Литмир - Электронная Библиотека

Пресвятая Богородица, спаси землю Русскую!.. – устремился в светящийся тоннель уже крик его, а не шепот. И увидел он, хотя глаза его были закрыты, что принят его крик. И от лика, от глаз его взыскующих, пришло отдачей нечто, чему нет определения ни на каком языке человеческом... Чего нельзя определить, о том не надо говорить, – как сказал бы князь Данила... Однако, можно определить! Это крик его, облагодаченный Духом Святым, отразился от лика и ударом вернулся. Значит и Отец Небесный тут, только от Него Дух Святой исходит. Живой лик, от которого тоннель светящийся протянулся, он попросил. А если он просит, дается – все! Но, чтобы он попросил, вот так к нему надо возопить, как возопил сейчас он, митрополит Московский и всея Руси Киприан, все свое, личное из себя выбросив и превратившись всем существом своим в этот молитвенный крик-порыв. Страшен был удар отразившегося облагодаченного потока, давящая, ломящая боль волной прошлась по всему телу, она вышибала все остатки того «своего», «личного», что неизбежно оставались еще, ибо невозможно личным усилием, вышибить из себя ВСЕ, личное что мешает созерцанию и пониманию того, что тебе сейчас дано будет, что ты просишь. А понимаешь ли ты что ты просишь? – обдало сразу после удара все очищенное этим громом – вопросом. А тело все – в каменном оцепенении, не нужно сейчас тело, нету его...

– Да, теперь понимаю, – выдохнулось слезно и сокрушенно из бестелесного, очищенного разума. Рассыпался гром-вопрос в очищенном разуме на мириады составляющих, суть и громкость которых были такие же как и то, из чего они образовались. Каждой бестелесной клеточке, досталось своя составляющая. О, Господи, утиши волны благодати Твоей.

– ...Да, понимаю... Спаси землю Русскую!!..

СПАСИ... – огромность, многогранность и в то же время предельная простота, простота, у которой нет никаких составляющих, однозначность, единственность этого всеобъемлющего, грандиозного слова – СПАСИ – только этим СЛОВОМ молиться надо, только об этом просить...

...От чего – спаси? От кого – спаси?

От копыт коней Тамерлановых? Давно забыт Тамерлан, при чем здесь Тамерлан? При чем здесь любая напасть земная?... «Давно забыт?» А как это «давно»? Что такое «давно»? Да ведь нет же времени в Царствии Там, где Ты – Царица. И я сейчас – в нем... Дай его всем, всем моим пасомым, это прошу... нет – требую! – я, митрополит Московский Киприан, Ты Меня посадила домом твоим управлять, так дай же им, всем!!.. кем я управляю жить в том Царстве, где Ты – Царица!..

СПАСИ!.. «Да будет воля Твоя – вот то главное, что понимается сейчас, перед тоннелем благодати стоя... Воля Твоя... Во всем!.. Без обиняков, без толкований, безо всего нашего дурного мудрования. «Что Бог не делает, все к лучшему» – И только так!

И если такова воля Сына Твоего, что бы растоптан был дом Твой Земной – Святая Русь, а жители его прекратили своего земную жизнь – да будет так. И никаких вопросов нет и быть не может почему так, коли такова воля Его, Твоего Сына. Но!...

СПАСИ... – спаси жителей дома Твоего, вознеси их ВСЕХ в твое Царство, всех до единого, никто из них, и я в первую очередь не заслужили того, но ты, все равно, вознеси всех! Меня оставь, ибо из всех недостойных, я самый недостойный, пастырь их,.. но всех остальных – вознеси... И пусть я не истребил в них их грехи...

Возвращалось тело, отпускало каменное оцепенение, уходил в кисточку-пламя святящийся тоннель... Тусклое пламя свечки горело перед Владимирской иконой.

– ...Владыко, владыка! Прости уж, что тереблю тебя так. Владыко, видишь меня, слышишь меня?

– Что?.. – Киприан увидел склонившегося перед ним келейника:

– Владыко, который уж день на коленях стоишь,.. аж подойти к тебе страшно, благослови слово молвить.

– Говори. Помоги подняться, затек.

– В Москву, владыко, входит Царица Небесная, Владимирская, уже к Кучкову подходит, вся Москва на улицах...

– Ух... ой, подержи-ка, шатает... Звонят-то как!

– Набат.

– Беги, скажи, пусть на трезвон переходят. Красным звоном встречать Царицу Небесную!

