно спускаться к центру Рокленда. Когда-то это была живописная рыбацкая деревня. Здесь жили те самые люди, которых так любил рисовать Уинслоу Хомер.[15] Желтые блестящие плащи, маленькие рыбачьи шхуны, на которых они выходили в море на ловлю лобстеров. От этой деревушки не осталось и следа. Ее место заняли громадные торговые центры по обе стороны шоссе, выстроившиеся вдоль Главной улицы рестораны, стереотеатры, центры развлечений. Частные дома и особняки оккупировали склоны холмов. Ближе к морю расположились кварталы трущоб. И лишь само море осталось неизменным, синее, уходящее за горизонт, поблескивающее в лучах катящегося к западу солнца.

Они двинулись дальше, к двум патрульным машинам, перемигивающимся синими огнями. Они стояли бок о бок, перекрывая мостовую, а левую обочину занял броневик, короткий ствол пушки которого нацелился на их пневмокар.

— Все кончено, — прошептала Амелия. — Я тоже должна умереть?

— Остановись в пятидесяти ярдах от кордона и повтори то, что уже говорила, — распорядился Ричардс. Сполз вниз. От нервного тика у него задергался глаз.

Она остановила пневмокар, открыла дверцу, но высовываться не стала. В воздухе повисла мертвая тишина. Тишина нависла над толпой, внутренне усмехнулся Ричардс.

— Я боюсь. Пожалуйста. Очень боюсь.

— Тебя они не застрелят. Слишком много свидетелей. У всех на виду заложников не убивают. Таковы правила игры.

Она посмотрела на него, и внезапно ему захотелось выпить с ней чашечку кофе. Где-нибудь в спокойном месте. Он бы слушал, как она рассказывает о своей жизни, размешивая в чашке настоящие сливки. Потом они обсудили бы проблемы социального неравенства и возможные пути его искоренения.

— Давай, миссис Уильямс, — подбодрил он ее. — На тебя смотрит весь мир.

Она высунулась из кабины.

Шесть патрульных машин и еще один броневик подкатили сзади, остановившись в тридцати футах, блокируя отход.

Открыт только один путь, подумал Ричардс, прямо на небеса.

— Меня зовут Амелия Уильямс. Бенджамин Ричардс взял меня в заложницы. Если вы нас не пропустите, он говорит, что убьет меня.

Тишина аж звенела.

Потом раздался бесстрастный, механический, усиленный динамиками голос:

— МЫ ХОТИМ ПОГОВОРИТЬ С БЕНОМ РИЧАРДСОМ.

— Нет, — прошептал Ричардс.

— Он с вами говорить не хочет.

— ВЫХОДИТЕ ИЗ МАШИНЫ, МАДАМ.

— Он меня убьет! — взвизгнула Амелия. — Или вы не слушаете? Ваши люди уже пытались нас убить. Он говорит, вам без разницы, кого убивать. Господи, неужели он прав?

— Пропустите их, — выкрикнул кто-то из толпы.

— ВЫХОДИТЕ ИЗ МАШИНЫ — ИЛИ МЫ ОТКРЫВАЕМ ОГОНЬ!

— Пропустите ее! Пропустите! — начала скандировать толпа, словно болельщики на матче киллбола.

— ВЫХОДИТЕ…

Крики толпы заглушили слова. Откуда-то полетел камень. На лобовом стекле одной из патрульных машин зазмеились трещины.

Взревели моторы, патрульные машины раздвинулись, освобождая узкий язык мостовой. Толпа радостно заулюлюкала и затихла, ожидая продолжения.

— ВСЕМ ГРАЖДАНСКИМ ЛИЦАМ НЕМЕДЛЕННО ОЧИСТИТЬ ТЕРРИТОРИЮ, — потребовал динамик. — ВОЗМОЖНА ПЕРЕСТРЕЛКА. ГРАЖДАНСКИЕ ЛИЦА, МЕШАЮЩИЕ ПОЛИЦИИ ВЫПОЛНЯТЬ ВОЗЛОЖЕННЫЕ НА НЕЕ ОБЯЗАННОСТИ, СОГЛАСНО ЗАКОНУ ПРИВЛЕКАЮТСЯ К УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ. НАКАЗАНИЕ ЗА ВОСПРЕПЯТСТВОВАНИЕ ПОЛИЦИИ ВЫПОЛНЯТЬ СВОИ ОБЯЗАННОСТИ — ДЕСЯТИЛЕТНЕЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ В ТЮРЬМЕ ШТАТА, ИЛИ ШТРАФ В ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ, ИЛИ ТО И ДРУГОЕ. ОЧИСТИТЬ ТЕРРИТОРИЮ. ОЧИСТИТЬ ТЕРРИТОРИЮ.

— Конечно, чтобы никто не видел, как вы расстреляете женщину, — истерический выкрик. — В задницу всех свиней!

Толпа не сдвинулась с места. Подкатила желто-черная машина службы новостей. Двое мужчин выскочили из кабины, начали устанавливать камеру.

Двое копов подбежали к ним, последовала короткая борьба. Одному копу удалось сдернуть камеру с треноги и разбить ее об асфальт. Один из репортеров попытался врезать копу, разбившему камеру, но его «успокоили» дубинками.

Мальчишка выскочил из толпы и швырнул булыжник в затылок копа. Тот упал, кровь окрасила дорогу. Полдюжины копов бросились к мальчику, охаживая его дубинками. В толпе внезапно вспыхнули драки между хорошо одетыми жителями холмов и обитателями трущоб. Женщина в вылинявшем, много раз штопанном домашнем халате внезапно набросилась на дородную матрону, вцепилась ей в волосы. Они повалились на дорогу и начали кататься по асфальту, пинаясь и вопя.

— Боже мой, — в ужасе выдохнула Амелия.

— Что происходит? — спросил Ричардс. Он не решался высунуть голову.

— Дерутся. Полиция избивает людей. Кто-то разбил репортерскую камеру.

— СДАВАЙСЯ, РИЧАРДС. ВЫХОДИ.

— Поехали, — приказал Ричардс.

Пневмокар медленно стронулся с места.

— Они начнут стрелять по воздушным диффузорам, — прошептала Амелия. — А потом дождутся, пока ты вылезешь из кабины.

— Не начнут, — возразил ей Ричардс.

— Почему?