Раздался удар в дверь и в келью ввалился звонарь с Успенского собора. Аж вскрикнул митрополит и келейник.

– Владыко! Огонь на вышках. Без дыма!!..

***

– Хаим, отчего мы так долго стоим, отчего не идем на север?

– Ты объявил отдых воинам, о, повелитель, – Хаим улыбался своей неподражаемой улыбкой. – И сейчас ты спрашиваешь, о, пытливейший, жалкого Хаима то, о чем может знать только один человек во всей вселенной. Это властитель вселенной – ты, повелитель. И вот совет жалкого Хаима – пора. Кони насытились и отдохнули, а всадники никогда и не уставали. Пора! Я тут выяснил из какого тумена были те, убитые отпущенным тобой крестьянином.

– Ну! – лежащий на тигриной шкуре Тамерлан приподнялся на локте.

– Я выстроил его от твоего имени, повелитель.

– И?!

– И я объявил им всем благодарность от твоего имени. Только от твоего общения с пленным у тебя созрело беспощадное решение про эту страну. Прости, о, беспощадный. А тумен оказался тот самый, который ты показывал пленнику. Город Владимир, их бывшую столицу, я обещал этому тумену целиком.

– А та доска большая?

– Той доски уже там нет. Как доносят мои лазутчики, она на подходе к Москве.

– На подходе? А что, у нее ноги есть?

– Ноги есть у того, кто ее несет, – улыбка исчезла, примерзлость всегдашней подобострастной ухмылки осталась на велико-везиривых, толсто-жабьих губах, – а ног много.

– Они что, уносят ее, что бы мы ее во Владимире не взяли? Так в Москве я буду раньше.

– Нет, о, пытлиыейший. Они сейчас всей землей бьются о землю головами своими перед этой доской, что бы ты не был ни в Москве, ни во Владимире.

– Ха, действительно лишний народ в моей вселенной. Опасный народ. Ты говоришь, что только на это их головы и годятся, как только, чтобы биться о землю и падать на землю от моих мечей... Да будет так,.. – зевая Тамерлан ушел всем телом в тигриную шкуру, – завтра,.. уже сегодня, – дорассветный подъем. Пора кончать с ними.

– Не помазать ли мне твою ногу, повелитель?

– Нет, Хаим, сегодня не так она болит, иди...

Никто кроме Хаима в завоеванной вселенной не мог напоминать Тамерлану о его хромоте. Он сам напоминал о ней демонстративно свите своей. Да! Хромой калека повелевает вселенной. Пощупал меч. Меч был на месте, пошла сразу от него к пальцам успокаивающая, силы дающая энергия. Хорош Хаимов подарок. Кол с бриллиантами в ответ разве хуже, ха-ха-ха...

Замер смех, хуже даже, подавился смехом Тамерлан: он увидел как растворяется в черном почти воздухе его шатер.

Звезды яркие теперь были шатром. Он обалдело огляделся. Он был один в степи. Шкура тигриная была под ним, меч рядом, но больше никого. Войска, с которыми завоевано пол-мира – не было. Ничего и никого не было, только звезды и он сам, Тамерлан, владыко мира. Один на тигриной шкуре. Показалось, что будто звезды зловеще ухмыляются – один! Да – один! Но ведь не могут звезды ухмыляться. Причудилось. Но... Это уже не чудилось, не казалось, он услышал вдруг подземный гул приглушенный, в грохот переходящий, так начинается землетрясение, знал он. Хотел вскочить, но будто прилипло тело к тигриной шкуре, не было сил не только вскочить, но и просто, крякнуть, подняться. Стих внезапно гул-грохот, высокий земляной вал перед ним набухал, поднимался еще выше, наконец перестал подниматься, застыл. Из-за вала начало нарастать, рассеивая черноту ночи, необыкновенное свечение, еще мгновение и – нет ночи, нет зловеще усмехающихся звезд... и он увидел на вершине вала – Ее. Она! Будто из той доски, на которую плевал Хаим и не плюнул пленник, отскульптурилось и ожило изображение Ее. И невозможно ослепительное сияние вокруг головы. А за ней какие-то крылатые светящиеся. А рядом с Ней какой-то невозможно – страшный, красный крылатый и взгляд, душу пронзающий, тело убивающий... А в руке у него рукоятка вроде как от меча, а от рукоятки не лезвие, а пламя, с ревом низвергающееся пламя, бьет в землю в нескольких локтях от хромой ноги владыки мира.

18
{"b":"140314","o":1}